Преображение миллионера (ЛП) - Саймон Нэйма

– Марафон киношек про Супермена. Пиво в теплом пабе. Секс.

Хлоя фыркнула, покачав головой.

– Ты такой мужчина.

– Да. – Найл поднялся, предлагая ей руку и помогая подняться со скамьи. – Нам хорошо – мы хотим секс. Нам грустно – мы хотим секс. Хотим расслабиться? Секс. – Найл пожал плечами. – Мы простые.

– Ключевое слово здесь простые. – Хлоя фыркнула. – Марафон фильмов о Супермене? Без четвертого, надеюсь, – пробормотала она, дразнясь.

Подхватив Хлою под локоть, Найл повел ее к черной ограде из железа, окружающей пруд.

– Ты имеешь в виду Фильм-который-нельзя-называть? Нет, черт побери.

– Отлично. Ты заставил меня понервничать. Хотя третий был ненамного лучше.

– Следи за языком, женщина. Ты в шаге от богохульства. Кроме того, а что ты предлагаешь? Подожди, дай угадаю. Марафон «Сумерек»? – поддразнил Найл. После ее долгого молчания он испустил смешок, наклоняясь и заглядывая под козырек ее кепки. – Ты серьезно?

– Что? – нахмурилась Хлоя, вскидывая подбородок. – Команда Джейкоба рулит.

Найл фыркнул, сходя на лед. Прошли годы с тех пор, как Найл катался на коньках. Его первый раз был с Майклом и Хлоей здесь, на Лягушачьем пруду. Господи, это было так давно.

– Ну же, малыш Дэнни!2 Погнали. Или ты размяк в преклонном возрасте? – Хлоя шлепнула его по заднице, прежде чем отбежать, ее смех следовал за ней, как и волна ее темно-рыжих волос.

– Ох, боже, – проворчал он, аккуратно скользя по поверхности.

Найл чувствовал себя новорожденным теленком на разъезжающихся, еще не привычных ногах. Сжав зубы, мужчина сфокусировался на том, чтобы восстановить равновесие и набрать скорость, которые у него были еще десять лет назад. К тому времени, как Хлоя навернула третий круг вокруг него, он схватил ее за талию и притянул к груди, ее коньки зависли в паре сантиметров надо льдом.

– Найл, – крикнула она, вцепившись в его руки. – Поставь меня.

– Что там было насчет преклонного возраста? – промурлыкал он ей на ушко, крепче впиваясь пальцами ей в бока. Девушка опять рассмеялась извиваясь, нарушая его равновесие. А шансы на его эрекцию резко возросли. – Осторожнее, малышка. Если я упаду, то утащу тебя за собой.

Ерзание прекратилось, хотя Хлоя не ослабила хватку на его руках.

– А еще говорят, что рыцарство умерло.

– Рыцарство, блин, – прорычал он. – Я защищаю свою честь, – с этим предупреждением Найл опустил ее на ноги и отпустил. А затем шлепнул обтянутый джинсами зад в ответ и бросился наутек.

День прошел незаметно. Будучи генеральным директором музыкального лейбла и полноправным миллионером, ему довелось побывать на вечеринках на яхтах и в роскошных домах, посетить больше стран, чем он мог вспомнить, и предаться порокам, доступным только богачам. И все же ничто из этого не шло в сравнение со временем, проведенным в компании Хлои.

После катания на коньках Найл позволил затащить себя в торговый центр «Фанеил Холл», где они прошлись по магазинам, а потом посетили свето-звуковое шоу. Но тысячи огоньков, превратившие это место Бостона в сказочный мир, не доставили ему такого же удовольствия, как почти детский восторг на лице Хлои. Женщины, с которыми он спал в прошлом – включаю бывшую жену – тренировали и шлифовали свою внешность, жесты и слова, чтобы дразнить воображение и соблазнять. Хлое же не нужно было так пыжиться. Именно ее невинность была соблазнительна.

– Ну и куда мы идем? – Девушка вздрогнула под пальто, когда перед ними бесшумно остановился автомобиль.

Найл дал знак водителю оставаться на месте и сам открыл для Хлои заднюю дверь и залез следом за ней. Стон, который она издала, когда их окружил нагретый воздух, заставил Найла скрипнуть зубами. Секс. Она издавала похожие горловые звуки во время секса. Его миссией в ту ночь было заставить ее делать их как можно чаще. И собрать их в коллекцию, как чертовы трофеи.

– Это сюрприз, – ответил он, силой обуздывая разыгравшиеся воспоминания о ней голой и заходящейся в оргазме. Его разум понимал, что это было правильно, но его член яростно возражал. – Но обещаю, что будет тепло и не на улице.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Ты же большой мальчик, – поддразнила Хлоя. – Ты из Ирландии, где вся погода – это дождь, дождь, снег и дождь.

– Вот почему ирландцы – лучшие любовники, детка, – ответил Найл, делая акцент более явным. – Мы проводим уйму времени дома... занимаясь делом.

Хлоя фыркнула, но свет от фонарей, падающий в окна, сообщил, что ее щеки покраснели.

Он рассмеялся, наклоняясь вперед и внимательно смотря в ее лицо.

– Ты покраснела?

– Вовсе нет, – фыркнула Хлоя, отталкивая его.

Хмыкнув, Найл отклонился на сидение, ощущая разливающуюся в душе густой патокой теплоту. Спустя какое-то время машина затормозила перед его любимым ирландским баром Бостона. Из широких окон в белых рамах струился яркий свет, а когда они вошли в бар, то сразу погрузились в домашнюю атмосферу с пивом, едой и гулом веселой беседы. Море мелодичных акцентов обласкало его слух, напомнив ему о крутых изумрудных холмах, туманных, прохладных вечерах и магии, присущей его родине. Когда они устроились за столом и заказали картофельную запеканку с мясом, по бокалу красного вина и пива, узел напряжения в нем распустился.

– Могу понять, почему ты выбрал это место. – Хлоя оперлась скрещенными руками на столешницу, изучая темную отделку стен, тиковую барную стойку и большой камин у дальней стены. – Должно быть, здесь ты чувствуешь себя как дома, находясь в другой стране. Это... – Она дернулась и полезла в карман, доставая телефон. – Черт, – прошептала девушка.

– Что случилось?

Она глянула на него и вздохнула.

– Я оставила телефон в машине, когда мы катались на коньках, и у меня четыре пропущенных от мамы.

Опять тихонько выругавшись, Хлоя вернула телефон в карман пальто и отодвинула одежду подальше. Радость, царившая на ее красивых чертах весь день, потускнела и сменилась усталостью со щепоткой грусти. Найл ненавидел это выражение, особенно после всех событий этого дня.

– Перезвонишь ей?

Хлоя покачала головой, и на него нахлынуло облегчение. Он мог представить реакцию Картера и Розалинд, если бы они узнали, что их дочь – единственный оставшийся на этом свете ребенок – проводил время с мужчиной, которого они винили в смерти их сына.

– Это подождет, – сказала она.

Найл фыркнул.

– Майкл каждый раз прикладывался к фляжке, когда ему нужно было звонить домой.

Хлоя рассмеялась, в этот раз мягче, не так грубо.

– Я помню эти еженедельные собрания. – Ее губы изогнулись в кривой улыбке. – Никто не умеет давать почувствовать себя виноватым, как мои родители. А знаешь, что смешно? Ни мама, ни папа ничего не назначали на одиннадцать утра по пятницам, те полчаса на звонок Майкла были священными. Даже если во время разговора они не забывали напомнить ему, как беспокоил и ранил их его отъезд и отсутствие. Они любили его, но никогда не понимали, как он мог просто взять и забыть годы, проведенные в колледже, получая степень для работы учителем. Для них любовь к музыке была отклонением от курса, капризом. Они волновались, что он пожалеет о своем импульсивном решении бросить карьеру и перебраться в другую страну, подальше от семьи.

Вещи, которые выбирал Майкл, были также причиной, почему его родители винили Найла в смерти сына. Если бы Найл не «увел» Майкла подальше от отчего дома, Майкл был бы в безопасности и не оказался бы на той темной дороге три года назад.

– Он выплатил долги, которые они взяли на оплату обучения от его имени, – пробормотал Найл.

Ее подбородок вздернулся, губы приоткрылись.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я не знала.

Найл кивнул.

– Он жил как нищий первые годы после колледжа. Не позволял мне помочь ему и не хотел жить у меня. Он решил непременно отплатить им, потому что часть его чувствовала вину за то, что он не стал профессором, как того хотели ваши родители. Но его страстью была музыка, и он мечтал работать с артистами, помогая им осуществить их мечты.