Ткань Ишанкара - Тори Бергер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И как, научилась? – заинтересовался маг.
– Зависать научилась, – сообщила Тайра. – Но только на качелях.
– Это и есть ответ, – кивнул ’т Хоофт. – А со стеной?
– А со стеной никак.
– В смысле?
– Как можно ходить по вертикальной стене?
– А ты где-нибудь видела горизонтальные стены?
Тайра несколько секунд соображала, а потом ей на ум пришла картинка со стражниками на крепостных стенах.
– Так просто, сэр? – не поверила она.
– Мир вообще не особо сложен, – сообщил ’т Хоофт. – Все усложняем мы сами.
Тайра не ответила, обдумывая сказанное Наставником.
– Ты знаешь, сколько лет учатся наши некроманты?
– Горан говорил, что полный цикл обучения длится десять лет. Но я так думаю, что магии учатся всю жизнь, сэр.
– Хорошо, что ты это понимаешь, – кивнул маг. – Поэтому работа предстоит большая. Легко не будет.
– А вы хотели быть некромантом, сэр?
– Это не вопрос выбора, – ответил ’т Хоофт. – Я родился некромантом, мое желание при этом не учитывалось.
– Но вы ведь могли отказаться колдовать.
– Как ты? – он строго посмотрел на нее, и Тайра опустила взгляд. Ей показалось, что он уличил ее в слабости. – Мы не простые маги, Тайра. Даже если ты сознательно откажешься от использования магии, ты все равно будешь жить на двух планах: в мире живых и в мире мертвых. Обычные маги живут лишь в одном мире, мы же балансируем на Грани, и от того, насколько хорошо мы соблюдаем этот баланс, зависит спокойствие и неизменность обоих миров. Ты можешь умирать на время, выходить за Грань в своем теле или без него, воскрешать людей, можешь перемещать души из тела в тело или даже в предметы. Существует соблазн почувствовать себя богом.
– Поэтому Горан говорит, что нормальных некромантов практически нет?
– Вероятно, хотя я судить об этом не берусь.
– Почему, сэр?
– Мы все больны гордыней, особенно ишанкарские некроманты. Мы гораздо сильнее других, у нас система обучения Темным Наукам не прерывалась больше двух тысяч лет. Мы можем гораздо больше и поэтому иногда думаем, что мы боги. Я сам одно время думал, что всесилен. Был глупцом, признаю.
– Сэл всегда говорил, что такие, как мы – избранные.
– Такие, как мы, самые несчастные люди на свете, – без улыбки сказал хет Хоофт. – Так что если смотреть на это с той точки зрения, что мы избраны, чтобы быть несчастными, то Сэл прав.
– Почему вы так говорите, сэр?
– Потому что для того, чтобы родиться некромантом, надо основательно напакостить Богу в прошлой жизни, – маг усмехнулся. – А чтобы родиться некромантессой – и подавно.
– Вы верите в прошлые жизни? – удивилась Тайра.
– Я христианин, – сообщил Йен, – так что я не должен верить в перерождение. Но я некромант, и видел много того, что в концепцию христианства не укладывается, так что, вполне возможно, ортодоксы неправы, и перерождение существует.
– А это правда, что мы прокляты?
– Ересь, – с абсолютной уверенностью сказал маг. – Не забивай себе голову тем, о чем ты не узнаешь до того, как окончательно умрешь. Я понимаю, быть магом – не самая лучшая участь, но что делать. Такова воля Бога. Сложность заключается не в том, чтобы быть магом, а в том, чтобы оставаться при этом человеком. Не смешивать добро и зло.
– Горан говорит то же самое.
– Поэтому он сможет быть Ректором, – так же уверенно сказал ’т Хоофт.
Какое-то время они шли в молчании. Тайре сложно было поверить, что рядом с ней находится человек, которого боится весь магический мир. Она испытывала к нему уважение, хотя знала его только по рассказам Горана, но никакого страха не было и близко.
– Сэр хет Хоофт, Горан говорит, что вас все боятся. И что меня будут бояться.
– Люди боятся плана смерти, – пояснил он. – Это подсознательный страх, так что управлять им простому человеку достаточно сложно. А некроманты, образно выражаясь, одной ногой всегда в другом мире. Люди чувствуют это, хотя объяснить не могут, поэтому возникает страх. Вообще, некроманты очень хорошо управляют своими чувствами и эмоциями. Чем опытнее некромант, тем лучше у него это получается. Ты можешь заставить радоваться, умирать от тоски или бежать в страхе целую толпу.
– Но это же ужасно, когда тебя постоянно все боятся!
– Согласен, – подтвердил маг. – Поэтому мы опять возвращаемся к самоконтролю. Нас учат блокировкам, чтобы наша суть не травмировала других людей, так что в обычное время мы обычные люди, но иногда обстоятельства заставляют раскрываться, как магическим потокам, так и эмоционально. Ты хорошо себя контролируешь, тут Сэлу надо отдать должное, научил, как следует, но этого недостаточно.
– Почему?
– Потому что ты будешь развиваться, способности будут расти. Должна увеличиваться и степень контроля над своей силой.
– Но вы ведь закрыты, сэр, а все равно ваша мощь поражает.
– В определенный момент некромант достигает порога, после которого закрываться бессмысленно. Можно только держать внутренний баланс и контролировать внешний поток. Это общая некромантская особенность. Но тебе придется держать блокировки всю жизнь, особенно когда ты станешь старше. Ты слишком сильна для этого мира.
– Я этого не чувствую.
– Я это чувствую, – криво улыбнулся ’т Хоофт. – И ты почувствуешь, когда вселенная начнет отвечать тебе откатами, соответствующими твоему вмешательству.
– И почему же вы улыбаетесь?
– Пока можно, улыбаюсь, – усмехнулся маг. – Думаю, недолго осталось.
– А Горан говорил, что ни разу не видел, как вы улыбаетесь.
Йен задумался.
– Наверное, действительно, не видел, – пришлось ему согласиться. – Мы с ним общались ровно столько, сколько было необходимо, и всегда по делу, а в делах я серьезен, как и любой другой человек. – Он помолчал и добавил: – Сказать честно, мало, кто видел, как я улыбаюсь. Служба у меня не такая, чтобы улыбаться. Уж какой есть.
– А в нормальной жизни, сэр?
– Что – в нормальной жизни? – переспросил маг.
– В Ишанкаре вы Некромант, а кто вы в нормальной жизни? Какая у вас профессия?
– В Ишанкаре я еще и преподаватель, – ухмыльнулся ’т Хоофт. – Спасибо господину Ректору, веду только две дисциплины, а то бедные студенты давно бы повесились от моих требований. А в нормальной жизни я был патологоанатомом. Там тот же препарат, в общем-то… Но я давно не работаю в полиции. Только Ишанкар. Слишком сложно совмещать службу и нормальную человеческую работу, так что когда меня спрашивают, кто я по профессии, я говорю «патологоанатом-реаниматолог».
– А что такое препарат, сэр?
– Это особенности терминологии. Мы не говорим «труп» или «тело» о рабочем материале, мы говорим «препарат». Терминология важна, потому что она определяет мышление. Если перед словом «труп» человек испытывает страх, то «препарат» в целом безобиден. Ты привыкнешь.
– К трупам?
– К терминологии, – с укоризной сказал ’т Хоофт. – Но и к трупам тоже.
Тайра вздохнула. Об этой части некромантии она старалась не думать, но маг сразу же расставил приоритеты. С физическим планом смерти ей предстояло работать так же, как и с нефизическим.
– А правда, что вы будете учить меня раскапывать могилы и поднимать мертвых?
– Правда. Но не сразу. Сначала я буду учить тебя думать.
– Я умею думать, – обиделась Тайра.
– Думать, как Некромант Ишанкара, не умеешь. Этому придется долго и мучительно учиться, – он даже не усмехнулся. – Если человек с такой силой, как у нас с тобой, не будет думать перед тем, как свою силу применить, случится катастрофа. Большую часть конфликтов магического мира можно решить интеллектуальным противостоянием. Магия – только приложение.
– И когда мы начнем заниматься, сэр?
– Уже начали. Но я должен уладить кое-какие трудности и познакомить тебя с Ишанкаром и некоторыми знаковыми фигурами, от которых многое будет зависеть. Ишанкар ведь не ограничивается сэром Ректором и сэром Будущим Ректором.
– А у вас есть Башня? – Тайра наконец задала вопрос, который интересовал ее больше остальных.
– Есть. Это традиция такая, что у мага обязательно должна быть магическая Башня. В Ишанкаре Башня есть только у нас, но тебе вход туда пока заказан. Рано.
– Понятно,
