Изгои - Маргарет Мерфи

Их листья толстым слоем устилали утрамбованный гравий и кювет, превращаясь в бурый перегной. Одинокий серебристый луч все же пробился сквозь облака и осветил опавшую листву, превращая грязно-коричневый цвет в кроваво-красный. Потом облака сомкнулись, и небо вновь стало бледным, серым и неподвижным, будто труп.

Грейс поставила машину на стоянку позади клиники и пошла вокруг здания к центральному входу. К ней образовалась уже целая очередь, хотя прием должен был начаться лишь через двадцать минут. Люди пришли искать у нее помощи и утешения, совета и облегчения, а она чувствовала себя сегодня не готовой это им дать.

Наталья сегодня была сама не своя, путалась, переспрашивала пациентов, не поспевала за Грейс. Во время паузы – один больной вышел, а очередной не успел войти – Грейс легонько дотронулась до Натальиной руки.

– У тебя все в порядке? – спросила она.

– Со мной все… – начала Наталья дежурный ответ, но потом вздохнула и сказала: – Нет, на самом-то деле все паршиво.

Она посмотрела в глаза Грейс, и та увидела те же боль и муку, что на фотографии Софии Хабиб.

– Паршиво, – повторила Наталья. – Но ты ничем не можешь помочь, Грейс. Ничем.

Она помолчала, и, когда заговорила снова, в голосе слышались слезы:

– Я должна справиться с этим сама.

Глядя на встревоженное лицо подруги, темные круги у нее под глазами, Грейс вспомнила свой недавний совет Мирко Андричу. Почему-то давать хорошие советы всегда легче, чем самому им следовать.

– Я разговаривала сегодня с Мирко, – сказала она. – Он приходил в госпиталь.

Наталья вспыхнула:

– Он не имел никакого права!…

– Он переживает за тебя, – заступилась за Мирко Грейс. – И я тоже.

– Я сама могу о себе позаботиться.

– В самом деле? А та несчастная девушка не смогла?

Привычная осторожность вернулась в Натальины глаза.

– Какое это имеет отношение ко мне? – вызывающе спросила она.

– Ну да, понимаю… Ты не тот случай. Ты пошла дальше. У тебя есть работа. Что же ты тогда так нервничаешь? Почему не хочешь поделиться со мной?

– Это не имеет отношения к работе, Грейс.

– Если тебе хоть что-то известно о ее смерти…

Робкий стук в дверь предварил появление невысокого, испуганного на вид мужчины.

– Мне выйти? – тут же спросил он.

– Нет, – сказала Наталья раньше, чем Грейс успела ответить. – Оставайтесь. Наш разговор уже закончен.

Грейс смотрела на Наталью, борясь с желанием схватить подругу за плечи и встряхнуть как следует. Наталья избегала ее взгляда. Тогда, изобразив на лице профессиональную улыбку, она пригласила мужчину:

– Пожалуйста, входите.

Грейс стоило большого напряжения закончить прием: она боялась сорваться – уж слишком много всего навалилось на нее за последние дни. Она мучительно размышляла, что же на самом деле так тревожит Наталью. Грейс была озадачена, раздражена и ничего не могла с этим поделать.

Глава 18

В тот день после обеда шел нескончаемый холодный дождь.

Комната, предоставленная группе, расследовавшей дело Софии Хабиб, гудела: промокшие офицеры приходили и уходили. Вода натекала лужами под куртками, наброшенными на спинки стульев. Окна запотели, а помещение пропахло мокрой одеждой и несвежей едой. Этажом выше перед комнатой группы «Холмс» выстроилась очередь.

Нескольких полицейских отправили опросить иммигрантов во временном общежитии, где предположительно проживала София Хабиб. Городской совет и благотворительные организации выручили переводчиками.

Наоми Харт ждала звонка. Она коротала время, заполняя записную книжку. Ее сослуживцы занимались собственными версиями расследования, не всегда удачно: в частности, никто из них не мог найти юриста, подготовившего прошение мисс Хабиб о предоставлении убежища.

Жертву опознали в одной из благотворительных организаций, к данному моменту полиция уже получила подтверждение из Министерства внутренних дел и Службы поддержки беженцев. Установление имени жертвы породило новый всплеск энтузиазма. Полицейские стремились достичь реальных успехов. Для честолюбивых это было как соревнование.

Взрыв хохота в углу комнаты заставил Харт поднять глаза. Ну да, сержант Фостер отмочил очередную непечатную шутку. Каждый раз, когда ей казалось, что он уже начинает ей нравиться, Фостер выдавал что-нибудь такое, что выводило ее из себя и отталкивало от него. Она вернулась к своим записям и скорее почувствовала, чем увидела, как он продефилировал мимо нее и вышел из комнаты.

Некоторое время спустя Харт подошла к кабинету инспектора Рикмена. В приоткрытую дверь она увидела инспектора и сержанта Фостера, с головой ушедших в бумажную работу. Она легонько постучала по косяку, и Рикмен поднял голову.

– У нас имеются успехи, босс, – доложила она, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно. Несмотря на противоречивое отношение к детективу Фостеру, ей хотелось выглядеть в его глазах особой сдержанной и невозмутимой.

Рикмен вздернул подбородок – жест любопытства и ободрения.

– Знаете такого Джордана? – спросила она.

Рикмен медлил с ответом.

– Алекса Джордана? – наконец спросил он.

Харт утвердительно кивнула:

– Его сестра работает на станции переливания крови.

– Ну и?

Харт почувствовала смутное раздражение. Он что, хочет, чтобы она ему разжевала и в рот положила?

– Дженнифер Грант, урожденная Джордан. Она брала у вас кровь во время донорской сдачи.

Фостер даже не поднял глаз от своей работы, и ей пришлось подавить в себе порыв выхватить эти дурацкие отчеты у него из-под носа. Сестра Джордана подставила Рикмена, это очевидно, но ни Фостер, ни сам инспектор этим даже не заинтересовались.

– И мы можем связать ее с кражей крови? – спросил Рикмен.

Харт почувствовала легкое разочарование. Рикмен со своим нудным вниманием к мелочам портил все удовольствие от ее успеха в расследовании.

– Ну конечно, она не одна имеет доступ, – неохотно согласилась Наоми. – Но учитывая характер деятельности ее брата…

Фостер бросил ручку на стопку бумаг, которые читал, и перебил Харт:

– Ладно. Это вроде как присутствовать при чужом телефонном разговоре: один говорит, а что другой отвечает – неизвестно. Как насчет того, чтобы заполнить пробелы?

– Джордан – сутенер, – пояснила Харт. – На него работает по меньшей мере полдюжины проституток.

Фостер наморщил лоб, затем его осенило:

– Так это Лекс Джордан! Никто, кроме мамаши, Алексом его не зовет.

– Лекс, Алекс – какая разница, – сказала Харт, теперь даже не пытаясь скрыть свое разочарование. – Я думаю, это именно его сестра взяла вашу кровь, босс.

– Выходит, это она хотела подставить Рикмена? – спросил Фостер.

Харт не успела заметить, как на секунду напряглось лицо Джеффа.

– Вот это я и собираюсь выяснить, – сказала она. – Составите мне компанию, сержант?

Фостер одарил ее одной из своих хитрых улыбок:

– Ли Фостер – парень не компанейский, Наоми.

Харт переводила взгляд с одного на другого. Ну что такое? Какой-то мальчишеский клуб – девчонкам ничего знать не положено? Она подавила в себе раздражение несправедливостью системы и сказав: «Отлично», развернулась на каблуках.

– Детектив Харт, – окликнул Фостер.

– Сержант? – Она не пыталась быть вежливой.

– Вы проделали огромный труд. Не так ли, босс?

– Да, – согласился Рикмен. – Отличная работа.

Брови Харт полезли вверх. «Ну дела! Он чуть не подавился этими словами», – подумала она.

Рикмен ждал, пока стук каблучков детектива Харт стихнет в конце коридора. Сестра Джордана. Он должен был понять это раньше. Он ведь уже почти догадался: перебирая в памяти процедуру сдачи крови – минуту за минутой, – он был близок к тому, чтобы узнать это лицо.

Рикмен с недоверием уставился на Фостера:

– Черт тебя дери, Фостер! Ты не знал, что она сестра Джордана?

Фостер ощетинился:

– Да уж поверьте, босс, не знал! – Через мгновение он сам себе улыбнулся: – Хотя она могла бы и подороже ценить свои таланты. Телка, чей язычок способен выговорить слово «флеботомистка», не должна так легко сдаваться какому-то копу… вроде меня.

– Ли, это может доставить и тебе серьезные неприятности.

Фостер пожал плечами:

– Ну была у меня пара свиданий с хорошенькой женщиной со станции переливания. И что? Не моя вина, что она оказалась бякой.

Несколько мгновений Рикмен рассматривал Фостера. Его наглость способна просто-таки в могилу свести.

– Как бы то ни было, я больше переживаю за тебя, – сказал Фостер.

Рикмен почувствовал, как ему сводит челюсти:

– Почему бы это?

– Потому что за всем этим стоит Джордан. И ты это тоже понимаешь.

Рикмен не ответил. Перед глазами промелькнула картинка-воспоминание: теплый августовский вечер, поднятый кулак Джордана, женщина с распахнутыми от ужаса глазами, кровь на ее лице, окровавленный кулак Джордана.