Последнее убежище (сборник рассказов) - Дмитрий Глуховский

Он сделал это! Сделал! Десятки храбрецов пытались добраться до нее, и все полегли, как зеленые новобранцы. А ему, Шутеру, удалось. И Книга теперь лежит в его рюкзаке — пудовая, заговоренная, недостижимая и таинственная.

И вдруг ему страшно захотелось заглянуть в нее.

Соблазн увидеть черные страницы и прочесть вещие строки, написанные золотыми буквами, был слишком велик. Какого черта! Не на улице ведь ее разглядывать — а как только он ступит с этим сокровищем на территорию Полиса, умники сразу отберут у него бесценный трофей. Да, в обмен он получит свой гонорар, но… Но ведь он так и не узнает, что было в Книге. Не узнает, из-за чего умники так старались до нее добраться…

Нет, сейчас или никогда.

Сталкер был уверен, что, прикоснувшись к ее страницам, он избавится от преследовавших его видений. Не звезды кремлевских башен и не таинственная атмосфера библиотеки вместе с ее кровожадными обитателями стали причиной галлюцинаций. Нет, это сама Книга не желала даваться ему в руки, всеми возможными способами пытаясь сохранить свои секреты! Но он выиграл поединок и на правах победителя узнает ее тайну!

Однако едва сталкер сунул руку в рюкзак, как снова появились серые. На этот раз они даже не пытались приблизиться к нему, а испуганно жались к стенам холла. Вид у Библиотекарей был жалкий и взъерошенный, как у собак, почувствовавших приближение землетрясения или цунами. Их тревога передалась и Шутеру. Сталкер обхватил рюкзак руками, прижал его к груди и бросился к выходу.

На ходу распахнув дверь ударом ноги, он выскочил за порог, но едва сделал несколько шагов, как все сметающая лавина огня подхватила его, как щепку…

подняла высоко в небо…

несколько раз перевернула в воздухе…

и бросила на постамент какого-то памятника.

Коротко вспыхнула боль, и мир померк.

Он лежал на спине, прижимая рюкзак с Книгой к груди, а кругом бушевало пламя и рушились окрестные дома. Сверху на него глядел из-под набрякших век железными глазами лобастый старик с длинной бородой и усами. Сидя в неловкой позе на покрытом материей постаменте, судя по сосредоточенному выражению лица, бронзовый старик думал о вечном.

И вдруг памятник потек мелкими, похожими на слезы, каплями, оплывая и на глазах теряя форму.

Шутеру стало невыносимо жарко в его защитном костюме. Он в панике принялся кататься по брусчатке, пытаясь сбить огонь с себя и с рюкзака, скрывающего драгоценный фолиант. В конце концов, это ему удалось. Без сил привалившись спиной к постаменту, сталкер посмотрел на дверь Великой Библиотеки. Одну из ее створок он сорвал своим ударом, а вторая все еще держалась на одной петле. Качаясь вперед-назад, она выпускала наружу облака густого черного дыма. Но откуда взялся огненный смерч, поднявший его в небо, словно тряпичную куклу?

Времени на размышления не оставалось. Шутер подхватил с земли рюкзак и бросился к подземному переходу, находившемуся в десятке метров от памятника. Боже, как сейчас он мечтал попасть в спасительную тишину и прохладу Метро! Но внизу было немногим лучше, чем на поверхности. Вокруг метались невесть откуда взявшиеся люди с безумными глазами. Они шарахались в стороны от красного чудовища с черной маской вместо лица. Шутер вдруг вспомнил, где видел такие же искаженные страхом лица. Все это напомнило ему цветную репродукцию, которую он недавно нашел на полу библиотеки.

Внезапно сталкер заметил, что все окружавшие его люди одеты не как обитатели Метро, кто во что горазд, а так, как одевались горожане в перед Катаклизмом. Шутер прислонился к стене подземного перехода и съехал по ней на пол. «Что это? Что здесь происходит? Последний день Помпеи?.. Какого дьявола?!» Потом ему пришло в голову, что ответ на этот вопрос находится у него под рукой, и Шутер торопливо извлек из дырявого рюкзака обгоревшую по углам Книгу…

Он не стал тратить время на первые страницы — прошлое и без того всем известно, — а сразу перешел к последней… и ахнул от изумления.

Последняя черная глава датировалась 2013 годом. Дальше шли другие страницы, девственно белые и чистые, как только что выпавший снег.

Александрина «Dia Feliz» Тверских

БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ

Во влажной, душной темноте навязчиво пахло ржавым металлом и плесенью. Ощущение толщи земли, неподъемной, давящей, усиливалось с каждым пройденным метром, а любые звуки, отраженные в тесном пространстве трубы, становились глухими и жуткими. Слепо шаря по бетону руками, Вадим иногда натыкался на решетки боковых ответвлений. Некоторые были вырваны с корнем и сильно покорежены, и парню становилось не по себе, когда он представлял, какой подземной твари они помешали пройти. Встретиться с ней в тесноте и темноте, где даже защититься толком не получится, совсем не хотелось. Меж тем мальчишке казалось, что бетонные стенки постепенно сдвигаются, и скоро он будет ползти, подтягиваясь руками, а то и вообще застрянет. Пришлось убеждать себя, что это всего лишь фантазия, разыгравшаяся от страха. Несколько раз он специально разводил локти, чтобы проверить ширину прохода — та всегда оказывалась неизменна, но мерзкое чувство никуда не исчезало.

Теперь предстоящий выход на поверхность казался невероятно глупой затеей, и Вадим всерьез не понимал, как мог ухватиться за такую идею, вынашивать ее, обдумывать и в конце концов решиться осуществить. То, что он полез в этот, никем ранее не исследованный проход, уже было чистой воды самоубийством. А уж намерения относительно дальнейших действий, если каким-то чудом все же удастся выбраться на поверхность… Да и как он туда попадет, если не знает, куда ведут коммуникации? Здесь нужно или надеяться на удачу (которая в последнее время как-то совсем отвернулась), или послушать голос разума (который требует повернуть обратно). «Да куда ж я тут поверну? Только задом пятиться…» — невесело усмехнулся он.

Проход стал поворачивать, медленно и почти неощутимо. Парень заметил это только потому, что впереди, с левой стороны, вроде бы стало светлее. Почти незаметно, но этого хватило, чтобы Вадим начал двигаться быстрее, несмотря на ноющие от усталости локти и колени. Наконец свет стал виден различимой точкой среди непроглядного мрака канализации, и он, забыв обо всем, собрав все силы, пополз к нему.

Пододвинувшись к самому краю трубы, Вадим осторожно выглянул наружу. Вокруг не замечалось никакого движения, только далеко внизу, на дне трещины, медленно плыли отраженные в черной воде розовые закатные облака. Следующая секция коллектора валялась там же, вдавленная в грязь когда-то рухнувшим на нее сверху остовом автобуса. Глянув наверх, парень обнаружил, что поверхность гораздо ближе, чем он предполагал вначале, да и взобраться на край трещины не так уж сложно. Проверив ремень, на котором болтался за спиной заточенный кусок арматуры, Вадим перебрался с трубы на бампер автобуса и, цепляясь за куски бетона и железа, пополз наверх. Он уже понимал, насколько опрометчив был его поступок. На поверхность ходили отрядами — одиночке долго не продержаться под таким красивым и одновременно страшным небом. Руины наземной части города населяло немало тварей, видевших в одиноком путнике желанную добычу. Однако, хотя Вадим никогда не отличался безрассудством, да и просто лишней смелости у него не водилось, обстоятельства просто не оставили ему выбора.

Когда заболела Марина, врач не стал церемониться, отвел Вадима в сторону, и предупредил: «Долго не протянет». Болезнь не была страшной и неизлечимой. Смертельной ее сделало отсутствие необходимых лекарств, найти которые в последние годы даже на поверхности было невозможно. Никто из разведчиков Вадима, разумеется, и слушать не стал: где это видано, чтобы ради одной девчонки как минимум пятеркой бойцов рисковать? Да и самого отпускать не хотели, пришлось, улучив удобный момент, сбежать. Причем — не тем путем, которым разведчики обычно выходили наружу, а через старую канализацию, чтобы не знали, куда подался беглец, и не смогли вернуть. Вадим твердо вознамерился обшарить все аптеки, до которых получится добраться, и принести все, что там найдется. Конечно, затея и тогда начинала казаться ему невыполнимой, но оставаться в подземелье и смотреть на медленную смерть сестры было невыносимо.

Когда Вадим добрался до кромки асфальта, солнце уже почти скрылось за горизонтом — удачное время суток для человека, привыкшего жить в полутьме. Улица, на которой он стоял, мало чем напоминала фотооткрытки, которые они с Мариной бережно хранили и любили пересматривать. Невысокие, изящные здания, некогда выкрашенные в пастельные цвета, с ярко-белой причудливой лепниной, медленно рассыпались. Стены их, покрытые копотью пожарищ, изъеденные следами пуль, медленно крошились под действием времени и ядовитых дождей. Никем не истребляемая буйная растительность расползалась по ним, скрывая под собой следы трагедии, разыгравшейся здесь всего пару десятков лет назад. Кто это сделал, зачем — теперь было неважно. Участники тех событий давно стали пеплом, в который теперь пускала корни зеленая поросль. Улицу, когда-то называемую Красной, можно было теперь переименовать в Зеленую. Хотя старики когда-то и рассказывали Вадиму, что название это к цвету отношения не имеет, но он уже и не помнил их долгих объяснений. Да и кому они теперь были нужны?