Дом в центре - Леонид Резник

В дверь зазвонили. Я решил положиться на интуицию. Судя по рассказу братца, Михаил Ильич из породы неудачников. Вряд ли он побывает когда-нибудь в гостях у настоящего режиссера. Такого обмануть — пара пустяков.

Невысокий плотный мужчина с какими-то неуклюжими, словно наклеенными усиками щеточкой примостился на самом краешке огромного кресла и восхищенно разглядывал комнату.

— Да садитесь вы нормально, чувствуйте себя как дома. — Я попытался выглядеть радушным хозяином. — Вот вам сок апельсиновый, журналы интересные. Вы же на английском читаете? Вот и хорошо. А я пока гляну ваше обоснование. Мало ли какие вопросы возникнут.

Заветная папка с покрытыми машинописью страницами, где, возможно, раскрывались все тайны Дома, перекочевала в мои руки. Я принялся за чтение.

Разочарование появилось на третьей странице. Для большей уверенности пришлось заглянуть в середину и в конец. Так и есть. Ни одной формулы или, на худой конец, графика. Чистой воды беллетристика. Дальше я читал по инерции, хотя и не без удовольствия.

Как сказал бы мой отец: «Факир был пьян, фокус не удался». Попытка обмануть Дом не прошла. Да и были ли у меня шансы на успех? Не приходилось сомневаться в искренности Бориса, назвавшего Михаила Ильича гением. Не исключено, что он и был гением. Но тогда, чтобы понять Дом, требовался гений в квадрате. Или в кубе? А может, и просто гений бы справился. Но не на нынешнем уровне развития науки.

Удивляло и восхищало другое. Мой гость, неуклюже сидящий в кресле и листающий «Ньюсуик», обладал незаурядными литературными способностями. Не знаю, насколько хорош был его слог, в этом я не специалист. А вот содержание… Михаил Ильич написал изумительный трактат о Доме. Знал он мало, очень мало, но отсутствие информации ему не помешало, скорее, пошло на пользу. Это была философско-романтическая легенда, настолько же красивая, насколько и бесполезная.

В самом начале автор сослался на восточный образ мышления, опирающийся на философию дзэн. Человек, приведя себя в определенное состояние (душевной гармонии, что ли?), мгновенно проникал мыслью в стоящую перед ним проблему и получал ответ в результате озарения, а не долгой мыслительной работы, основанной на логике. Опыт Японии и других бурно развивающихся стран Азии подтверждал действенность подобных методов и их применимость в науке. Михаил Ильич объяснил подобные чудеса тем, что отдельные личности умело подключались к Сфере Разума (следовали ссылки на Вернадского и других, неизвестных мне ученых). Далее автор отметал все попытки объяснить Дом с помощью инопланетян и жителей Атлантиды как банальные. Хотя не исключалось, что по древности Дом превосходит даже мифические Атлантиду с Лемурией.

Мой скромный гость пришел к выводу, что уже упоминавшаяся Сфера Разума может не только помогать людям в решении задач, но и награждать тех людей, кто совершил наиболее выдающиеся изобретения. Например: добывание огня, колесо и э-э-э… Жилище. Награда, разумеется, более чем царская, так как навеки распространяется на всех потомков. Дом — награда первому строителю домов. Она просто не может быть делом рук человеческих (или инопланетных), настолько велика сила создателя Дома. Только гипотетическому уникальному сверхсуществу по плечу подобное.

У меня зачесался язык задать пару вопросов. Наверное, потомки первого человека, добывшего огонь, владеют пирокинезом? Потомки изобретателя колеса катаются по свету на суперавтомобилях с вечными двигателями? А потомки первого человека, который догадался проложить дорогу?[1]

Я дочитал рукопись и рассказал о вариативной функции, якобы забытой Борисом.

— Отлично! — Михаил Ильич аж засиял. — Это четко относит возникновение Дома к самым диким временам. Животные — это тотемы. Явный первобытно-общинный строй. У каждого племени свой покровитель. Медведь там или лев… Орел, змея, лось…

— А если не животные, а какие-нибудь знаки, узоры?

— Из той же оперы. Магические символы.

Чувствовалось, что гость не прочь поговорить о кинематографическом Доме, но мне было не до разговоров. Интересный, конечно, он человек, Михаил Ильич, много мудрого может рассказать, и все-таки… Уж больно странное наследство мы получили. Не верю.

Я взял адрес для пересылки гонорара. Расчет наличными выглядел слишком уж подозрительно. «Консультант», похоже, так и не понял, пригодился его труд или нет.

Отец лежал на диване и задумчиво разглядывал потолок. Седого рядом не было. Я вспомнил, что давно не разговаривал с отцом один на один. И именно Седой мог стать прекрасным поводом для разговора.

— Послушай, папа, ты знаешь, что в нашем мире пять миллиардов человек?

— Слышал что-то подобное. А какая тебе разница? Миллиардом больше, миллиардом меньше…

— Есть разница. Ты мобилен, как никто в мире. Ты беспредельно богат, неужели среди пяти миллиардов ты не смог найти себе одного-двух помощников? Ты только подумай, какое это огромное число: пять миллиардов. Среди них есть люди с самыми невероятными способностями…

— Хватит. Я все понял. Тебе не нравится Седой. Это твое личное дело. Я гарантирую, повторяю — гарантирую, что он именно тот человек, который нам нужен. Всего не выразишь словами. Но один факт «за» перевесит тысячу «против». Седой — не просто высококлассный рыцарь плаща и кинжала. Только он один имеет опыт борьбы с агентами ОИР. А наши миллиардные толпы — нет.

— Так ты боишься этих агентов?

— Да, боюсь. Я ведь уже не раз каялся в трусости. Слишком хорошо я живу, чтобы рисковать жизнью.

Отец, конечно, прибеднялся. Настоящий трус на его месте просто не думал бы о Кардинале. Я решил сменить пластинку и предложил папане почитать рукопись Михаила Ильича. Для меня тоже было кое-что приготовлено. Седой надиктовал небольшую лекцию по истории своего варианта.

Яснее ясного, что историк из контрразведчика никакой. Я снял наушники и выключил плейер, когда отец только дочитал до середины. Можно было спокойно обдумать услышанное. История наизнанку выглядела довольно любопытно, несмотря на недостаток информации.

Расслоение вариантов появилось во времена киевского князя Святослава Игоревича. В нашей истории он погиб совсем молодым, угодив в печенежскую засаду. В варианте Медведя князь уцелел. Незадолго до несостоявшейся засады он попал в плен (на довольно почетных условиях) и в плену на берегу Каспия прожил около семи лет.

В Киев Святослав вернулся правоверным мусульманином и привел с собой мощную мусульманскую дружину. В отсутствие Святослава Русь была поделена между тремя его сыновьями. В Новгороде княжил Владимир. Святослав рьяно принялся насаждать мусульманство, жестоко наказывая всех несогласных. Новгородские земли Святославу одолеть не удалось, этому мешали самые разные обстоятельства. Кроме того, Святослава не отпускала идея уничтожения Византийской империи. Тут была замешана какая-то давняя обида, возможно — отказ в сватовстве. Отдавая всего себя этой грандиозной мести, князь временно смирился с присутствием в тылу языческого (а на самом деле стремительно христианизирующегося) Новгорода. Походы на юг должны были вот-вот смениться походом на север. Но… Владимир женился на дочери очень знатного варяжского вождя, сработали еще какие-то механизмы исторического процесса, а в результате — объединенное новгородско-варяжское войско разбило армию киевского князя, когда он, наконец-то, выбрался, чтобы покарать непослушного сына. Дальше — больше. Один из сыновей Владимира был призван для правления в Бирку, Новгородчина практически безболезненно крестилась, наследник Святослава заключил с Владимиром мир…