Россия 2000-х. Путин и другие - Владислав Дорофеев

Третий вариант был самым быстрым и легким: изъятие из компании ряда ее ключевых активов был вопросом нескольких недель. Продать можно было и Восточную нефтяную компанию, и АО «Самаранефтегаз» с ее нефтеперерабатывающими заводами, и подразделения ЮКОСа в Восточной Сибири, и даже газовую компанию «Роспан». К тому же распродажа ЮКОСа по частям исключала даже малейший намек на политический компромисс властей с Ходорковским. К этому времени государство перестало делать вид, что процесс над руководством ЮКОСа является вопросом исключительно правосудия и правоприменения. Министр экономического развития и торговли Герман Греф, комментируя журналистам дело ЮКОСа, заявил, что «политическая составляющая» в этом деле «не является главной», хотя, несомненно, присутствует.

Ближе к концу 2004 г. стало ясно, что реализован будет третий, самый неприятный для владельцев бумаг ЮКОСа, вариант. Для погашения долга была начата процедура продажи дочерней компании ЮКОСа – АО «Юганскнефтегаз». Уже 12 октября 2004 г. Минюст РФ принял решение о продаже «Юганскнефтегаза». Стартовая стоимость актива была обозначена суммой $10,4 млрд.

На деле термин «дочерняя» в отношении «Юганскнефтегаза» был чисто техническим. На АО приходилось 62 % нефтедобычи ЮКОСа, ему принадлежало около 70 % его нефтяных запасов. В 1994 г. ЮКОС создавался именно на базе «Юганскнефтегаза» по инициативе его экс-главы Сергея Муравленко. 13 декабря Group MENATEP заявила, что займется судебным преследованием не только покупателей арестованных акций «Юганскнефтегаза», но и банков, которые готовы кредитовать победителя торгов. 15 декабря ЮКОС подала заявление в суд по банкротству в Хьюстоне (США) с просьбой приостановить все операции по активам компании и отменить аукцион. 17 декабря суд Хьюстона принял решение ввести временный запрет на все операции с активами ЮКОСа, в том числе и на аукцион по «Юганскнефтегазу». Но 19 декабря 2004 г. аукцион по продаже компании состоялся и торга, по сути, не было. Первую заявку на предложенный лот 16 декабря подало никому дотоле не известное ООО «Байкалфинансгруп», вторую – ООО «Газпром нефть».

После неразборчивого предложения представителя «Байкалфинансгруп» аукционист Валерий Суворов, видимо, решив, что речь идет о стартовой цене, спросил у представителей «Газпром нефти», готовы ли они предложить большую цену. И. о. заместителя гендиректора «Газпром нефти» Николай Борисенко неожиданно замялся и попросил разрешения сделать телефонный звонок. После того как он вернулся, аукционист напомнил, что участник № 1 предложил стартовую цену. Представитель «Байкалфинансгруп», однако, возразил, что он предложил другую цену – 260 753 447 303,18 руб. Валерий Суворов не стал спорить и спросил у представителей «Газпром нефти», готовы ли они повысить ставку. Николай Борисенко отказался. После этого аукционисту оставалось трижды повторить заявленную «Байкалфинансгруп» сумму и объявить ее победителем торгов.

Это стало сюрпризом. Все ждали, что аукцион по продаже «Юганскнефтегаза» закончится превращением «Газпрома» в госмонополию в квадрате, газовую и нефтяную, с ярко выраженными претензиями на возведение в куб: «Газпром» проявлял недюжинную активность в скупке акций РАО «ЕЭС России». Получилось иначе. Формально государство, если говорить шахматным языком, на флажке попыталось откреститься от аукциона, который сильно напоминал скупку краденого, о чем в России прямо говорил вице-президент РСПП Игорь Юргенс, а на Западе недвусмысленно заявил техасский суд. Поэтому и появилась темная лошадка «Байкалфинансгруп». Запрет американского суда фактически нарушен не был: «Газпром» не мог быть обвинен в покупке имущества ЮКОСа, а «Газпром нефть» не могла стать победителем, даже если бы «Байкалфинансгруп» отказался платить. При этом компания-победитель могла быть продана структурам, заинтересованным в активах «ЮКОСа», и никто из участников сделки не был бы обязан объявлять об этом публично. Большинство участников рынка предполагало, что «Байкалфинансгруп» в конечном итоге передаст арестованные акции «Газпрому».

Через неделю прояснилась финансовая схема аукциона. В ее основе была крупнейшая за 2004 г. в России коммерческая сделка между НК «Роснефть» и ОАО «Газпром». Нефтяная компания продала газовому монополисту свою долю в ЗАО «Севморнефтегаз» (около 70 % акций) за $1,7 млрд. Столько же было внесено приобретенным «Роснефтью» ООО «Байкалфинансгруп» в качестве задатка для участия в аукционе. Полученные от «Газпрома» средства «Роснефть» вернула «Сургутнефтегазу», который через Сбербанк выдал деньги «Байкалфинансгруп» для участия в аукционе по основному активу ЮКОСа.

Распродажа активов ЮКОСа аукционом по «Юганскнефтегазу» не закончилась и продолжалась еще несколько лет. Последний из громких аукционов – покупка лота № 13, в который входило центральное здание ЮКОСа, несколько тысяч цистерн, наличные денежные средства на счетах компании ТД «ЮКОС-М» в объеме нескольких сотен миллионов долларов, 500 тыс. тонн остатков нефтепродуктов у него же, невозвращенный НДС на «несколько сотен миллионов долларов» и дебиторская задолженность более чем на $1 млрд (то есть более 25,9 млрд руб.).

В начале мая 2007 г. в ходе яростного трехчасового торга с «Роснефтью» этот лот за сумму, почти впятеро превышавшую объявленную стартовую цену 22 млрд руб., приобрело ООО «Прана» – компания, еще более загадочная, чем в свое время «Байкалфинансгруп». Ситуация прояснилась, когда «Прана» продала бóльшую часть активов «Роснефти».

Руководители ЮКОСа отчаянно сопротивлялись. Поначалу они были не одиноки: крупный бизнес, понимая, что дело ЮКОСа является не только прецедентом, но прецедентом переломным, определяющим новый этап взаимоотношений с властью, выступил в поддержку компании.

11 и 21 июля 2003 г. к президенту Путину с письмами от имени РСПП – то есть от всего бизнес-сообщества – обращался Аркадий Вольский. Тон первого письма был довольно резким. Главным виновником бед бизнес-сообщества назывались правоохранительные органы, деятельности которых давалась негативная оценка (действуют вне правового поля, «руководствуясь политической целесообразностью»), и поддерживающие их «отдельные политики», в которых президент без труда должен был узнать представителей своего ближайшего окружения.

Эти оценки перекликались с рассуждениями Ходорковского, которые он вместе с Леонидом Невзлиным в 1992 г. изложил в книге «Человек с рублем». Вот с такими, например: «Без бизнесменов экономике не подняться, только предприниматель является спасителем державы. Тот самый предприниматель, который вынужден идти на явное нарушение устаревших, недействующих законов, сознательно, в интересах своих, а значит, и страны, становясь уголовным преступником…»

Но на дворе был не 1992-й, а 2003 г. Второе письмо от имени российских предпринимателей было гораздо мягче, больше походило на предложение переговоров на основе некоего «нового общественного договора»: государство обязуется не пересматривать итоги приватизации и защищать демократические институты, бизнес – стать прозрачным, платить налоги и «вытеснять коррупционные схемы».

Вообще, в связи с «делом ЮКОСа» эпистолярный жанр получил новое развитие. Были письма от «деятелей науки и культуры», одни – в защиту Ходорковского, другие – в поддержку решения суда. Были письма и статьи самого Ходорковского – четыре («Кризис либерализма в России» и три «Левых поворота») посвящались выбору между либеральной и неосоциалистической моделями развития страны, пятая, появившаяся в журнале «Власть» в июне 2009 г., – реформе судебной системы. Правда, авторство самого Ходорковского многими оспаривалось – в его соавторы или просто в авторы статей записывали Леонида Белковского, Михаила Делягина и других.

Но ни Ходорковского, ни его компанию письма-статьи не спасли. С уходом в отставку главы кремлевской администрации Александра Волошина в октябре 2003 г. внесудебных ресурсов обороны внутри России у ЮКОСа не осталось. Очень быстро стало ясно, что и в российском суде руководителям ЮКОСа нечего противопоставить правоохранительным органам. Поэтому основная деятельность по юридической защите Ходорковского и ЮКОСа была перенесена за границу, тем более что крупнейшие страны Запада не остались безучастными к судьбе российского олигарха, и это несколько раз вызывало мини-скандалы и перепалки на уровне министерств иностранных дел и резкие ответы Владимира Путина на вопросы иностранных корреспондентов во время пресс-конференций.

Гибралтарская Group MENATEP – владелец контрольного пакета акций ЮКОСа – инспирировала несколько громких судебных процессов. В их числе – уже упомянутое решение техасского суда по банкротству, обойденное при аукционе по ЮНГ; масса исков мелких акционеров к ЮКОСу (на самом деле они были направлены против новых владельцев активов компании); иск против Российской Федерации, «Роснефти», «Газпрома» и ряда высокопоставленных российских чиновников с обвинениями в заговоре с целью ренационализации ЮКОСа, поданный в 2005 г.