Непрописные истины воспитания. Избранные статьи - Симон Соловейчик

Всякая работа воспитывает, но надо четко представлять, кого именно…

Главная трудность состоит в том, что забота – внутреннее, собственное побуждение и потому ее невозможно заменить понуждением какого бы то ни было рода… Можно заставить ребенка делать уроки, но как заставить его заботиться о своих уроках? Заставлять – как раз и значит снимать заботу, и чем больше мы заставляем, тем худшего результата добиваемся, хотя внешне дела могут выглядеть и сносно: ребенок учится…

Привычные и легкие средства воспитания – упрек, попрек, относительно исправно действующие во многих случаях жизни, совершенно не годятся для воспитания заботливости.

При самом несложном наблюдении можно обнаружить, что каждое дело требует вполне определенного объема заботы. И не добавить ли нам – если говорить полушутя – к известным физическим законам сохранения еще один – закон сохранения объема заботы?.. Вся семья не должна с утра до вечера думать, скажем, о том, чтобы пойти в магазин или в прачечную. Необходимый поход этот требует какого-то небольшого и вполне определенного объема заботы.

Если о магазине заботится мама, то сын или дочь не станут заботиться, сколько бы их ни обвиняли в бессердечии. Если мама берет на себя заботу усаживать сына за уроки – она автоматически снимает ее с сына: теперь он и не притронется к учебникам, пока не раздастся строгое мамино напоминание. Работе под названием «домашние уроки», как и всякой другой работе на свете, сопутствует свой, ограниченный объем заботы, и когда родители берут какую-то часть этого объема себе, детская доля заботы ровно на столько же уменьшается. Слишком заботливые родители отнимают у детей все заботы до последней капли, и «беззаботное» детство становится почти несчастьем, хотя бы потому, что изнемогающим родителям трудно удержаться от попреков. В отличие от всех других видов эгоизма жадное присвоение всех забот к тому же еще и наполняет человека сознанием, будто именно он и есть альтруист.

«Да если моему не напомнить про уроки, он сам ни за что не сядет, – говорят обычно. – Вчера меня не было дома, и пожалуйста – весь день пробегал!»

Да потому и пробегал, что привык к понуканиям! Здесь перепутаны причины и следствия. Забота не возникает сразу, в один день, она должна постепенно созреть, и обязательно созреет, если мы наберемся терпения и не будем прерывать тот незаметно протекающий и подчас изнурительно медленный рост заботы, если мы не будем уподобляться ребенку, который сажает зернышко и потом каждую минуту выкапывает его, чтобы посмотреть: не появился росточек?..

Конечно, если мы хотим вырастить заботу, мы должны приготовиться к тому, что ребенок поначалу пройдет через полосу больших затруднений и неприятностей. Приученный садиться за уроки только под надзором старших и вдруг лишенный этого надзора, он неминуемо нахватает плохих отметок. Но будем верить в сына, в его способность победить трудности, будем терпеливы – и самостоятельная забота непременно появится.

К сожалению, и школа подчас создает у ребят представление, будто учение – это забота родителей, а не детей. Чуть что, по любому поводу – жалоба родителям, запись в дневнике, вызов в школу. Постепенно у ребенка складывается впечатление, будто все его школьные дела – забота чья угодно: учителя, директора, мамы, папы, только не его.

Правильно ли это? Педагогично ли? Не вернее было бы поставить дело так: ты учишься – ты и разбирайся со своими делами и неприятностями, если они возникают, умей сам справиться с ними. Мы привыкли к тому, что за детьми нужен глаз да глаз. Но контролировать – не значит снимать заботу. Разумный контроль как раз и должен повышать ответственность, а не снижать ее, помогать учиться, а не мешать, как это бывает иногда.

Так в отношении школьных забот, которые ни с кем разделять нельзя. В семейных же делах все по-другому…

Все у меня в отряде шло более или менее нормально, одна беда: уборка территории. Мои одиннадцатилетние мальчишки отчаянно не любили эту работу. Целым отрядом чуть ли не по часу в день, сердясь друг на друга, мы мели и подбирали бумажки, но не работа это была, а мучение. И вдруг я однажды увидел, как Таня Гаврилушкина, вожатая соседнего отряда старших мальчиков, взяла во время мертвого часа метлу и в десять минут без разговоров подмела вокруг домика своего отряда. Одна. Сама. Без ребят. Сначала я ужаснулся: мне было шестнадцать лет, и у меня имелись куда более четкие, чем сейчас, представления о педагогике: «Это же нарушение всех правил! Это же… А воспитание трудолюбия?» Так и шло дело: пока я, сердясь и ссорясь с ребятами, воспитывал в них трудолюбие, Таня потихоньку подметала вокруг своего домика. Но вскоре обнаружилось, что как раз моих-то ребят и не заставишь работать, а Танины были первыми и на колхозном поле, и в саду, и мальчики ее наперебой стремились снять с нее все заботы. Не она уговаривала их подметать – они упрашивали ее не браться за уборку, они держали домик в изумительной чистоте. Позже я понял, что заставлять ребят работать из отвлеченной идеи воспитания – значит нарушать естественность отношений, вносить в них фальшь, подрывать ту самую педагогику, во имя которой производятся все эти манипуляции. То, что легко и просто делать самому, то и надо делать, не беспокоясь о воспитании. Это стремление взять на себя работу не останется незамеченным, передастся детям.

Вообще в хорошей семье никто никого не воспитывает – все живут дружно, каждый старается взять на себя работы побольше, вот и вся педагогика. Домашнее «бюро услуг» по отношению к детям с годами все больше сворачивает свою деятельность, и все больше расширяется «сфера услуг», которые дети оказывают взрослым. Тут нет никаких проблем, тут сами собой развиваются заботливость и та драгоценная деликатность, которая отличает истинно воспитанного человека: никогда, ни при каких обстоятельствах не доставлять хлопот другим, не вызывать затруднений в их жизни; не требовать заботы о себе и постоянно стремиться облегчать жизнь окружающим.

С заботой такое дело: ее нельзя требовать – ни от детей, ни от кого-нибудь еще. Забота по требованию перестает быть заботой в истинном смысле слова. Заботу можно только проявлять – и ждать, терпеливо, с надеждой и верой ждать, что и дети научатся проявлять ее. Если же, несмотря на всю нашу заботливость, дети оказываются неблагодарными – что ж, значит, мы в чем-то просчитались. Возможно, когда-то не хватило у нас щедрости или терпения и внесли мы в семью меркантильный расчет: «Я из-за тебя ночей недосыпала, а ты…» Вспомним, не было такого дня, такой минуты?

Если мы научимся воспитывать детей, которые в состоянии сами заботиться о своих школьных и иных делах, проявлять заботу о младших и старших, можно сказать, все или почти все проблемы воспитания будут для нас решены.

Что же касается беззаботного детства и безмятежной юности, то, когда дети вырастут, они будут вспоминать детство и юность именно так: счастливая пора.

За свой счет

Существует несколько общеизвестных максим – предельно обобщенных правил нравственности, которые, когда они становятся убеждениями ребенка и тем более взрослого, помогают определить, как же поступать, сохраняя свободу воли:

– делай что должно – и пусть будет что будет;

– поступай так, чтобы твой поступок мог стать основой всеобщего нравственного закона;

– делай лишь то, чего бы ты хотел, чтобы люди делали для тебя;

– не относись к человеку как к средству для достижения чего-либо;

– помни, что твоя свобода кончается там, где начинается свобода другого человека.

Я предлагаю в разговорах с подростками пользоваться и такой формулой нравственности: «Добивайся своей цели за свой счет». Прежде всего добивайся своей цели, вырабатывай свою цель, будь энергичен и настойчив!

Конечно, сейчас же найдутся (и уже нашлись) охотники объявить это проповедью индивидуализма: автор призывает добиваться своих целей, а не общих, коллективных. Старый прием: представить всякого, кто думает хоть сколько-нибудь по-другому, чем все, разрушителем морали. На самом деле добиваться чужих целей просто-напросто невозможно. Наши общие, общественные, высокие цели только тогда и оборачиваются правдой в поведении человека, если они правдивы и если становятся целями личными, собственными. Поэтому «добивайся своей цели!» Но… – и в этом «но» водораздел между нравственным и безнравственным. Но лишь за свой счет.

Я с некоторым удивлением обнаружил, что не только цель не оправдывает средства, как уже почти всеми принято теперь считать, но и больше того: качество цели полностью определяется вопросом: «За чей счет?» Желай практически чего угодно, добивайся чего угодно с одним-единственным ограничением: ни одна душа на свете не должна пострадать. Если же для достижения твоей цели придется хоть кого-то потеснить, значит, эта цель не годится. Этой цели для нравственного человека как бы и не существует.