Чарующий апрель - Элизабет фон Арним

Миссис Фишер жила вполне обеспеченно, а потому стремилась к достойным ее возраста и положения удобствам, однако очень не любила лишних трат. Она обладала настолько значительным состоянием, что при желании вполне могла бы позволить себе обитать в богатом районе Лондона и разъезжать в «роллс-ройсе», но вот только желания такого у нее не было. Обладание домом в богатом районе и дорогим автомобилем требовало затрат энергии, что не сочеталось с истинным комфортом. Подобные излишества влекли за собой множество хлопот и ненужных материальных издержек. Спокойный сумрак «террасы» позволял наслаждаться недорогим, но достойным комфортом, а стоянка такси находилась совсем недалеко, в конце улицы. Во всяком случае, здесь жизнь протекала в стороне от хищных слуг и бессовестных сборщиков благотворительности. Годовой бюджет составлял довольно скромную сумму, а дом достался в наследство. В столовой хозяйка ступала по старинному турецкому ковру, а время узнавала по стоявшим на камине великолепным часам из черного мрамора, которые помнила с детства. Стены скрывались за многочисленными фотографиями, подаренными знаменитыми, (ныне покойными) друзьями или отцу, или ей самой, причем нижние части фигур скрывались за начертанными их собственными руками дарственными надписями. Задрапированные древними малиновыми шторами окна по-прежнему украшали те самые аквариумы, которым миссис Фишер была обязана первым знакомством с водной фауной, и в них все так же медленно, сонно плавали золотые рыбки.

Действительно ли это были те же самые золотые рыбки? Миссис Фишер не знала. Возможно, подобно карпам, они жили дольше людей. Но с другой стороны, не исключено, что, скрываясь за буйной растительностью, экземпляры время от времени менялись. Созерцая рыб в промежутках между блюдами одиноких трапез, она иногда задавала себе вопрос, на который не знала ответа: те ли это золотые рыбки, что жили в аквариуме в тот день, когда Карлайл – как отчетливо она помнила ту сцену! – в разгар жаркого спора с отцом сердито подбежал к аквариуму и с такой силой стукнул по стеклу кулаком, что обитатели разлетелись по всей комнате, прокричав: «Ах, глухие дьяволы! Счастливые глухие дьяволы! Не слышите ни слова из той нелепой, проклятой, чудовищной, нестерпимой галиматьи, которую несет ваш хозяин!»

Или что-то в том же роде.

Милый, порывистый, но великодушный Карлайл! Какое естественное возмущение, какая истинная свежесть чувств, какая духовная сила! Если хотите, порой грубоватая. Да, несомненно, временами излишняя, а в гостиной даже пугающая, но все же великолепная. Кто из нынешних авторов достоин с ним сравниться? Кто способен встать рядом? Обладавший непревзойденной интуицией отец однажды заметил: «Томас бессмертен».

И вот пришло нынешнее поколение – поколение ничтожеств, которые не только не читали произведений Карлайла, но даже не слышали о нем. Правда, миссис Фишер тогда и сама их не читала, но это совсем другое дело, потому что читала раньше. Да, определенно читала раньше. Например, помнила персонажа по имени Тойфельсдрок. Да-да, там был портной по имени Тойфельсдрок. Вполне в духе Карлайла. Конечно читала, хотя какие-то мелкие детали уже стерлись из памяти.

Гонг пригласил на ленч. Погрузившись в воспоминания, миссис Фишер совсем забыла о времени и сейчас поспешила в спальню, чтобы вымыть руки и причесаться. Она не хотела опоздать, чтобы подать дурной пример и, возможно, обнаружить, что место во главе стола уже занято. Нельзя доверять манерам представительниц молодого поколения, и тем более непредсказуемой миссис Уилкинс.

И все же в столовую она пришла первой. Франческа в белом переднике уже стояла наготове с гигантским блюдом спагетти в руках, однако за столом никого не было. Небрежность и распущенность во всем. Миссис Фишер с суровым видом уселась на почетное место и непререкаемым тоном приказала Франческе, которая, судя по всему, намеревалась ждать остальных.

– Обслужите меня.

Франческа наполнила тарелку. Из нынешних обитательниц замка миссис Фишер нравилась ей меньше всех. Точнее, совсем не нравилась. Из четырех английских леди только она до сих пор ни разу не улыбнулась. Конечно, стара. Конечно, некрасива. Конечно, веских причин для улыбок у нее нет, однако добрые гости улыбаются даже без причины, не потому, что счастливы сами, а потому, что хотят осчастливить других. Франческа сделала вывод, что пожилая леди не может быть доброй, поэтому наполнила ее тарелку угрюмо, не сумев спрятать личного отношения к той, кого приходилось обслуживать.

Блюдо было приготовлено прекрасно, однако миссис Фишер никогда не любила пасту, особенно ее длинную, напоминавшую червей разновидность. Она считала, что спагетти создают проблемы во время еды. И правда: скользкие, неудобные, сейчас они коварно извивались, то и дело соскакивая с вилки. А главное, нарушали достоинство: в тот самый момент, когда она решила, что справилась, концы макаронин неряшливо свисали изо рта. К тому же в процессе поедания пасты миссис Фишер всякий раз вспоминала мистера Фишера. Во время совместной жизни он постоянно вел себя точно так же, как спагетти: скользил, извивался, нарушал собственное достоинство и достоинство жены. Когда же она, наконец, решила, что справилась и прибрала мужа к рукам, выяснилось, что концы все равно предательски свисают.

Со своего места возле буфета Франческа мрачно наблюдала, как высокомерная иностранка борется со спагетти, а когда та не выдержала и, вооружившись ножом, разрезала макаронины на мелкие части, мрачность заметно усугубилась.

Миссис Фишер знала, что в данном случае нож неуместен, однако терпение лопнуло, а иного способа одолеть зловредное блюдо искренне не представляла. В Лондоне спагетти никогда не допускались на ее стол. Помимо неудобства употребления она просто их не любила, а потому решила сказать леди Кэролайн, чтобы та больше никогда не заказывала провокационный продукт. Чтобы научиться ловко управляться с хитрым итальянским блюдом, требуются годы постоянной тренировки, и даже больше того: необходимо жить в Италии. Вот Браунинг отлично умел укрощать спагетти. Миссис Фишер помнила, как однажды наблюдала за поэтом, когда тот пришел на ленч к отцу. В качестве комплимента по поводу его связи с Италией было заказано большое блюдо спагетти. Да, он потрясающе справился. Никакой погони и ловли разбегающихся по тарелке макаронин, никакого соскальзывания с вилки, никаких свисающих изо рта концов. Один ловкий захват, один взмах, одно точное попадание в цель, один глоток – и вот пожалуйста: поэт сыт и доволен.

– Может, мне пойти поискать молодую леди? – спросила Франческа, не в силах выносить издевательство над благородной пищей.

Миссис Фишер с трудом вернулась из прошлого в настоящее и сухо ответила:

– Она знает, что ленч в половине первого. Все знают.

– Может, она задремала, – не унималась Франческа. – Другие леди еще не вернулись с прогулки, но эта-то здесь.

– Значит, ударьте в гонг еще раз, –