Пылающий берег - Уилбур Смит

Через своего дядю в дивизионном штабе Эндрю договорился о фотографе. Пилоты эскадрильи расположились вокруг командира на фоне новых истребителей, как футбольная команда. Каждый одет во что-то свое, и ни один — в форму. На головах фуражки, пилотки, кожаные шлемы, а Эндрю, как всегда, щеголял в шотландской шапочке. На них были и короткие морские куртки, и кавалерийские мундиры, и летные кожаные пальто с запахом, но все до единого на груди носили вышитые «крылышки» авиации сухопутных войск Великобритании.

Фотограф установил тяжелую деревянную треногу и исчез под черным сукном, а его помощник с пластинами встал рядом. Только один пилот остался в стороне. Хэнк Джонсон, крепкий маленький техасец, которому не было еще и двадцати, единственный американец в эскадрилье. До войны он был объездчиком лошадей, или, как говорил сам, ковбоем, объезжавшим диких пони американских прерий. Хэнк сам заплатил за дорогу через Атлантический океан, чтобы присоединиться к эскадрилье «Лафайет» [69], а оттуда попал к Эндрю в смешанную группу, состоявшую из шотландцев, ирландцев, выходцев из колоний и прочих случайно оказавшихся не на своем месте людей, которые и формировали двадцать первую эскадрилью авиации сухопутных войск Великобритании.

Хэнк стоял позади треноги, держа во рту толстую черную голландскую сигару, и давал озабоченному фотографу мешавшие ему советы.

— Давай, Хэнк, — позвал его Майкл. — Нам здесь нужна твоя симпатичная морда, чтобы фото получилось попривлекательнее.

Хэнк потер свой искривленный нос, принявший такую форму после удара одной из его диких лошадей, и покачал головой.

— А из вас, ребята, никто никогда не слыхивал, что сниматься на фотокарточку — это к несчастью?

На него зашикали, и он приветливо помахал им сигарой.

— Давайте-давайте, но мой папаша оказался укушенным гремучей змеей в тот же самый день, когда впервые в жизни его сняли на фотокарточку.

— Там, в небе, нету никаких гремучих змей, — поддел Хэнка один из летчиков.

— Нету, — согласился Хэнк. — Но то, что там есть, куда хуже, чем целое логово гремучих змей.

Насмешливые крики стали слабее. Собравшиеся посмотрели друг на друга, и один из них сделал такое движение, будто собирался покинуть группу.

— Джентльмены, пожалуйста, улыбнитесь. — Фотограф появился из-под своего черного сукна, заставив их застыть на месте, но улыбки получились чуть натянутыми и слабыми, когда створка аппарата открылась, чтобы запечатлеть летчиков для потомков.

Эндрю постарался побыстрей сменить тему.

— Майкл, выбери пятерых, — приказал он. — Мы, остальные, дадим вам десять минут форы, а вы должны постараться перехитрить нас и организовать хороший перехват, прежде чем мы достигнем Морт Омм.

Майкл возглавил группу из пяти самолетов, которые заняли классически выгодное для засады положение — со стороны солнца, прикрытые клочьями облаков — и блокировали обратный путь в Морт Омм. И все же Эндрю чуть не ускользнул от них: повел свою группу южнее и тайком пробирался почти над самой землей. Этот трюк сработал бы, не будь у Майкла такого острого зрения, но он заметил мгновенную вспышку низко упавшего луча солнца, отраженного лобовым стеклом, с расстояния шести миль и выстрелил красной сигнальной ракетой «Вижу противника», чтобы предупредить своих. Эндрю, поняв, что они обнаружены, набрал высоту, чтобы встретить «противников», и обе группы, сойдясь, образовали карусель пикирующих и кружащихся машин.

Из всей группы Майкл выбрал СЕ-5а, на котором летел Эндрю, и пустился за ним. Они сошлись в замысловатом воздушном дуэте, все сильнее разгоняя большие, мощные машины, стремясь установить верхние пределы их скорости и выносливости. Но так как оба не уступали друг другу в мастерстве и пилотировали однотипные самолеты, ни один их них не мог добиться решающего преимущества. Чисто случайно, когда Эндрю зашел в хвост Майклу и занял положение, из которого можно вести огонь на поражение, Майкл вдруг рывком полностью нажал руль направления без виража. В результате его СЕ-5а занесло в плоском вращении, крутанув с такой силой, что ему чуть не свернуло шею, и Майкл обнаружил, что самолет с ревом несется назад в лоб на атакующего Эндрю.

Лишь мгновенно, как молния, сработавшие рефлексы опытных летчиков-истребителей спасли их от столкновения. Майкл тут же повторил скользящий разворот в горизонтальной плоскости и был сильно отброшен на боковую стенку кабины, ударился своим еще не зажившим плечом о край, так что от боли искры посыпались из глаз, но все же молниеносно завершил маневр и приклеился к хвосту самолета Эндрю. Тот отчаянно изворачивался, но Майкл точно повторял каждый его вираж и держал «противника» в кругу прицела своего «викерса», прижимаясь все ближе, пока ступица пропеллера едва не коснулась руля направления машины Эндрю.

— Нги-дла! — победно взвыл Майкл. — Я поел! — Это был древний зулусский военный клич, который издавали воины вождя Чаки[70], вонзя в живую плоть длинные серебристые лезвия ассагаев[71].

Майкл видел отражение лица Эндрю в зеркале заднего вида на скрещенных подкосах крыла над головой: глаза того широко открылись от смятения и неверия в подобный неслыханный маневр.

Эндрю выпустил зеленую сигнальную ракету, чтобы собрать эскадрилью и присудить победу Майклу. Рассеянные по небу самолеты после команды снова заняли боевой порядок во главе с командиром, и он повел их назад в Морт Омм.

Едва приземлились, Эндрю выпрыгнул из своей машины и, опрометью бросившись к Майклу, схватил его за плечи и стал нетерпеливо трясти.

— Как ты это сделал?.. Как, черт возьми, ты это сделал?!

Майкл быстро объяснил.

— Это невозможно. — Эндрю покачал головой. — Разворот в горизонтальной плоскости… Если бы я сам этого не видел… — Он умолк. — Пошли. Давай попробуем снова.

Два больших истребителя с ревом оторвались от узкой полосы и возвратилась лишь тогда, когда день уже угасал. Майкл и Эндрю выпрыгнули из кабин и упали друг на друга; хлопая один другого по спине и пританцовывая, они двигались по кругу, и это делало их, одетых в теплую толстую летную одежду, похожими на двух танцующих в цирке медведей. Их наземные команды стояли рядом со снисходительными улыбками на лицах до тех пор, пока пилоты немного не остыли, и тогда Мак, главный механик, выступил вперед и притронулся к пилотке:

— Прошу прощения, сэр, но этот цвет уж так мне напоминает церковно-приходское платье моей тещи, сэр, скучный и грязный, и Боже ты мой…

Истребители СЕ-5а были монотонно покрашены заводской грязновато-желто-коричневой краской. Этот цвет, как предполагалось, сделает самолеты незаметными для врага.