Рэнт: биография Бастера Кейси - Чак Паланик

20 — Свалки

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса (Историка): Благодаря своей зрелищности апогеем культуры автосалок были Ночи Елки. Смысл, как обычно, заключался в выборе условного знака, который неосведомленная публика восприняла бы как нечто обычное, в пределах нормы — или хотя бы как случайность.

К «случайностям» можно отнести кофейные чашки и завтраки в пакетах. Команды использовали их по Ночам Раззявы: например, во время игры «Кофейные раззявы» участники показывали, что они в игре, привинчивая или приклеивая большую походную кружку к крыше автомобиля. Кофе в кружке был факультативен. В случае с «Пакетными раззявами» команды приклеивали к крыше «завтрак» в бумажном коричневом пакете. Обычным людям эти «флаги» казались смешными; некоторые догоняли игроков, смеялись и тыкали пальцами, чтобы водитель заметил «забытый» предмет.

В играх под названием «С нами малыш» использовался другой «флаг». Понятно, что вид ребенка в рюкзаке-«кенгуру» на крыше машины, несущейся по дороге, вызывал несколько иную реакцию.

Шот Даньян (автосалочник): Аукционист начинает торг с пятидесяти долларов:

— Я слышу пятьдесят? Кто даст начальную цену в пятьдесят долларов за лот номер один?

Это эвакуаторная стоянка Сэмми — ночь вторника. В среду аукцион полицейских конфискатов проходит возле радиостанции. Что, круто организовано? По пятницам мы ходим смотреть машины на патрульную эвакуаторную. Полицейские конфискаты с места преступления. Брошенные машины. Захваченные во время облав на наркодилеров или конфискованные за злостную неуплату штрафов. Машины, эвакуированные с платных автостоянок и никому не понадобившиеся. Все это сбывают за бесценок.

Чтобы найти машину, в которой можно несколько дней поездить в краске и клее, а потом врезаться в другую такую же, лучшего места не найти. У некоторых развалюх на окнах написано неоново-желтым или оранжевым фломастером: «Порван зубч. рем. привода». Или «Подвеска двиг. потреск.». На ветровом стекле одного большого четырехдверника, еще замазанного зубной пастой «молодоженов», с консервными банками на хвосте — лот номер 42, — написано: «Конт. кулачков изнош.».

Машина, которую только что выставили на продажу, изрядно помята и поцарапана; на щитке запеклась кровь с волосами.

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Кукла-младенец и «кенгуру», конечно, были привинчены к крыше. Большинство команд использовало ту же дыру и болты каждую неделю, чередуя коляску с кружкой или пакетом. Когда машина покрывалась царапинами и выбоинами, а значит, теряла свою привлекательность, многие команды придумывали всякие вариации на основную тему. Вместо кофейной кружки привинчивали кофеварку и поднос с чашечками и блюдцами. Корзинку булочек с шоколадной начинкой. Серебряную вазочку с одной красной розой, подрагивающей во встречном потоке воздуха.

Шот Даньян: Аукционер выводит:

— ...Семьдесят пять, семьдесят пять, кто даст восемьдесят... Кто поставит восемьдесят долларов... Я слышу восемьдесят?..

Рэнт и Эхо ходят по стоянке, заглядывают под капоты. Эхо показывает на разбитые ржавые микроавтобусы с обрывками гофрированной бумаги и надписями: «Команда, вперед! «Тигры» атакуют!» Сиденья и пол забросаны кусками еды и обертками из фаст-фуда, которые владельцы оставили Ночью Футбольной Мамы.

Эхо открывает водительскую дверь «купе», к крыше которого еще привязана искусственная рождественская елка. Нажимает одним пальцем кнопку на стерео, но ничего не происходит. Нажимает еще раз, сильнее, и выскакивает диск.

— Моя любимая джазовая сборка, — говорит она, показывая диск Рэнту. — Вот уж не думала, что когда-то ее услышу!

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Накануне Дня Благодарения забытая простая кружка превращалась в индейку из папье-маше, раскрашенную в коричневый цвет и лакированную. Бокалы с плескающимся красным вином. Солонки и перечницы. Длинные белые свечи в латунных подсвечниках, вместо пламени — лампочки на батареях. Такие внушительные экспозиции означают, что команда выехала в этом автомобиле последний раз. Чтобы установить тарелки с ямсом и спаржевой фасолью, в крыше нужно провертеть десятки дырок.

На пышные проводы автомобиля — их называли «Похоронами» или «Последним забегом» — команды прибывали на «поле» не позже, чем за час до «окна». До официального начала игры проходило настоящее дефиле. Машины щеголяли своими украшениями и красиво прощались, а после игры оказывались на свалке.

Шот Даньян: Скриптохудожник внутри меня всегда ищет, что бы такое записать. Я то и дело тянусь рукой к порту, чтобы переключиться. Например, записать какое-то наблюдение: как выглядит какой-нибудь ржавый автомобиль. Как Рэнт улыбается Эхо, хотя из полуоткрытого капота торчит только ее задница, а голос приглушен слоем металла:

— Дроссельная заслонка ни к черту!

Через несколько машин от них по колеса в грязи стоит разбитая тачка с жестким верхом. На крышке багажника ярко-розовая надпись лаком для ногтей с блестками: «Бомба-Вишенка III». Рядом стоит Тина Самсинг.

Когда Тина сжимает кулаки и направляется прямо по грязи к заднице Эхо, я переключаю порт на запись: будет жарко.

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: Как я уже говорил, по зрелищности ничто не могло сравниться с Ночами Елок. В этих редких случаях и старые, и новые машины приезжали пораньше, чтобы себя показать. Первонаначальная идея заключалась в том, чтобы привязать рождественскую елку на крышу, как будто вы счастливая семья и везете дерево из лесу или с елочного базара. Но как простая чашка кофе переросла в пир, так и обычной елки стало недостаточно.

Конечно, команды использовали искусственные елки. Их привязывали по всей длине машины так, что ствол висел над капотом, закрепленный веревками над бамперами. С самого начала ветки украшали серебряной мишурой. К верхушке привязывали проволокой яркие звезды, приклеивали или прикручивали блестящие украшения. Перед «окном» Ночи Елки парад начинался часа за два. Автосалочники разъезжали по дорогам с елками, мигающими цветными электрическими гирляндами, шнур от которых тянулся к автомобильной зажигалке или электропроводке. В каждом стерео гремели рождественские хоралы.

Как только открывалось «окно», гирлянды гасли. Звуки замолкали. Команды рассыпались, и начиналась настоящая охота.

Шот Даньян: Аукционист говорит:

— ...Сорок долларов. Мне дадут сорок долларов? Да вы что, ребята, на заправке и то оставляют больше. Трид цать долларов?..

Эхо, не разгибаясь, погрузила руки по плечи в двигатель, прижалась щекой к крышке клапанного механизма. Тина Самсинг заходит сзади и говорит:

— Эй, шлюха!

Рэнт, опершись на переднее крыло, внимательно смотрит под капот, на Эхо. Аукционист:

— ...Я слышу двадцать пять? Двадцать пять долларов?..

Тина не унимается:

— Эй ты, хватит на меня стучать! — Все это заднице Эхо. — Еще раз на меня ложно заявишь, я сама позвоню и заявлю на тебя.

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: С погасшими огнями автомобили под елками становятся черными, лохматыми, колючими... монстрами. Их выдает только тихий звон трясущихся стеклянных и хрустальных украшений. Едва проедешь мимо темной изгороди или кустов, как они взорвутся тысячью цветов в зеркале заднего вида. Взвизгнут шины, сверкающая масса заденет автомобиль и снова исчезнет в ночи.

Шот Даньян: Аукционист разоряется:

— ...Двадцать долларов? Можем начать ставки с двадцати?..

Эхо отвечает из капота, уткнувшись лицом в противопожарную перегородку:

— Исчезни. Я даже не знаю, какой у тебя сейчас номер. — Она по-прежнему стоит к Тине задом. — Как я буду стучать на тебя, если не знаю твоего номера?

Аукционист говорит:

— Двадцать! У меня есть двадцать. Я слышу двадцать пять? Кто поставит двадцать пять?..

Рэнт смотрит на Эхо, опираясь о крыло, нагибаясь все ниже. Что до меня, я смотрю и записываю, чтобы потом пережить это дома.

Тина говорит:

— Эй, Дневня-ак... — Поворачивается к Рэнту, гром че: — Ты, чернозубый! Дневняк!

Рэнт поднимает глаза. Рукава закатаны, видны шрамы от укусов на предплечьях. А Тина ему:

— Твоя девушка сказала тебе, чем она зарабатывает? Откуда у нее деньги на тачку?

Рэнт молчит. Я сплевываю, просто по привычке. Еще раз.

Эхо вынимает руку из капота, сгибает локоть. В руке разводной ключ, который она сует в задний карман брюк.

Тина Самсинг говорит заднице Эхо и ключу, который торчит у той из кармана:

— Твоя ненаглядная девица трахается за деньги. — Скрещивает руки на груди, подается назад и орет: — Твоя девчоночка — мерзкая шлюха!

Из полевых заметок Грина Тейлора Симмса: В день после Ночи Елки улицы сияют. Сверкают. На ветру дрожат блестящие обрывки золотой и серебряной мишуры. Под шинами проезжающих автомобилей хрустят осколки игрушек.