Мадам - Александр Бессонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ну спасибо, конечно!
— Плюс ко всему у тебя сидячая работа. Тебе полезно гулять на свежем воздухе, как и Джеку. Вы нашли друг друга. Зачем вам мешать.
— Ну ты и лиса… — сказал отец, надевая на собаку ошейник и поводок.
* * *
— Па-ап, можешь купить мне 3D-ручку?
— Нет, ты поиграешь неделю и выкинешь!
— Пап, ну она мне нужна. Очень-преочень. Ну хочешь, я с Джеком буду гулять?
— Погоди, я же избранный?!
— Ничего страшного, переизберем.
Старшая по дому
— Эмилия Васильевна, здравствуйте, это собственник восьмой квартиры. Вы просили заехать к вам по «нетелефонному» разговору… — проговорил молодой мужчина, ежась от порывов пронизывающего февральского ветра.
Домофон хрюкнул что-то нечленораздельное, раздалось пиканье открываемого электронного замка.
На лестничной клетке его встретила жизнерадостная пожилая женщина в розовом халате. Она улыбалась как-то неестественно, так что мужчине сразу же стало неудобно. Он так же неестественно улыбнулся в ответ.
— Здравствуйте, дорогой вы наш Николай Сергеевич. Проходите. Я вас чаем напою. Как хорошо, что вы наконец-то приехали.
— Так вы по телефону угрожали, что если я не приеду, меня полиция притащит к вашим ногам. — Это же я шутила. А-ха-ха! Бабушка шутит.
— Странный у вас юмор, Эмилия Васильевна!
Мужчина разулся и прошел на кухню. В квартире пахло кошками. Минимум тремя.
Бабушка яркой помадой накрасила губы, подмигнула своему отражению в зеркале и двинулась наливать гостю чай.
— Как я понимаю, вы, Николай Сергеевич, в квартире не живете. Сдаете? Договор аренды регистрировали? Налоги платите?
— Эмилия Васильевна, много вопросов.
— Ну, мне как старшей по дому это важно знать.
— Мне дали служебное жилье, а в этой квартире живет мой двоюродный брат.
— Алкаш?
— Почему?!
— В семье не без урода. Вот у меня Виктор…
— Нет, он программист. Спокойный. Немного социофоб.
— Значит, наркоман.
— Так, Эмилия Васильевна, что вы еще хотели. У меня в четырнадцать ноль-ноль обеденный перерыв заканчивается, я должен быть на работе…
— Понимаю. Деловой вы. А депутата Филимонова вы знаете?
— Нет.
— Хм… А говорите деловой. В тысяча девятьсот восемьдесят четвертом мы с Филимоновым…
— Эмилия Васильевна!
— Хорошо. К делу. У нас с вами тут война!
— У нас с вами?!
— В цокольном этаже нашего дома видели много магазинов?
— Да.
— Так вот знайте, все они — незаконны! В девяностых ушлые люди подсуетились и приватизировали себе. А мы с вами страдаем!
— Мы?! Как?
— У них там оргии!
— Там вроде банк.
— А вы в него заходили?
— Нет.
— А я вам скажу, что там… Заходишь, а там эти пигалицы сидят в мини-юбках своих, улыбаются. Но я-то знаю правду!
— Ну, пока все логично. Обычное отделение банка. Какая правда?
— Они деньги у населения берут, покупают на них наркотики, шампанское, мини-юбки, двери банка запирают и устраивают оргии! А у меня из-за этих оргий пол ходуном ходит и давление!
— Богатая у вас фантазия, Эмилия Васильевна. Там рядом «Банный комплекс вдали от жен», может, из-за него?
— Вы что?! Этот комплекс принадлежит уважаемому человеку — депутату Филимонову.
Там собираются уважаемые мужчины со всего города. Они парятся, пьют чай и грустят.
— А почему грустят?
— Потому что без жен.
Эмилия Васильевна подлила еще чаю своему гостю и продолжила:
— Мы подали на них в суд! Заберем себе эти помещения и заживем с вами по-человечески! Найдем новых арендаторов. Сдадим, например, баням Филимонова. Он давно хочет массажный салон там открыть. Да тесно ему. Как вы нам можете помочь? Нужны ваши связи.
— М-да… Не знаю, я обычный младший научный сотрудник в Институте катализа.
— Значит, так! Вам надо дать взятку районному судье!
— Вы с ума сошли? Я лучше пойду.
— Значит, как чаек попить, так сказу прибежал, а как общему делу помочь — так в кусты!
Ах ты Иуда!
— Эмилия Васильевна, это подсудное дело!
— Трус! Ах ты ж, горе-то какое — перевелись мужики на Руси-матушке, — запричитала старшая по дому.
Мужчина стал собираться. Эмилию Васильевну посетила новая вдохновляющая идея:
— Хорошо, не хотите мараться — не надо. Тогда организуйте поджог банка! Вы же химик.
Докажите всему миру, что вы — человек! Деньги — зло, а банковская система порочна. Кредитное иго убивает россиян!
— Эмилия Васильевна, может, вам врача вызвать? Мне кажется, вы больны.
— У мужа моего ружье охотничье осталось. Сделайте обрез, как в «Брате». Перебейте там всех! А мы с Филимоновым вам квартплату понизим!
— До свидания!
— Тряпка!
Мужчина выбежал, громко захлопнув дверь.
Эмилия Васильевна направилась к стационарному телефону, бормоча себе под нос:
— Как же, в Институте катализа он работает… Иди, вари свою наркоту в квартире. А я позвоню пока куда следует. Алло, полиция?
Подпольная империя
Вчера захожу в кабинет нашего офиса и вижу — на полу стоит ящик тушенки. Самой обыкновенной тушенки. На мой вопрос коллегам, мол, что это — отвечают полушепотом, как будто речь про посылку с белым порошком из Колумбии:
— Гостовская тушенка. Настоящая. Не то говно, которое нам в магазинах втюхивают.
Сколько банок будешь брать?
Я взял паузу, сказал, что подумаю. Потом начал расспрашивать коллег, а какие еще товары таким способом продаются? Мне тут же, опять-таки полушепотом, с бегающими глазами сообщили:
— Мясо по четвергам. Вкусное. Тушу дядя бухгалтера Светланы на рынке в среду разделывает, в четверг у нас.
— Постельное белье из сатина настоящего, а не это бумажное в магазинах. Шурин-дальнобойщик из рейса привозит.
— Пижамы ивановские. Мягче пуха. Примерь! Свекровь по своим каналам достала.
Только для близких.
Про красную икру и писать не буду. У каждого второго дядя с Дальнего Востока вчера приехал.
Это ж подпольная империя, подумал я. Что это за стадный инстинкт такой, пережитки дефицита из Союза? Почему у всех предлагающих бегают глаза и они шепчут, вместо того чтобы говорить в голос?
К обеду в ящике остались всего две банки. В маршрутке домой я ехал с оттопыренными карманами. Две банки Гостовской тушенки для семьи урвал. Жду пижамы. Но сначала — сатин.
Балкон
Людмила Марковна проснулась от громкого звука разбившейся за окном бутылки.
— Опять балконную дверь не закрыл на ночь… — пробормотала она.
Рядом с ней лежал и храпел ее законный супруг Петр Васильевич. Она продолжала возмущаться:
— Ну что за человек… Знает же, что у меня очень чувствительный сон… Всю ночь слушать его храп… Надоело!
Она легонько пихнула сонное тело. Петр Васильевич перевернулся на другой бок. Храп прекратился. Внутри Людмилы Марковны все ликовало от маленькой победы.
