Приобщение (СИ) - Шарапановский Владимир

В фильме замечательно показан весь цинизм основных американских ценностей. И самое важное, что наиболее омерзительной предстает даже не американская солдатня, творящая полный беспредел на оккупированных территориях, а именно холёный бизнесмен с его высказываниями: «- Вот почему мы здесь, это анаптаниум. Этот серый камушек идёт по двадцать миллионов за кило. Вот в чём причина, но он окупает всё веселье, он окупает и вашу науку». А тем паче: «- Салли, просто узнай, что надо этим синим обезьянам. Мы же пытались дать им медицину, образование, дороги, но нет, они же любят грязь. Я бы не парился, но к несчастью, их деревня стоит на самом крупном месторождении анаптаниума на 200 километров вокруг. Они там сидят на моих бабках!» А как замечательно звучит: «- Если у кого-то есть то, что тебе нужно, объявляешь его врагом и спокойно грабишь».

А сам Джейк Салли, познакомившись с «синими обезьянами», а также пожив среди них, в результате прозревает: «- Я был солдатом и мечтал нести людям мир, но рано или поздно приходится проснуться…» И далее зритель сочувствует только ему, кучке учёных-отщепенцев, а также аборигенам Пандоры.

Вот как надо снимать антиамериканские фильмы. А совсем не тот маразм, что выходит из рук идеологического отдела ЦК КПСС[44].

Эх, здесь бы снять подобный фильм и показать всему миру. Но без компьютерных эффектов он не будет смотреться столь выигрышно, а потому — «зелен виноград»

Что-то меня в глубокие кинематографические дебри понесло, правда и встреча с первым именно по этой тематике, но в сей момент надо к ней готовиться, а не «думать о белой обезьяне»[45].

Придут Марина Павловна с Алёнкой, так надо будет договориться о походе к парикмахеру, чтобы привести волосы и причёску в надлежащий вид, да ещё с некоторым налётом футуризма. Также, для неё лучше всего подойдёт новенькая и отглаженная пионерская форма. Она как раз и создаст образ героини фильмов, посещающей советскую школу.

Формой пусть озаботится сама Марина Павловна. Не каждый день её дочку берут на встречу с первым секретарём. А вот мне с кем быть? С бабулей, или Верочку взять с собой? А пусть сами это решат. Правда, бабуля частично слышала рассказ о девочке из будущего, и сможет высказать своё авторитетное мнение. А то, как же — начинающая детская писательница.

Всё касающееся встречи я вывалил на бабулю, когда та вернулась с проходной, откуда звонила Марине Павловне.

Петровича мы заблаговременно поблагодарили и отпустили с миром, чтобы не загружать мелкими житейскими проблемами. Спасибо, что помог с парикмахером. Я же быстро сам оделся, пока бабуля не сняла тёплые одёжки, так что мы отправились звонить мастеру. Бабуля настояла, что прически надо делать завтра утром, чтобы не измять ночью, а иначе придется спать стоя, как лошади. Вот ведь — женщины, всегда создадут проблемы. Правда, основной застрельщик оных я сам, так что предоставил возможность бабуле самолично беседовать с мастером.

Я хорошо слышал весь разговор, и, ах, как на меня накатила память о старом добром житьё, в том числе и одесском, так как мастером оказался пожилой еврей на пенсии. А что ви хотите в городе, где ещё десять лет назад половина населения были именно они? Просто в будущем их почти не осталось, так как они первые почувствовали приближение полного полярного лиса и быстро разъехались, кто и куда смог. Самые продвинутые в Штаты, многие в Европу или Австралию, и только самые невезучие на историческую родину. При этом всё равно приговаривали: «Лучше будем жить в кибуце, чем читать Иона Друцэ!»

Наша землячка — актриса Светлана Крючкова писала в веке грядущем, что не любит приезжать в Кишинёв. Не осталось в нём той атмосферы, знакомой ей с самого детства. И что её чаще встречает где-нибудь в Израиле, чем в том Кишинёве, который стал для неё совсем чуждым городом. Нельзя не согласиться в том с замечательной актрисой. Так как из страны постарались уехать все, у кого оказалась хоть малейшая возможность, и население быстро сократилось с 4,5 миллионов до менее 3 миллионов.

Но, хватит отвлекаться на несвоевременные размышлизмы, насущных забот мне мало? Да и на сей момент уехали лишь считанные единицы. А нам надо готовиться к важной встрече и делать всё, чтобы столь чудесное завтра никогда не состоялось. Стимул более чем убедительный. Чёткой стратегии я до сих пор не создал, а строить наполеоновские планы не к чему, не имея той — «старой гвардии», то есть своих преданных ворчунов.

Мало на кого я могу положиться в этом нелегком труде. Пока, разве что на узкий круг родственников и некоторых знакомых. Но среди них нет ни одного влиятельного лица, да и вряд ли могло бы быть. Слишком разные у нас условия жизни и стремления с элитой.

Даже поведай я тем власть предержащим правду о будущем, то, скорее всего, они станут готовиться лишь к своему благополучному завтра, наплевав на тонущий корабль. Разве только спасательный ботик со всеми удобствами заготовят для себя любимых. Давно оторвались они от народа и его проблемы их более не интересуют.

Потому и приготовился я ходить трудными путями власти, а также подстраиваться под существующий порядок. Придётся заинтересовывать номенклатуру своими задумками. Простой и прямолинейный слив информации о плачевном будущем страны, до сих пор не дал никаких ощутимых результатов. Воз и ныне там.

Никто не хочет впрягаться и вытаскивать, погрязающую в болоте застоя страну. «Ох, нелегкая это работа — из болота тащить бегемота!»[46], а страну во стократ сложней. И пассионариев во власти практически не осталось, таких, что смогли бы взяться за этот титанический труд. Осталась лишь субпассионарная сволочь, да кучка пенсионеров, у которых пламя давно затухло.

Так что посмотришь на всё разложение элиты, и руки бессильно опускаются, но не дождутся! Пока есть силы бороться, то и стану «взбивать масло»[47]. Нельзя решить проблему в лоб, значит, буду действовать, как в фильме — «нормальные герои, всегда идут в обход. В обход идти понятно, не очень-то легко, не очень-то приятно, и очень далеко!»[48]

А если для этого надо просить и лицемерить, то буду и это делать. Рассказывать про одни цели, а добиваться своих. Хоть противно это натуре, но всё же придётся. Вот, прямо завтра и пойдём выпрашивать скорейшую экранизацию «Девочки из будущего» с «Лиловым шаром».

Будем проявлять социальную мимикрию, и оперировать в рамках сложившейся системы отношений. Правда, всё равно никогда не стану я для них — своим. Из другого теста вылеплен, и нет во мне некой гибкости хребта и принципов.

Уж и не знаю, как там продвигаются сценарии, отправленные Гельману, пробил ли он хоть один фильм к съемкам? Я сделал всё от меня зависевшее, чтобы ускорить выход этих необходимых фильмов. Но нельзя сбрасывать со счетов и объективную реальность, а там те же проблемы, связанные с одобрением сценария, и последующей экранизацией.

Правда, не мне в сём искусстве пробивании тягаться с представителями народа пять тысяч лет вырабатывавших в себе столь ценное умение. Оно у меня скорее в противозачаточном состоянии. И политик из меня аховый, так как везде пру напролом.

Будь я носорогом, то это были бы не мои проблемы, а скорее окружающих. Но пока что я в весовой категории раскормленного кота, и надо разрабатывать образ котика из Шрека.

Раз я любимец первого секретаря — «an infant prodigy»[49], то и вести себя надо соответственно, а также грамотно использовать природную няшность.

Конечно, обидно себя чувствовать эдакой диковинкой, но я сам выбрал для себя эту личину, как наиболее безопасную и многообещающую. Вон, шутам тоже разрешалось говорить многое, а порой даже дерзости сходили с рук. Так как те были любимцами властителей. А потому — «смейся паяц…».