Проклятие клана Топоров - Виталий Сертаков

Роальд не удержал веса Северянина, плюхнулся на колени. Секира Гуго должна была отбить Дагу печень, но вместо этого впилась в многострадальное ухо Роальда. Кривое полено в руках Северянина безошибочно вошло Гуго между ног. Даг даже не обернулся, бил, не глядя назад, вкладывая всю силу. Юный викинг не ошибся — обоих драчунов никто толком не учил сражаться. Обеими руками схватил Даг Роальда за уши и впился ему зубами в нос. Роальд заорал, привалившись уцелевшей стороной головы к обледенелому забору. Гуго ползал по кругу, выплевывая ужин и загребая рукавами снег.

Даг не успел отдышаться. Прямо перед ним стоял новый противник. Долговязый угрюмый парень с шрамами на шее, в зеленом расстегнутом плаще. Секиру он небрежно откинул в сторону.

— Не дерись с ним, — произнес очень знакомый голос сзади.

— Не дерись с ним, — как эхо повторил хриплый голос за спиной противника. Долговязый послушно склонился перед отцом. У маркграфа играли желваки на скулах. Волчья Пасть как бы невзначай сунул руку под плащ.

— Как тебя зовут? — спросил сынок маркграфа.

— Даг. Меня зовут Даг Северянин. А тебя?

Долговязый сплюнул краем рта.

— Мы еще поболтаем, северное полено.

Глава двенадцатая,

в которой выясняется, как строить самые длинные мосты, как верно тренировать рекрутов и как ходить по веслам

— Свейн, почему они нас так ненавидят?

— Германцы? Они собираются всюду понастроить свои замки и рассадить своих епископов. Для них капища — как кость в горле. Если всюду будут церкви, они заберут себе налоги, которые платят жрецам. Точно я тебе говорю! А еще они строят монастыри и требуют, чтобы братию кормили с местных усадеб. А потом вообще отбирают земли. Им нужен Хедебю, чтобы перекрыть данам торговые пути. А кроме того… — Волчья Пасть нехорошо хихикнул. — С тех пор, как их святоши объявили, что в рабство нельзя брать христиан, им приходится искать треллей среди язычников — славян. А это все труднее и труднее, восточные рынки требуют все больше живой силы.

— А с этим сыночком графа, — добавил кровник Руд, — кажется, его зовут Эдельберт или Альберт, тебе лучше не встречаться. Однажды из — за его драки в веселом доме чуть не началась война. Их солдаты стали жечь город. Вон смотри лучше, какую знатную крепость строит конунг Харальд. Скоро прибудем в Йеллинг, там самый длинный мост в мире и усыпальница его отца.

Кони как раз свернули за поворот, и Даг мигом позабыл мелкие проблемы.

Широкая Вейле лениво несла холодные воды через вересковые пустоши, обрушивалась мелкими водопадами по камням, огибала вросшие валуны. Мост еще не был окончательно достроен, возле дальних свай суетились плотники с топорами, даже сквозь гарь костров пахло свежей стружкой и просмоленными конопляными канатами.

Кавалькада остановилась по знаку конунга. Харальд первый ступил на свое творение, с любовью прошелся от перил до перил, постучал сапогом по толстым струганым бревнам, затем подал знак и снова вскочил в седло. По ту сторону длиннющего моста дымили трубы Йеллинга. Даг не успевал следить за всеми чудесами, которые встречались ему в этот день. Хускарлы влезали на перила или спрыгивали вниз, чтобы пропустить конунга с его свитой. Подковы гремели по свежему настилу. Впереди вырастали зубчатые башни, но кроме небольшой крепости было там что — то еще, притягивавшее взгляд. Внизу, вдоль свежепостроенного моста, виднелись многолетние полузатопленные настилы, по которым продолжали гнать скот и повозки с продовольствием. Там же, утопая по колени в ледяной жиже, ползли отряды пехоты и лучников. Когда Синезубый проезжал мимо, они останавливались и вяло салютовали. Но вот, наконец, творение строителей осталось позади, за широкой аркой раскинулось фамильное владение Харальда и его предков. Внутрь ни Дага, ни его дружков — свеев никто не пригласил, глубокие рвы опоясывали замок. Зато Северянин приметил у ворот знакомую фигуру. Парень в холщовом рубище долбил кувалдой и острым молотом по врытому валуну, добавляя к прежним все новые завитки хвалебных рун. Это был тот самый грамотей, что когда — то расписывал рунный камень для тетушки Северянина.

Самое интересное, что за насыпным холмом, посвященным культу предков, Даг увидел белые башенки с христианскими крестами. Конечно же, крошечная церковь не могла соперничать по своему могуществу с громадной усыпальницей предков, но ее никто не порывался снести или поджечь.

— Смотри, этот камень велел приволочь сюда отец Синезубого, старый Горм в память о своей жене Тюре, — шепнул Свейн. — Наш друг Горм Одноногий рассказывал, как по всем усадьбам сгоняли волов для этой упряжки.

Камень действительно был громаден и весь исписан рунами. Но за замком, камнем и христианской церковью открылся вид еще на один курган, гораздо крупнее первого. На вершине кургана дымили курильницы, там на страже стояли тулы в рогатых шлемах, а прямо в склоне горы были проделаны золотые ворота. Дагу захотелось протереть глаза. Но это были самые настоящие золотые ворота, через такие могли бы, наверное, проезжать на конях великаны. Ворота находились очень высоко, охраняли их слишком надежно, чтобы ни у кого даже мысли не возникло туда влезть.

— Это усыпальница самого Горма Старого, — благоговейно произнес кто — то из викингов. — Говорят, ее трижды пытались разграбить, но все полегли здесь же, уничтоженные страшной проказой.

Дорога снова свернула. Теперь ехали медленно, в торжественном молчании. Даг чувствовал, что ему довелось присутствовать при чем — то очень важном. Попасть в самое сердце датского королевства. За очередным поворотом конунгу снова салютовали богато одетые хевдинги. Здесь тоже звенели пилы и стучали топоры. Практически одновременно велось строительство длинной христианской церкви, и на опорных столбах поднимали вертикально узкий рунический камень. Камень должен был угодить в нарочно вырытую яму, рядом лежали полозья и толпилась дюжина коней — тяжеловозов. Синезубый спешился, о чем — то быстро поговорил со строителями. А вот его сынок, с неприятным лицом и раздвоенной бородкой, даже не удосужился спешиться, чтобы перекинуться парой слов с мастерами, так и отсиделся за широкими спинами охраны. Дагу тоже досталась работа, у него забрали часть поклажи, но уложили в сумы еще больше свитков и чертежей. Северянин мало что понял в закорючках, окружностях и квадратах, но дядя Свейн авторитетно заявил, что это планы строительства новых крепостей.

Скоро выяснилось, для чего Синезубый заезжал в фамильный замок. По всему отряду быстро пронесся слух, что Харальд расчищает место для собственной могилы. Конунгу, видите ли, очень хотелось, чтобы у датчан появились семейные склепы, как у франков.