Преображение миллионера (ЛП) - Саймон Нэйма

Что было смешно, поскольку он возвышался над ней на добрых восемь дюймов. Но этот жест затронул место в его душе, которое Найл считал давно отмершим. И все же... Он легонько взял ее за предплечье, не позволяя выдвинуться еще дальше. Позволить ей защищать его – особенно если он заслуживал ругани – было бы проявлением трусости.

– Пожалуйста, что, Хлоя? – рявкнула Розалинд. – Как иначе ты хочешь, чтобы мы реагировали? Он, из всех людей. Это из-за него ты избегала нас в последние дни? Потому что он приехал?

– У него есть имя, – раздраженно бросила Хлоя в ответ.

– Нет, для нас его у него нет. Больше нет.

Найл принял вербальный апперкот, не подав виду. Не показав, какую рану эти слова нанесли ему и сколько крови пустили. Сделав глубокий, тихий вдох, он затолкал боль поглубже, спрятав ее под безразличным выражением лица.

– Прекрати, – зашипела Хлоя на мать. – Я знаю, что тебе больно, но это не дает тебе права ранить Найла. Он был лучшим другом Майкла. Братом ему...

– Я пойду, – прервал Найл ее ровным, холодным голосом. Ее защита лишь усугубляла вину, терзавшую его. – Хлоя. – Он сжал ее руку и ушел, не оглянувшись.

Если бы Найл остался, то это могло привести к тому, что он начал бы умолять об одной вещи, которую, как он знал, не один из родителей Майкла не мог ему даровать.

Прощение.

Глава 9

Спустя час, как Найл покинул ее дом, Хлоя вошла в элегантно оформленный холл пятизвездочного отеля в центре Бостона. Но даже мягкий свет старомодных ламп, освещавших помещение и наделяя комнату очарованием Старого света, не мог вытравить из ее сознания образы лиц родителей после того, как Хлоя «вежливо» отчитала их за поведение перед Найлом. Вздохнув, девушка попыталась отогнать бурлящую в ней ярость и сконцентрироваться на причине, по которой она неожиданно заявилась так поздно в этот роскошный отель. Каблуки ее высоких сапог отзывались эхом по черным и белым плитам пола, выдавая звуки маленьких взрывов. Господи, неужели это настоящие драгоценные камни на люстре? Она не удивилась бы. Проклятье, даже воздух здесь пах богатством.

– Прошу прощения, – надеясь, что излучает уверенность, которой у нее не было, она улыбнулась молодому человеку за стойкой, облаченному в костюм.

– Да, мэм. Добро пожаловать в «Мэйфлауэр Сьютс», – поприветствовал он ее вежливо. – Чем могу помочь?

– Э, эм, – замялась она. – Мой друг остановился здесь. Найл Хантер. Не могли бы вы позвонить в его номер и сообщить, что Хлоя Ричардсон пришла увидеться с ним?

«Господи, почему бы ей просто не напялить блондинистый парик и прицепить булавки к сапогам? Для Джулии Робертс это сработало».

Но молодой человек и глазом не повел. Будто он привык к тому, что женщины запрашивают гостей его отеля в разное время ночи. Хоть и прошла лишь пара часов с тех пор, как Найл отвез ее домой, а ее родители объявились на ее пороге, как два возбужденных подростка. Для вызова проститутки – десять часов было относительно ранним часом.

– Одну секунду.

Спустя пару кликов на компьютере, бормотания в телефонную трубку и еще пару минут, в холл вошел Найл. У нее перехватило дыхание. Мало времени прошло с тех пор, как он уехал, но, видит Бог, это могло быть двадцать часов, а не два. Он всегда производил такой эффект на нее. Будто делать вдох, но не выдыхать. Сердце ускорилось в ее груди, пульс забился аж в ушах, даря ощущение того, что она стоит на краю пропасти, собираясь сорваться вниз.

Его темные волосы грациозно ложились на скулы и гранит его челюсти. Мужчина до сих пор был одет в черный свитер и джинсы, и со своими блестящими глазами, следящими за ней, он больше напоминал ей охотящуюся пантеру.

Найл замер в паре сантиметров от нее и оглядел ее в молчании, которое вовсе не было тихим, наоборот, раздавалось подобно грому, и Хлоя удивилась, почему молодой человек за стойкой не прикрыл уши ладонями.

И только она приоткрыла рот, чтобы сказать хоть что-нибудь, чтобы разорвать это осязаемое напряжение, как Найл взял ее за локоть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Идем.

Он повел ее к лифтам. Пока они поднимались, его взгляд осматривал ее с ног до головы, хотя он по-прежнему сохранял молчание. Нервы собирались в комки и прыгали под ее кожей, и когда они, наконец, прибыли на его этаж, о чем провозгласил тихий звон, Хлоя практически выпрыгнула из железной коробки, вызывающей клаустрофобию.

Не то, чтобы в коридоре ей стало полегче. Только не в присутствии Найла. Его большое, стройное тело, казалось, высасывало весь воздух вокруг него. Когда он открыл дверь в свой номер, девушка чуть не упала ему в ноги с мольбой. Пространство. Хоть немного...

Она изучила комнату. Что угодно, только бы не смотреть на него изголодавшейся по сексу старой девой.

«Ух, ты».

Шикарно. Хлоя огляделась, осознавая, как живут богатые и знаменитые. Роскошные диваны и стулья. Картины, которые – она была готова поспорить на свою зарплату – были куплены не в комиссионке. Огромный плазменный телевизор. Пылающий камин. И вид. Черт, побери, вид. Девушка подошла к огромному окну. Общественный парк и Дом правительства сияли в отдалении, небо над Бостоном озарялось сказочными огоньками. Хотя Хлоя видела эту картину и раньше, из окон президентского номера она показалась ей еще более впечатляющей и представительной.

– Хоть пейзаж и прекрасен, – сказал Найл, подходя ближе. – Сомневаюсь, что ты ради него появилась здесь среди ночи.

В смутном отражении на стекле мужчина намного возвышался над ней. Эта картинка пустила по всему ее телу заряд желания. Боль пронзила девушке грудь, забурлила в ее животе и обосновалась между ее ног, опаляя жаром и наделяя влагой ее плоть.

Несмотря на чрезмерную опеку со с стороны родителей, Хлоя заработала независимость. Она получила должность в компании, которую уважала, делала работу, которую любила. Она была независимой, сама зарабатывала себе на жизнь. И все же его широкие плечи и твердая грудь пробуждали в ней желание поддаться его силе, его животной сексуальности. Подчиниться ему.

Прикрыв глаза на мгновение, девушка испустила дрожащий выдох.

– Я пришла извиниться за сегодняшний вечер, Найл, – сообщила она. Память о том, как родители обращались с Найлом, тяжелым грузом лежала в ней, наполняя стыдом, гневом, вытесняя желание. – Они были грубы. И я прошу прощения.

Сказать, что они были грубы, было значительным преуменьшением. Ей никогда не было стыдно за родителей. Разочарована, раздражена – да. Но Хлоя никогда не стыдилась их... до сегодняшнего вечера. Слова ее матери Найлу и холодность ее отца. В своей скорби и беспомощности по смерти Майкла они быстро свалили всю вину на Найла. Но через три года та первая рефлекторная реакция должна была замениться логикой и здравым смыслом. Но, по-видимому, она оставалась на месте без изменений.

– Извини, – повторила Хлоя.

Найл замер, будто по комнате пронесся внезапный порыв леденящего ветра.

– Тебе не следовало этого делать, – ровным голосом заметил он.

Плечи его были такими же каменными, как и голос. Он пересек комнату и направился прямо к бару напротив дальней стены.

– Нет, следовало, – возразила она. – Ты был лучшим другом Майкла. Он любил тебя как брата. Ты заслужил – заслуживаешь – лучшего обращения.

– У них есть свои причины, ты же знаешь. – Мужчина отпил из стакана, но его бесстрастное выражение лица не отразило удовольствие от напитка. – У них также была причина прийти к тебе сегодня. Что-то не так?

Девушка изучала его, раздумывая, стоит ли развивать тему, так небрежно и быстро затронутую в разговоре. Она решила пойти на компромисс.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я не только сегодня игнорировала их звонки. Не разговаривала с ними с вечера пятницы. Вот почему они приехали, – что было неуместно. И она так им и сказала. Она съехала от них, чтобы избавиться от их удушающей опеки. – Но скажи мне, что могло бы оправдать их поведение? Почему ты веришь, что не заслуживаешь обращения по имени?