Песня зверя - Кэрол Берг

Глава 9

Мне хотелось спросить элима, как он оказался в Кор-Неуилл, но задерживаться в долине мне вовсе не улыбалось, а во время долгого подъема по обледенелой тропе нам было не до разговоров. Тропа к драконам специально была крутой и уступчатой, чтобы никто зря не спускался в долину. Снег налипал на камни огромными комьями, отвердевшими под ветром и грозившими вот-вот обвалиться. Туман сгустился, и надо было быть предельно внимательными, чтобы не упасть на подъеме. Нога у меня дважды срывалась, но я умудрился не потерять равновесия. Когда я заглядывал в кипящую мглу за краем утеса, в животе у меня холодело.

На особенно крутом участке элим поскользнулся. Он пытался уцепиться за обледенелые камни, но все быстрее скользил вниз, к краю скалы. Я понимал, что руками мне его не удержать и силы у меня не хватит, чтобы вытащить его наверх, и рухнул на него сверху, рассчитывая, что мой вес не даст ему сорваться, а он тем временем найдет опору. Мне удалось упереться ногами в расселину и обнять какой-то валун, так что упасть в пропасть нам больше не грозило. Ветер дул элиму в лицо, и я чувствовал, как напряжено его тело. Казалось, прошел добрый час, прежде чем он выбрался из-под меня на тропинку, но еще больше времени я вытаскивал руку, застрявшую между валуном и утесом.

Мы сидели, прижавшись спиной к скале, и ждали, когда уймется сердцебиение. Элим улыбнулся.

— Может, для драконов вы и костлявый, но по мне — в самый раз. Будь вы потяжелее — раздавили бы меня всмятку, а полегче — и мне бы конец.

Я улыбнулся в ответ, а потом кивнул на тропинку. Сидеть долго было нельзя — мы рисковали замерзнуть. Осторожно поднявшись, мы стали карабкаться дальше.

Вскоре после того, как нас миновала верная гибель, мне показалось, что мы совершенно сбились с пути. Сквозь сгустившиеся сумерки и клубящуюся метель на нас глядели какие-то странные бледные звезды. Я был уверен, что мы потеряли тропинку и я вот-вот ступлю за край утеса, и вытянул руки, чтобы нащупать спасительную скалу. Коснувшись камня и сделав еще несколько неуверенных шагов, я обнаружил, что странные звезды — это проблески факельного огня, пробивающиеся сквозь щели в ставнях штабного здания. Мы собрали все силы, сделали последний рывок и взобрались наконец на площадку.

Когда элим потянулся к дверной ручке, я коснулся его плеча и спросил, хотя мне не терпелось поскорее покинуть Кор-Неуилл:

— Давин, что вы здесь делаете?

— Тебя жду, о Говорящий с драконами, — широко улыбнулся он. И прежде чем я успел спросить его, что, собственно, он имеет в виду, элим распахнул дверь и впихнул меня внутрь.

Жизнь драконьего легиона текла в штабе своим чередом, несмотря на раннюю темноту. Свирепого вида женщина выдавала деньги очереди грязных гуртовщиков и возчиков. По обе стороны от нее стояли солдаты с мечами наголо. Люди в красно-черных одеяниях Двенадцати Семейств носили в лагерь кипы одеял и ящики с припасами. Пусть местное население режет лошадей на еду и продает детей в рабство, чтобы купить подгнившей репы, — Всадники будут есть досыта и спать в тепле, если только найдется кого грабить.

Альфригг с квартирмейстером все еще шуршали книгами, но Мак-Ихерна, к великому моему облегчению, видно не было. Среди книг и бумаг стояли две пустые бутылки из-под вина и одна початая, что, как правило, означало, что Альфригг держит переговоры под контролем. У его локтя ждала своего часа красная фляжка с уциатом. Когда мой наниматель поднял взгляд, я поклонился:

— Мастер Альфригг, у меня есть все необходимые сведения. Всадник Зенгал любезно ответил на все вопросы. Осмелюсь сказать, что мы можем удовлетворить все нужды Всадников за умеренную плату. Завтра надо будет послать сюда Тарвила и Джедди, чтобы снять мерки.

Давин положил перед Альфриггом свои заметки и отошел в сторону. Купец принялся изучать убористо исписанные листы.

— Необычные материалы? Особые фасоны?

— Здесь все записано, сударь. Почти все ваши оценки оправдались.

— Превосходно! — Окрыленный успехом, Альфригг, казалось, забыл прежние обиды. — Скажите то же самое вон тому господину, и, если наши последние цифры его устроят, через месяц, начиная с этого дня, мы сможем сделать первые поставки.

Я перевел квартирмейстеру слова Альфригга, словно бы он и вправду не понимал сказанного. "Только бы он согласился, — подумал я, — и можно будет убраться отсюда подобру-поздорову". Теперь, когда наконец представилась возможность задать все вопросы, я мечтал лишь о том, чтобы поскорее оказаться в моей комнате в Камартане и обдумать то, что я узнал. Однако, к моему отчаянию, квартирмейстер решил попытаться сбить цену, и битых два часа они с Альфриггом страстно торговались. Теперь, когда у них снова был переводчик, они не желали обходиться знаками и кивками — я должен был переводить каждое слово.

Два негоцианта снова и снова обсуждали, взвешивали, пересматривали, оспаривали каждую деталь соглашения: сколько, почем, когда, в котором часу, на каких условиях… Я был готов взвыть, чтобы они соглашались наконец или провалились в тартарары. Прибывали работники за платой, в комнате стало шумно. Компания офицеров громогласно обсуждала предстоящие учения и непредвиденно скверную погоду.

Двое слуг подбросили дров в очаг, и в комнате стало душно. Альфригг побагровел — он и так уже взмок от вина и жара финансового сражения, — и рванул воротник толстой куртки:

— Ну, можно подумать, мы уж у дракона в глотке!

Я не ответил. И зря. Он не хотел уступать косоглазому квартирмейстеру ни медяка и сорвал досаду на мне.

— Ну что за высокородный дурень?! Стоит тут и парится в плаще! Нам надо обсудить еще несколько пунктов, так что уж будьте любезны, снизойдите до нас, грязных крестьян. Снимите плащ и давайте-ка думать о деле!

Лицо мое и вправду было в поту, а одежда под шерстяным плащом промокла насквозь, но не мог же я снять плащ — тогда все заметили бы, что я в перчатках!

— Я, пожалуй, останусь так, сударь, — мягко ответил я. — Что мне ответить господину на последний вопрос?

Из узла за спиной женщины с пустыми глазами, стоявшей в очереди за деньгами, послышался надрывный, неумолчный плач младенца. Это было как тупым ножом прямо по нервам. В комнате все кричали, чтобы перекрыть общий гвалт, и к тому же начали грохотать ставни. Из очага повалил дым, стало плохо видно. Многие начали кашлять, и я в том числе. Ветер тут был ни при чем.

Ставни загрохотали сильнее, земля под ногами затряслась. Ящик с металлическими кружками грянулся на пол. Бутылки, стоявшие среди бумаг, опрокинулись, и я, испугавшись, что все придется переделывать, протянул скрюченную руку, чтобы выхватить бумаги из лужи густого красного вина. И в тот самый миг драконы, пролетавшие над крышей, закричали в ненависти своей. Схватившись за край стола, я закрыл глаза и пытался унять пламя, пожиравшее мозг, раздиравшее грудь, охватившее все тело. Я едва не закричал, как тогда, на пути в долину.