Жизнь Мухаммеда - Вера Панова

В такие минуты критический голос рассудка умолкает и человеку кажется, что он не только ощущает бытие Бога как физическую реальность, но и совершенно отчетливо понимает, что иначе и быть не может, что мир без Бога верх нелепости и логического абсурда, что без Бога мир не просуществовал бы и мгновения. Однако озарение проходит, воспоминание о нем постепенно бледнеет, а разум, со всем его скепсисом, мощно вступает в свои права; и у подавляющего большинства испытавших подобные озарения людей скоро от полноты веры не остается и следа, они опускаются на обычный для нормального человека уровень умеренной религиозности, с постоянными колебаниями от веры к неверию.

Сходные ощущения счастья Ф. М. Достоевский испытывал, по его словам, и перед началом эпилептического припадка, который как бы являлся непосредственным результатом невозможности для рассудка хотя бы секундой дольше вынести это чрезмерное счастье. По-видимому, индийские йоги путем суровой многолетней тренировки тела и воли достигают способности без заметного вреда для своего здоровья не только произвольно вызывать в себе подобное психическое состояние, но и продлевать его в течение многих часов. Будучи объективными идеалистами, они считают, что в таком состоянии транса человек сливается с Абсолютом и приобретает его качества - всеведение, бессмертие, всемогущество, безграничность в пространстве и времени. Йоги предупреждают новичков, что попытки вызвать у себя состояние транса без достаточной закалки тела и духа могут кончиться помешательством.

Если в минуты озарения ощущение реальности бытия Бога одновременно наполняло Мухаммеда чувством просветленного счастья и блаженства, его стремление всеми способами углубить и упрочить веру в Бога становится естественным и понятным. А что дело обстояло именно так, не может быть никакого сомнения, и когда Мухаммед говорил: "Больше всего на свете я любил женщин и благовония, но истинное наслаждение находил только в молитве", его слова следует понимать буквально, не обязательно видеть в этом признании попытку в завуалированной форме оправдать свою повышенную чувственность, которая, с точки зрения Мухаммеда, вовсе не являлась грехом, а потому ни в каком оправдании не нуждалась.

По словам Мухаммеда, Бог говорил:

- О, человек! Только следуй моим законам и сделаешься подобен мне; ты скажешь: "Да будет", и будет так...

Путь уподобления Богу - неимоверно трудный путь, и человек вряд ли мог рассчитывать хоть немного приблизиться к Богу, если бы не помощь того же Бога, который сказал:

- Тому, кто творит доброе дело, я воздам вдесятеро - и более того, если пожелаю; и тому, кто творит злое, будет такое же возмездие, если я не прощу ему.

Кто приблизится ко мне на одну пядь, к тому я приближусь на один локоть, а кто приблизится на один локоть, к тому я приближусь на двенадцать локтей.

Кто пойдет ко мне шагом, к тому я побегу; и кто предстанет предо мною, исполненный греха, но верующий в меня, пред тем я предстану, исполненный готовности простить его.

Когда Мухаммед проникся твердым намерением прийти в соприкосновение с высшим, сверхчувственным миром, он использовал хорошо известные в его время приемы очищения - десятки и сотни раз проверенные, подробно разработанные, но требующие в каждом случае сугубо индивидуального и творческого применения. Очищение движений души, мыслей, слов и поступков: пост, молитва и созерцание, и, конечно, упорные размышления о Боге и его сущности - вот перечень основных методов, которые использовал Мухаммед.

Очищение от тех инстинктивных побуждений, которые рассудок Мухаммеда признавал противозаконными, а стало быть, и греховными, достигалось посредством строгой внутренней цензуры. Как только до его сознания доходило, что он начинает испытывать влечение к запрещенным вещам, он обрушивался на это греховное влечение, подвергал его нравственному осуждению, а объект влечения начинал рисовать в своем воображении так, чтобы подчеркнуть и утрировать все отрицательные, отталкивающие его стороны. Нравственное осуждение самого влечения и активная дискредитация его объекта во многих случаях позволяли ему в конце концов если не полностью заглушить в себе греховные порывы, то во всяком случае сильно их ослабить и сделать их более редкими. Так, еще в ранние годы он сумел побороть в себе всякую страсть к нарядам и украшениям;

любви же к благовониям преодолеть не смог, а потому признал ее простительной слабостью.

Вообще Мухаммед в обыденной жизни был рационалистом, он стремился и в требованиях, предъявляемых самому себе, избегать всякой крайности, определенно тяготел к умеренности. Объяснение своей умеренности он находил в убеждении, что "Бог никогда не возлагает на человека такую ношу, которую тот не мог бы снести", что Бог слишком милосерден, чтобы предъявлять к человеку чрезмерные требования. Этим он резко и с самого начала отличался от христианских проповедников, убежденных, что, чем сильнее подавляется "плоть", тем лучше.

Мухаммед осуждал излишества в еде и всякое чревоугодие, но одновременно осуждал и такие ограничения в еде, которые истощают либо ослабляют человека. Пища, по его убеждению, должна быть умеренной, потому что это полезно для души и тела, для здоровья.

Вино, по наблюдениям Мухаммеда, приносит человеку и пользу и вред, но вреда, пожалуй, все-таки больше;

поэтому от употребления вина следует воздерживаться.

Чувственное влечение к женщине само по себе перед лицом Бога не есть грех; оно становится грехом, если направлено в неположенную, неразрешенную сторону. Тогда его нужно всячески подавить, памятуя о том, что прелюбодеяние - грех, мерзость и гадость, праведный человек должен испытывать к нему отвращение.

Столь же строгому контролю подвергал Мухаммед и возникающие у него намерения и мысли. Явно греховные он стремился немедленно подавить и решительно осудить. Но и безобидные на вид намерения и мысли следует проанализировать, ибо часто за ними скрываются отнюдь не столь уж чистые побуждения.

- Избегайте подмечать и осуждать в людях недостатки, особенно такие, какие есть в вас самих,- советовал Мухаммед, так как считал, что подобный критицизм основан на гордыне, на желании приукрасить себя и оправдать, и это очень плохо, так как "истинная скромность - источник всех добродетелей".

Имелось у Мухаммеда и лекарство, помогающее преодолевать чувство зависти.

- Когда вы видите человека, одаренного более вас богатством или красотой, - говорил он, - тогда подумайте о людях, одаренных менее вас.

Вообще же в своих желаниях человек должен руководствоваться старым, давно известным принципом:

желай брату своему того же, чего пожелал бы самому себе.

Мышление, считал Мухаммед, должно быть дисциплинированным, и разуму не следует заниматься бесполезными для дела веры или повседневной жизни вопросами, а потому "испытание искренности каждого верующего - оставлять без внимания все то, что находится вне его власти".

Вся Аравия издавна чтила поэзию и красноречие, и Мухаммед прекрасно понимал, какой огромной силой воздействия обладает слово. Очевидно, он хорошо знал и то, что каждое высказанное слово оставляет глубокий след в сознании говорящего, даже если оно произнесено невзначай или в шутку, а потому считал, что "чистота" не может быть достигнута, если человек не подвергает строгому и определенному контролю свою речь. Слово, произнесенное в присутствии других, есть уже собственно поступок, некоторое действие, так что наставления Мухаммеда, касающиеся правил, которых стремящийся к чистоте человек должен придерживаться в своей речи, относится, если можно так выразиться,столько же к "внутренней гигиене", сколько и к "гигиене поведения".

Основное требование - говорить истину, быть правдивым. Такие речи полезны и тому, кто их ведет, и тому, кто слушает. Быть правдивым не значит во всех случаях, в глаза или за глаза, "резать правду-матку": не всякая правда полезна, об ином следует и умолчать, особенно если правда касается других.

- Не злословь никого, - настаивал Мухаммед. - И если кто-нибудь станет злословить тебя и выставлять на вид пороки, которые он знает в тебе, не разоблачай пороков, какие ты знаешь в нем. Недостойно позорить чью-либо честь; недостойно проклинать кого-либо;

недостойно всякое пустословие.

Вообще необходимости избегать пустословия уделено в высказываниях, приписываемых Мухаммеду, очень большое место.

- Тот, у кого нет чистого сердца и языка, удерживающегося от пустословия, - заявлял он, - не может быть верующим.

- Лучше сидеть одному, чем со злым; но лучше сидеть с добрым, чем сидеть одному. И лучше говорить ищущему знание, чем сохранять молчание; но лучше молчать, чем вести пустой разговор.

- Побольше молчать и оставаться в добром расположении духа - что может быть лучше?