Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II - Петр Мультатули

Осветить же подлинную роль, какую играл Распутин в жизни русского общества начала ХХ века, представляется очень трудным. Это объясняется прежде всего той стеной лжи, которой личность Г. Е. Распутина отгорожена от беспристрастного изучения историков. Этими ложью и фальсификациями наполнена большая часть воспоминаний о Распутине. Причём не только врагов Распутина, но и людей, которые вроде бы его и не знали или были к нему беспристрастны, и даже людей, которые были близки к нему. К их свидетельствам следует относиться с большой осторожностью, как и к воспоминаниям дочери Распутина М. Г. Распутиной[3]. По непонятным причинам М. Г. Распутина и в своих показаниях следователю Н. А. Соколову, и в своих (или якобы своих воспоминаниях сообщала откровенно ложные сведения. Здесь у нас нет возможности останавливаться на природе и анализе этой лжи. Частично такой анализ был проведён в нашем труде об убийстве царской семьи{396}.

В настоящее время нельзя ссылаться и на переписку Императора Николая II с Императрицей Александрой Феодоровной как на полностью достоверный источник. Эта переписка в своей основе базируется на вышедшей в 1923 г. в Госиздате под редакцией известного большевистского деятеля М. Н. Покровского «Переписке Николая и Александры Романовых». Между тем в начале 1921 г. состоялось заседание Политбюро, четвертым пунктом которого значилось: «Поручить т.т. Радеку и Каменеву ознакомиться с дневником бывш. импер. Александры Федоровны для дачи отзыва в Политбюро»{397}.

«Отзыв» не заставил себя долго ждать. В 1922 г., то есть за год до издания «Переписки», в Берлине, в книгоиздательстве «Слово», вышли в свет «Письма Императрицы Александры Федоровны к Императору Николаю II». В отличие от «Переписки», где переводчик не указывался и подлинный текст по-английски не приводился, в «Письмах» был указан и переводчик, им оказался масон В. Д. Набоков, бывший управляющий делами Временного правительства, тот самый, кто своей рукой написал текст «отречения» Великого Князя Михаила Александровича.

В 1923 г., как бы в противовес «Письмам», выходит «Переписка» под редакцией М. Н. Покровского.

На размышления наводит тон предисловий как Покровского, так и «Слова». Покровский навязывает читателям вывод, что царь и царица были люди психически ненормальными, а их царствование — сплошной ужас для России. То, что «Россией управлял „Он“, „Наш Друг“, „Григорий“, переписка ставит вне всякого сомнения», — пишет Покровский,

Такой же вывод делает и «Слово»: «Царствование Императора Николая II представляет одну из самых мрачных страниц русской истории. Решающее влияние на государственные дела принадлежало, как то видно из писем Императрицы Александры, Григорию Распутину, убитому затем членом царствующего дома»{398}.

Когда читаешь эти комментарии, невольно ловишь себя на мысли, что их писал один и тот же человек, настолько они похожи. Вся разница в стиле: один вариант написан для заграницы, другой для внутрирусского пользования в условиях большевистской диктатуры.

Поэтому, что насочиняли в «письмах» и «переписках» покровские и набоковы, можно только гадать.

Точно так же можно говорить и о фальсификации некоторых документов письменного наследия Г. Е. Распутина. Почти все исследователи, за редким исключением, не проводят критического анализа распутинских документов, составляющих большую часть фонда 612 (Распутин Г. Е. Государственного Архива Российской Федерации. В силу рамок нашего труда коснёмся лишь телеграмм, которые приписывают Г. Е. Распутину.

Почти все телеграммы Распутина, хранящиеся в ГА РФ, посланы из села Покровского. Все бланки телеграмм не имеют года отправления. К этим бланкам приклеены белые кусочки бумаги, на которых написаны какие-то каракули, похожие на известные образцы почерка, который принято считать почерком Распутина. Содержание этих каракуль полностью разобрать очень трудно, почти невозможно, можно понять отдельные слова: «милай, дарагой, прими» и т. д. Полная расшифровка этих каракуль требует большого количества времени.

Между тем порядок подачи телеграмм в царское время был таким же, как и сейчас. Человек приносит текст телеграммы, работник телеграфа считает слова, вычёркивает лишние, если они есть, и называет сумму оплаты за телеграмму.

Для того чтобы посчитать слова и определить сумму оплаты, «барышня» должна была их прочитать. А как она могла прочитать нечитаемые каракули, которые сливаются друг с другом, обрываются, не имеют окончаний? В таком случае «барышня» должна была либо вернуть текст Распутину, либо записать текст под диктовку Распутина. Тогда каракули бы исключались.

В ГА РФ имеются тексты Распутина, написанные на телеграфных бланках ясным чистым почерком, скорее всего лицами, принимающими телеграмму. Почему же в одном случае Распутин находил возможность составлять удобочитаемые тексты, а в подавляющем числе случаев — нет?

Скорее всего, перед нами не телеграммы Распутина, а их подделки, созданные с целью создания ложного образа старца.

Подтверждением этому служат другие так называемые «телеграммы» Распутина и его «дневник», хранящиеся в ГА РФ. Текст первой «телеграммы» написан неизвестным от руки. Речь в ней идёт якобы о назначениях И. Г. Щегловитого и С. П. Белецкого. «Телеграмма (копия) Распутина за подписью „Новых“ в Ставку Александре Федоровне о назначении Ивана и Степана. „Пока Дума думает, да гадает, у Бога всё сделано: старшим будет Иван, а младшим Степан. Так и действуй. Новых“. Дальше идёт следующая приписка той же рукой: „Кажется, последняя телеграмма приводилась в [неразбор.] П. Н. Милюковым“»{399}.

Во-первых, Распутин очень редко подписывался фамилией, в основном он писал в конце письма своё имя. Тем более когда речь шла о письмах Государю или Государыне. Но если уж он подписывался и фамилией, то писал Новый, но не Новых. Вот пример подлинной телеграммы Распутина Великой Княжне Анастасии Николаевне из Киева: «Надеюсь на силы Высшей Власти Милости Божией, молитесь и беседуйте со Господом, гордых Бог не любит, простота победит, кто у власти, должен быть смирен подобно Ангелу. […] Григорий Новый»{400}.

Во-вторых, назвать это копией телеграммы невозможно. В лучшем случае это описание кем-то когда-то увиденной телеграммы, а в худшем — выдумка.

В-третьих, вышеназванная телеграмма была известна уже в дореволюционное время. Её цитировал один из убийц Распутина В. М. Пуришкевич, рассказывая, что текст этой «телеграммы» гулял в Государственной думе, вызывая всеобщее осуждение{401}.

Текст второй «телеграммы» написан той же рукой, что и текст первой. Это тоже «копии телеграмм», «ходивших по рукам в ноябре 1916 года: 1. телеграмма Вырубовой из Ставки после 5.10.16 Григорию Распутину: „Всех видела. Хорошо. Маленькому лучше. Об узнике пишу.1) Анатолия просила. Раев отказал. Суслика сделали.2) Благослови, Анна. 1) О бывшем министре Сухомлинове; 2) Анатолий — архимандрит одного из Самарских монастырей“»{402}.

Что касается «дневника» Распутина, который был недавно издан под видом подлинного, то в самой описи ГА РФ слово «дневник» взято в кавычки и указано, что он фальшивый.

Особый интерес представляют собой документы, которые почему-то считаются справками наружного наблюдения за «Тёмным», то есть за Распутиным. На самом деле если мы сравним эти справки со справками наружного наблюдения за другими лицами, то сразу же убедимся в их различиях. Так, документы наружного наблюдения за Гучковым («Санитарным»), или за Бонч-Бруевичем («Фарисеем»), или за Голощёкиным («Рыжим» имеют точные названия оперативного документа. Например: «Наблюдение за „Рыжим“. Установка: Голощёкин Шая Ицков. 31 года»{403}.

Сами дела агентурного наружного наблюдения представляют собой конкретные справки, написанные лично филёрами, «топтунами», которые точно, поминутно, сообщают, где, когда, с кем был объект наблюдения, куда ездил, с кем встречался. Даются приметы объекта и его связей. Никаких личностных оценок при этом филёр объекту не даёт.

Ничего подобного мы не видим в так называемом деле о наблюдении за «Тёмным». Во-первых, само название дела звучит по-другому: «Особо важные справки по делам лиц связи „Тёмного“». То есть это уже не материалы наружного наблюдения, а некие справки о «связях». Точнее сказать, это агентурные записки, то есть сведения, полученные от агента, а не от профессионального сотрудника, проводившего скрытое наружное наблюдение.

Во-вторых, о самом Распутине в материалах сказано крайне мало. Также исключительно мало сведений о связях упоминаемых лиц с Распутиным.