Непроницаемая тайна - Инга Берристер

«Лендровер» въехал во двор усадьбы, затормозил, и Бренда съежилась. Гриффин выключил зажигание, но вместо того, чтобы выйти из машины, повернулся к девушке.

– Еще не поздно передумать… – сказал он тихо и твердо добавил: – Решай, сейчас или никогда.

На глаза ей навернулись непрошеные слезы.

– Я не передумала, – сказала Бренда, – и не захочу передумать.

Это была чистая правда, но в глубине души она все еще немного боялась – не Гриффина, но себя самой, своей плоти, желания… любви.

Девушка достала из багажника «лендровера» одежду, которую они приобрели в спортивном магазине, а Гриффин вынул объемистый пакет с продуктами. Все это он, очевидно, купил, пока Бренда ждала его в ресторане. Тут она вспомнила, что он с лукавым видом намекал на какие-то особые покупки, и сердце ее застучало тяжело и неровно.

Двор усадьбы насквозь продувало стылым ветром, и, когда Гриффин распахнул перед Брендой двери кухни, она с радостью нырнула в гостеприимное тепло старого дома.

– Я отнесу покупки в спальню, – с запинкой проговорила она, глядя, как он раскладывает на кухонном столе продукты.

– Подожди, – сказал он властно и забрал у нее свертки.

Она на мгновение опешила от такой бесцеремонности, но тут Гриффин шагнул к ней, раскрыв объятия.

– Иди ко мне, – еле слышно позвал он. Во рту у Бренды мгновенно пересохло, и сердце подпрыгнуло, едва не выскочив из груди. Нетвердо ступая, она подошла к Гриффину и затрепетала от наслаждения, даже сквозь одежду различая лихорадочный стук его сердца. Когда он коснулся губами ее губ, дрожь пробежала по его сильному телу, и он с явной неохотой отстранился.

– Так нельзя, – проговорил он. – Я не могу, не смею сейчас дать себе волю. Я хочу, чтобы тебе было хорошо, Бренда. Незабываемо хорошо.

– Так и будет, – горячо заверила его девушка.

Забота Гриффина так тронула ее, что на миг она даже забыла о собственных страхах. Ей захотелось прижаться к нему, обнять, сказать, что их первая ночь будет особенной и обязательно изменит всю ее жизнь.

Слабая улыбка тронула губы Бренды. Еще в Дублине Гриффин Хоторн вызвался изменить ее жизнь, но тогда они оба не подозревали, как именно это произойдет!

– Садись и жди, – приказал он, подтолкнув ее к ближайшему стулу. – Сейчас я приготовлю для нас потрясающий ужин, а потом…

– Ужин? – рассмеялась Бренда. – Да ведь мы же недавно обедали.

– Ты почти ничего не ела, – напомнил ей он. – А я хочу побаловать тебя и угостить вином перед тем, как…

– Соблазнить? – лукаво улыбнулась Бренда. Сейчас она чувствовала себя куда увереннее, потому что знала, что и Гриффин тоже уязвим. – Ты ведь именно это задумал, верно?

Она засмеялась, но он обернулся к ней, и смех этот стих. Под его взглядом в крови ее полыхнуло пламя желания.

– Меня не надо угощать, Гриффин, – звенящим голосом проговорила Бренда. – И соблазнять не надо. Все, что мне нужно, – это ты.

От собственной смелости у нее перехватило дыхание. Понимает ли он, насколько не свойственна ей такая откровенность? Обычно Бренда вела себя куда сдержаннее, но страсть, которую зажег в ней этот мужчина, опрокинула все барьеры.

Гриффин шагнул вперед, и у нее подкосились ноги. Вцепившись в спинку кресла, чтобы не упасть, она неотрывно смотрела на любимого, и сердце ее гулко стучало.

– Бренда, родная моя, желанная! – бормотал он, осыпая ее жадными поцелуями.

После таких объятий на моей коже, наверное, останутся синяки, промелькнуло в голове у девушки, но на это ей было уже наплевать. Она радовалась тому, что Гриффин желает ее с такой неистовой силой.

А он все целовал ее, словно никак не мог насытиться. Руки его неустанно скользили по ее телу, сминая нежную плоть, как скульптор – глину.

– Господи, как я хочу тебя!.. Бренда, желанная моя…

Гриффин обхватил ладонями ее бедра, и девушка чувствовала, как сильно он возбужден. Грудь ее набухла и заныла, внизу живота возникла уже знакомая сладкая тяжесть…

Вдруг со двора донесся какой-то звук.

Бренда оцепенела, потрясенно осознав, что слышит рокот мотора, а Гриффин разжал объятия и отступил на шаг, озадаченно хмурясь.

В кухонное окно девушка увидела потрепанный «лендровер» – почти точную копию того, который принадлежал Гриффину. Водитель резко, с визгом затормозил, выключил зажигание и, хлопнув дверцей, выскочил из машины.

Девушка тотчас узнала его. Этот человек был с Гриффином при их первой встрече у входа в отель. Шатаясь, он направился к двери и замолотил по ней кулаками.

– Я лучше пойду… – начала Бренда, но Гриффин покачал головой.

– Нет, останься, – сказал он и распахнул дверь.

От гостя ощутимо несло перегаром. Пошатываясь, он вошел в кухню, тяжело оперся на стол и во все глаза уставился на девушку, явно не узнавая. Она похолодела под его откровенно раздевающим взглядом.

– А-а, опять новенькая, – невнятно пробормотал мужчина. – У тебя, Гриффин, губа не дура. Хотел бы я оказаться на твоем месте. Зашибать звонкую монету, да еще бесплатно спать с такими роскошными девками… Здорово ты устроился, приятель! Трахаешься, а тебе за это еще и платят… Мне бы так! У меня-то в жизни никаких радостей, да еще бывшая женушка так и норовит меня разорить. Знаешь, что удумала эта стерва? Заявила, что я, мол, нарочно разорил ферму, и теперь требует половину ее прежней цены! А ведь это было, Боже правый, десять лет назад! Я тогда влез в долги, чтобы купить ее! Эта сучка решила меня разорить! Вот что она задумала, да…

Он осекся и, круто развернувшись, снова вперил мутный взгляд в Бренду.

– А куда делась та рыженькая? Вот была красотка, доложу я вам!.. Заметь, ведь я и Кэролайн считал когда-то недурной штучкой. Когда мы познакомились, она была от меня без ума. Как же она меня надула! Не-ет, Гриффин, ты это здорово придумал. Всякий раз новенькая, свеженькая, сладенькая, а главное, ненадолго… Ведь стоит какой-нибудь сучке запустить в тебя коготки – и готово! Представляешь, меня вышвырнули из пивной! Сказали, что я надрался. Вранье! Словом, я решил заглянуть к тебе на огонек. Ты всегда был мне хорошим другом, Гриффин… Помнишь старые добрые времена?

Пьяный оторвался от стола и, шатаясь, как матрос во время качки, нетвердым шагом направился к Гриффину.

Бренда смотрела на него с ужасом и отвращением. Его откровения потрясли ее до глубины души. Слезы закипали в глазах у девушки, едкие и жгучие, словно кислота, но эту боль нельзя было сравнить с той, что терзала ее сердце. Бренду не утешало даже то, что она вовремя узнала правду и не успела совершить глупость, попавшись на тот же крючок, что и другие женщины, о которых лопотал пьяница.