Толлеус, искусник из Кордоса - Анджей Ясинский

— Не ваше дело! — зло бросил клиент, буравя искусника взглядом.

— А еще можно, надев чужую личину, проникнуть в чужой дом и ограбить его! — как ни в чем не бывало продолжил Толлеус, доставая монеты.

Несостоявшийся клиент молча сгреб деньги и, одарив беззаботно улыбающегося старика ненавидящим взглядом, поспешил в гильдию. А искусник велел Оболиусу разворачивать лошадей: одно дело было сделано.

Рассчет оказался точный: Серебряного кольца повозка достигла аккурат к рассвету, когда уже смело можно посещать приличные дома, не боясь нарушить приличия. На очереди была дама, пожелавшая обзавестись красивым бриллиантовым ожерельем. Толлеус с Оболиусом плохо ориентировались внутри малознакомого города, поэтому пришлось основательно попетлять между утопающими в садах усадьбами, прежде чем нашелся нужный дом.

Прибыв на место, искусник у престарелого швейцара в пышной ливрее спросил ллэри Ровену. Тот с сомнением оглядел визитеров, но все же позвал хозяйку без возражений. Оболиус описал ее незамысловато: женщина. На деле это оказалась совсем юная девушка, дочь владельцев усадьбы. Она поспешно увлекла старика на второй этаж и завела в комнату, которая при ближайшем рассмотрении оказалась не гостинной, а маленькой библиотекой. Там-то во время короткого разговора быстро выяснилось, в чем заключалась пикантность дела. Еще вчера, когда Оболиус передал своему господину суть заказа, искусник удивился, зачем женщина решила воспользоваться его услугами, если проще и дешевле приобрести у ювелира стекляшки. Как выяснилось, дешевая копия у ллэри уже была, но качество ее не выдерживало никакой критики: даже ребенок распознал бы подделку. Увы, быстро сделать что-то приличное не мог ни один мастер, а нужно было «прямо сейчас». Драгоценный оригинал принадлежал семейству Ровены уже несколько столетий — его носила еще прародительница династии. Нанимательнице Толлеуса запрещалось трогать фамильные украшения. Все же юная ллэри не могла устоять перед таким соблазном и иногда перед зеркалом или подругами примеряла дорогие безделушки. Недавно случилась беда — ожерелье «сломалось», как она выразилась. Ее родители отличались весьма суровым нравом, так что теперь Ровена до смерти боялась, что они узнают.

Старик никак не мог себе представить, что нужно было делать, чтобы испортить массивную золотую оправу. Впрочем, одна догадка у него все-таки родилась, едва он заметил, как девушка покраснела и потупила взгляд, когда рассказывала это. Похоже, не только перед подружками она представала, усыпанная бриллиантами. Ну а если учесть молодой, горячий возраст и «меряю, только когда родителей нет дома», то можно было сделать одно более-менее правдоподобное предположение. К делу это не относилось, и Толлеус не стал заморачиваться, пытаясь выведать все подробности. Проказы подростков он не одобрял — до добра они не доводят. Но это в самом деле было не его дело, так что он совсем не собирался становиться на страже морали и нравственности и читать посторонним людям нравоучения.

Сейчас оригинал ожерелья восстанавливали ювелиры, но им на это требовалось время, и это заставляло Ровену нервничать. Поэтому-то она сразу же уцепилась за искусника, надеясь с его помощью благополучно выкрутиться из щекотливой ситуации. Деньги у нее были, свои ли, родительские или «друзей» — не важно. Главное, она вполне могла позволить себе воспользоваться услугами гостя из Кордоса: толстый мешочек с золотыми монетами наглядно доказывал это.

Со своей стороны бывший настрощик легко и быстро мог сделать иллюзорную копию хоть целой шкатулки драгоценностей. Причем местные аристократы, не искушенные в Искусстве, вряд ли смогут определить обман. Это, кстати говоря, открывало широкие перспективы для сбыта в Оробосе фальшивок. Старику очень не хотелось оказаться замешанным в какой-нибудь некрасивой истории. Когда он еще только ехал сюда, то полагал, будто женщина просто хочет пустить пыль в глаза своим подружкам на каком-нибудь званом вечере, «размножив» единственный камешек, взятый под залог. Поэтому он собирался закрепить иллюзии прямо на теле заказчицы. Тогда точно не было бы никаких проблем: также как Оболиус не мог избавиться от хвоста, так и Ровена не смогла бы снять с шеи несуществующее ожерелье и, например, продать его. Так и носила бы целый день, пока плетение без подпитки маной не развеется. Увы, в данном случае такой вариант не подходил. С другой стороны, юная ллэри не была похожа на закоренелую преступницу и искренне боялась родительского гнева. Последнее со стопроцентной точностью проверить было нельзя — такое плетение отсутствует в свободной продаже, но вряд ли девушка умеет настолько убедительно врать, чтобы легко провести человека, прожившего больше сотни лет. В общем, Толлеус посоветовался сам с собой и решил, что можно рискнуть. Вдобавок если припугнуть девицу, что при попытке продажи «чары» развеятся, то и вовсе не о чем беспокоиться. Однако, для создания иллюзии нужен образец!

— Поехали к ювелирам, которые чинят твою цацку! — заявил искусник вытаращевшей глаза Ровене. А потом потратил еще несколько минут на то, чтобы объяснить ей, зачем.

Дальнейшее не представляло интереса и скорее навевало скуку: съездить в дорогой карете обратно в Бронзовое Кольцо, осмотреть помятое ожерелье. Вернуться обратно, где уже заждался голодный Оболиус. Единственная сложность — сделать зеркальную иллюзию не пострадавшей части, но старик справился быстро. Гораздо дольше времени ушло на саму дорогу. Теперь поддельное ожерелье выглядело как настоящее. Конечно, на ощупь можно было обнаружить несоответствия, но тут уж искусник ничего помочь не мог, да и не собирался.

Следующий адресат — девушка, желавшая денно и нощно любоваться светлым ликом своего возлюбленного, жила в красивом белом домике с красной крышей совсем неподалеку от предыдущей клиентки. Как и в прошлый раз, Оболиус остался внизу с повозкой, а Толлеус, осушив еще одну жизнегубку, отправился внутрь. Девушка с заплаканными глазами встретила его в вестибюле вместе с будущей моделью — приятным молодым человеком весьма бравого вида. С ними был лысый мужчина в потрепанном сером кафтане. Искусник с первого раза затруднился даже определить его социальный статус. Однако, как тут же выяснилось, именно этот невзрачный человек оказался хозяином дома, главным спонсором и по совместительству отцом безутешной девицы. Толлеуса проводили на второй этаж и усадили в мягкое высокое кресло, где он с хозяином повторил еще раз все детали сделки.

Работа предстояла сложная, но не невозможная. Подходящий источник маны у старика был — он решил усложнить связку плетений, но использовать чародейскую маногубку, чтобы клиентка легко могла самостоятельно заменить ее новой, когда ресурс маны истощится. Маленькие маногубки требовалось менять практически ежедневно, так что в идеале нужно было поставить ту единственную, которую старику посчастливилось приобрести вчера. Вот только жадность взяла верх, и искусник решил использовать маленькую. Свою совесть он успокоил тем, что такое добро можно купить везде, в то время как гигантскую маногубку на замену девушка вряд ли найдет. Вторая ожидаемая сложность — это размер предстоящей иллюзии. Впрочем, решение в данной ситуации также было стандартным: копировались отдельные фрагменты тела, и уже потом из этих разрозненных иллюзий склеивалась одна.

Когда Толлеус уже поднялся, чтобы приступить к работе, возникла еще одна досадная заминка. Клиентка хотела сохранить не просто образ любимого, а всенепременно в офицерском мундире. Причем последнего в доме не оказалось: как-то в голову никому не пришло, что раз для «чародейства» требуется модель, то и все причиндалы вроде мундира или шлема с кокардой понадобятся тоже. Хозяин дома тут же развил бурную деятельность, кликнув слугу и скороговоркой выдав ему четкие и точные указания, куда бежать и что делать. Потом он принес тысячу извинений ллэру искуснику, пообещав решить все проблемы в течение часа.

Толлеус с удовольствием потягивал диковинный коричневый напиток из маленькой фарфоровой чашечки, в ожидании, когда вернется посыльный со всем необходимым. Конечно, было безумно жаль потраченного впустую времени, но старик неожиданно ощутил, как же это здорово — просто сидеть в нежном, словно руки матери, кресле, маленькими глотками отправлять в желудок горячую ароматную жидкость и ничего не делать. Все-таки он ужасно устал. Нет, физические силы благодаря чародейским губкам были в избытке. Но душа все-таки просила покоя — хоть иногда.

Когда мундир был доставлен, неугомонная девушка с энтузиазмом принялась придумывать наиболее героическую позу. Безусловно, это можно было сделать давным-давно, и отец недвусмысленно заявил ей об этом, после чего снова принялся извиняться перед Толлеусом. Искусник его не слушал и никого не торопил. Полуприкрыв глаза, он сидел с едва заметной улыбкой на лице и с пустой чашкой в руках, рассматривая через окно птичье гнездо, вокруг которого деловито сновали родители. Старик наслаждался, но когда все было готово, он без промедления приступил к работе.