Последний выстрел - Александр Белов

А наверху, в аппаратной, к остолбеневшему Вадиму подошел Рыжий Гудвин и, заглянув ему в лицо, язвительно заметил:

– Перл-Харбор, сэр…

XXXIV

Пчела с Космосом засиделись в пустом тихом избирательном штабе Белова. Под столом уже стояла пустая бутылка, а на столе стояли еще две початые. Пчела разливал спиртное, себе – коньячку, другу – вискаря.

Космос в это время разговаривал по телефону:

– Нет, послезавтра выборы, так что давай завтра пересечемся в «Балчуге», надо кое-какие детали обсудить… Ну, будь…

Пчела поднял свой стакан.

– За Саньку! Ну он и дал батальонам огня! – усмехнулся он. – Я, блин, аж заслушался…

– Могет, чего уж там! – кивнул Космос. – Неясно только, как все это аукнется. Поймут люди-то?

– Да ладно, поймут, – небрежно отмахнулся уже порядком захмелевший Пчела.

Они выпили, и Космос с сомнением покачал головой:

– Ой, не знаю…

Коротко постучав, в кабинет ввалился возбужденный и радостный очкарик Антон. Он сбросил с плеча объемистую сумку и принялся ее разгружать. На стол лег компактный видеоплеер, бухта красного провода, какие-то инструменты и, наконец, бетакамовская кассета с неровной надписью от руки – «Крестный Отец».

– Видали, а? Ну, умора!.. – чуть заикаясь, приговаривал он. – А конкуренты ваши – лохи полные!..

– Молодец, Антоха, – устало улыбнулся ему Космос. – ФАПСИ по тебе плачет.

– А по тебе – Бутырка! – не задумываясь, парировал Антон.

Пчела поднял на смеющегося парня тяжелый взгляд и мрачно процедил:

– Базар фильтруй!..

Поняв, что сморозил полнейшую глупость, Антон растерялся и добавил к ней еще одну:

– Пацаны, я ж в хорошем смысле…

Космос прыснул. Хмурый Пчела тоже не смог сдержать усмешки.

– Ладно, Антох, не бери в голову! – хлопнул его по плечу Космос. – Садись, выпей с нами. Вообще-то за удачу не пьют, так что давай так – без тоста…

Они подняли стаканы и, чокнувшись, молча выпили.

XXXV

Субботу, последний день накануне выборов, Саша провел дома. Агитация в этот день была запрещена по закону, поэтому никаких мероприятий у него запланировано не было. Да и что можно было сделать за один день? Все, что мог, он уже сделал.

День выдался чудесный – теплый, солнечный, и Беловы всем семейством отправились гулять в лес. Там было замечательно. Радуясь весеннему теплу, звонко щебетали птахи, воздух был наполнен терпким, чуть горьковатым запахом распускающейся листвы, на открытых полянках желтели первые, самые яркие цветки мать-и-мачехи…

Оказавшись в березовом лесу, Саша пожалел, что не взял с собой топор и парочку пустых банок. Впрочем, складной нож у него с собой был всегда, а в качестве посуды вполне могли сгодиться одноразовые стаканчики, захваченные Ольгой. Выбрав несколько деревьев, Белов сделал на их белоснежных стволах глубокие косые надрезы. Березы, вступившие в пору весеннего брожения, щедро одарили гостей своим сладковатым соком.

– Оль, ты березового сока хотела, помнишь? – спросил Саша, подавая ей стаканчик с самой первой порцией.

Она помнила – Саша понял это по мгновенно вспыхнувшим радостью глазам, по благодарной улыбке, по легкому прикосновению руки.

– А мне? – тут же встрял Ваня.

Пришлось отдать стаканчик сыну. Белову-младшему березовый сок не понравился. Он был мутноват, в нем плавали розоватые крошки древесины, а главное – он был почти не сладким. Короче, проигрывал «Спрайту», лежавшему в материнской сумке, по всем статьям.

Зато Ольга была просто в восторге, и почти весь добытый сок достался ей.

Потом они жгли костер, пекли в золе картошку и уплетали ее вместе с припасами, принесенными из дома.

Весь день Белова не оставляло ощущение спокойной уверенности. Он предпочитал не задумываться о своих шансах на победу в завтрашних выборах. Все равно теперь от него уже ничего не зависело.

Только вечером, устроившись с бутылочкой вина у горящего камина, Белов вернулся мыслями к своей избирательной кампании. Точнее, к ее последней, финишной части. То, что удалось сделать Антону, было просто фантастикой. Парень смог вытащить козырного туза у этого подонка Вовы прямо из рук. И это в самый последний момент – когда ничего уже, по большому счету, исправить было невозможно!

Белову было известно, что вчера команда Каверина предприняла титанические усилия, чтобы запустить-таки свой убойный компромат в эфир. Но все, что им удалось, – это прокрутить запись по какому-то кабельному каналу. Результат от этого показа был абсолютно нулевой – в зону охвата этого канальчика их избирательный округ не попадал.

Да, у Саши были все основания быть довольным. Он еще отхлебнул вина и вдруг неожиданно для себя вполголоса затянул:

– А есау-у-ул догадлив бы-ы-ыл…

Он оборвал песню и усмехнулся сам себе. Удивительно просто, какое замечательное настроение было у него накануне голосования! Саша взял ракетницу, вышел на улицу и жахнул вверх сразу из обоих стволов.

На веранде появилась напуганная выстрелом Ольга. Увидев в руке мужа ракетницу, она тут же успокоилась.

– Саш! У тебя что – День пограничника уже?

– Оль, отгадай загадку, – повернулся Белов к жене. – Зимой и летом – одним цветом?

– Да знаю, знаю… – улыбнулась она. – Саша Белый.

– Умница, дочка! – засмеялся Саша и зарядил в ракетницу два новых патрона.

– Давай закругляйся, Саш, ужинать пойдем…

– Сейчас иду, Оль…

Белов еще раз запулил в черное небо две ярких ракеты и совершенно довольный пошел домой.

XXXVI

Настал день выборов.

На каждом избирательном участке дежурили по наблюдателю от каждой из команд. Причем они следили не столько за ходом выборов, сколько друг за другом. И те, и другие опасались провокаций, подтасовок и прочих пакостей от конкурентов, и, надо признать – не без оснований. В общем, обстановка на участках была довольно напряженной.

А в штабах обоих кандидатов до поры до времени было довольно спокойно. Но чем ближе был момент закрытия участков, тем сильнее становилось волнение и самих кандидатов, и их многочисленных избирательных команд.

И Белов, и Каверин покинули свои кабинеты и теперь нервно расхаживали среди столов своих сотрудников, нетерпеливо поглядывая на молчащие телефоны. Нервное напряжение достигло пика к полуночи, когда начали поступать результаты голосования с избирательных участков.

Первый звонок, несмотря на всеобщее ожидание, грянул как гром среди ясного неба.

– Двадцать шестой участок. Каверин – пятьсот десять, Белов – пятьсот пятьдесят четыре, – почти одновременно огласили результат девушки-телефонистки в разных концах Москвы.

В штабе Белова эти цифры вызвали радостное оживление, в штабе Каверина – тщательно скрываемое разочарование. Но уже следующий звонок изменил настроение и там и там на прямо противоположное.

– Пятнадцатый участок. Белов – пятьсот два, Каверин – пятьсот пятьдесят, – объявили девушки.

Результаты немедленно заносились в компьютер. Столбики на экранах мониторов, означавшие текущие результаты претендентов, подрастали с каждым новым звонком. Они шли почти вровень, но постоянно – с небольшим, почти незаметным, но, тем не менее, решающим превосходством Каверина.

Белов с отрешенным видом неподвижно сидел у компьютера. Каверин бродил меж столов, похлопывал по плечам своих помощников, то сдержанно улыбаясь, то с мрачным видом поигрывая желваками на скулах.

Цифры на. мониторах постоянно менялись, временами красный столбик Белова догонял синий столбик Каверина, но вырваться вперед ему не удавалось ни разу. Саша мрачнел все больше. На бледных, подавленных Гудвинов больно было смотреть.

Пчела, прихлебывая коньяк из плоской бутылки, подошел к сидевшим плечом к плечу имиджмейкерам и мрачно спросил:

– Ну что, волшебники?.. Облажались?! Гудвины потерянно переглянулись. На их лбах выступили капельки пота.

Звонки с участков становились все реже. Ситуация на компьютере не менялась – Каверин по-прежнему имел небольшое, но стабильное преимущество. Наконец Люда, ведшая учет по участкам, растерянно объявила:

– Остался последний участок, шестнадцатый…

Саша взглянул на монитор компьютера. Цифры на нем отражали убийственный для него итог. Каверин – двадцать четыре тысячи восемьсот шестьдесят два. Белов – двадцать четыре тысячи восемьсот три.

В этот момент зазвонил телефон. Ближайшая к аппарату девушка мгновенно схватила трубку.

– Алло, шестнадцатый?!.. – выпалила она и после крохотной паузы разочарованно протянула трубку Белову. – Александр Николаевич, вас…

– Слушаю, – мрачно буркнул Саша.

– Саша, ну ты что не звонишь? – раздался в трубке чуть подрагивающий от волнения голос жены. – И мобильник твой не отвечает! Я извелась вся!

– Да я отключил его…

– Ну как там?

– Да пока неясно ничего, – ровным, отрешенным голосом ответил Белов.

Оля спохватилась: