Злая империя - Трейси Лоррейн

чем опуститься на мое плечо, в ее горячем взгляде читается беспокойство, но я отталкиваю его в сторону.

Через секунду она отводит их в сторону, чтобы провести ими вниз от моей груди к прессу и, наконец, к моему члену.

Она втягивает нижнюю губу в рот, пристально глядя на меня.

Обхватив пальцами свой ствол, я медленно поглаживаю его, когда она начинает извиваться.

— Себ, — предупреждает она.

— Что, детка? — невинно спрашиваю я.

— Тебе нужно отдохнуть.

Смешок срывается с моих губ.

— После той ночи, что у меня была, это последнее, чего я хочу прямо сейчас. Разве ты не знала, — говорю я, сокращая расстояние между нами и проводя губами по ее подбородку, — что насилие возбуждает меня?

У нее вырывается страдальческий смешок.

— Все возбуждает тебя, Себастьян. — Ее голос низкий, грубый и источает секс. Это не помогает.

— Ошибаешься, детка. Ты возбуждаешь меня. И только ты.

Она вздрагивает, когда я облизываю ее горло по всей длине, прежде чем прикусить нежную кожу.

— Ты будешь хорошей девочкой и дашь мне то, что мне нужно?

— Я должна сказать «нет» и заставить тебя отдохнуть.

— Ты должна, — бормочу я, обхватывая руками подол ее рубашки и осторожно поднимая его вверх по ее телу, заботясь о пластырях, которые Джанна наложила на ее руки. — Но ты не собираешься этого делать.

— Нет? — спрашивает она, с любопытством наклоняя голову набок. Однако это все притворство. Она знает так же хорошо, как и я, что она не собирается меня останавливать. Я нужен ей так же сильно, как и она мне. И я собираюсь это доказать.

— Нет. Ты мокрая для меня, и ты это знаешь.

Я расстегиваю пуговицу на ее шортах и похлопываю ее по бедрам, чтобы она приподняла свою задницу для меня.

Так осторожно, как только могу, я стягиваю с ее ног эти горячие шорты и испорченные колготки в сетку. Опускаясь перед ней на колени, я оставляю легкий поцелуй на каждом из ее порезов, которые обработала Джанна.

— Себ, — хнычет она, когда я широко раздвигаю ее бедра и целую нежную, неповрежденную кожу, зализывая затянувшиеся шрамы, которые я оставил на ее бедре.

— Скажи мне, что ты не тоскуешь по мне прямо сейчас, принцесса.

Я смотрю на нее сквозь ресницы.

— Потому что я знаю, что это так.

Потянувшись вперед, я прижимаю один палец к ее промокшим трусикам достаточно сильно, чтобы задеть ее клитор.

— О Боже, — хнычет она, двигаясь вперед по стойке, чтобы дать мне лучший доступ.

— Такая грязная шлюха, Чертовка.

— Себ, пожалуйста, — умоляет она, ее пальцы запускаются в мои волосы, когда она пытается притянуть меня вперед.

— Черт, детка.

Не в силах отказать ей, я запускаю пальцы в ее трусики и оттягиваю их в сторону, обнажая ее скользкую, набухшую пизду для меня.

Просовывая голову между ее бедер, я облизываю ее киску по всей длине, наслаждаясь ее сладким вкусом.

— Чертовски зависим от тебя, Чертовка, — признаюсь я, прежде чем пронзить ее своим языком и заставить ее вскрикнуть.

Я ем ее до тех пор, пока она не выкрикивает мое имя, а мои яйца не начинают болеть, требуя освобождения.

Встав, я поднимаю ее со стойки и осторожно опускаю на пол, прежде чем провести кончиком своего члена по ее губам.

— Откройся для меня, детка. Я хочу кончить, уткнувшись своим членом в твое горло.

Она делает, как ей говорят, и немедленно заглатывает меня так глубоко, как только может, одобрительно урча, заставляя мое высвобождение ускориться быстрее, чем я думал, это возможно.

— Черт. Черт, — рявкаю я, мои бедра толкаются, мой член заполняет ее горло.

Моя хватка за ее волосы, должно быть, причиняет боль, когда мой член дергается, и моя сперма стекает ей в горло.

Она не отпускает меня, пока я не закончу, а потом просто садится на пятки и смотрит на меня снизу-вверх, по ее щекам текут дорожки слез, а губы припухли от моего члена.

— Черт, я люблю тебя, — говорю я, наклоняясь, чтобы поднять ее с пола.

Поднимая ее на руки, я несу ее к кровати, откидываю одеяло и укладываю ее.

— Мне нужно привести себя в порядок, — возражает она.

— Позже, — шепчу я, проскальзывая к ней в постель.

Она даже не вздрагивает от того факта, что я все еще мокрый, когда я притягиваю ее к себе и крепко обнимаю.

— Все в порядке, Себ, — выдыхает она, правильно догадываясь, почему я цепляюсь за нее, как за спасательный круг. — Я в порядке. Ты вытащил меня оттуда.

— Я собираюсь начать запирать тебя в квартире, чтобы ты была в безопасности, детка.

— И ты знаешь, я просто найду способ вырваться.

Я не могу удержаться от смеха над ее признанием. Разве это не гребаная правда?

Где-то по другую сторону двери раздается грохот, который заставляет нас обоих подпрыгнуть, прежде чем знакомый голос прогремит: — Черт. Неужели я пропустил все это волнение?

Стелла хихикает в моих объятиях.

— Тео выглядел так, словно принял кровавую ванну, — говорит Стелла, когда все снова замолкает.

— Да. Впрочем, я вряд ли удивлен. Он и Деймон могут быть вполне… творческими, когда захотят.

— О? — спрашивает она, приподнимая брови.

— Только потому, что он не так быстр со своими кулаками, как Нико, Алекс и я, не думай, что это значит, что он, блядь, не смертоносен, детка. Тео просто… спокойнее, вдумчивее, когда дело доходит до того, чтобы причинить кому-то боль.

— Не уверена, должна ли я быть напугана или возбуждена этим.

Рычание вырывается у меня из горла от ее признания, но все, что она делает, это смеется.

— Да, так чертовски забавно, Чертовка.

Перекатываясь на спину, я тяну ее за собой, позволяя ей взять поводья, чтобы я знал, что не причиняю ей боли, когда запускаю пальцы в ее растрепанные волосы и притягиваю ее губы к своим.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Стелла

События ночи явно не оказали никакого реального влияния на Себа, потому что после нескольких часов поцелуев и запутывания в простынях он крепко заснул. Я думаю, это то, что происходит, когда такие ночи, как сегодня, чем-то похожи на нормальную жизнь.

Я, с другой стороны, совершенно не могу отключиться, поэтому часами лежу, уставившись в потолок.

Услышав движение за нашей дверью, я соскальзываю с кровати так осторожно, как только могу, чтобы не разбудить Себа, натягиваю одну из его брошенных толстовок и выскальзываю из комнаты.

Квартира погружена в темноту, если не считать свечения, исходящего из кухни, и когда я заворачиваю за угол, я нахожу Тео, сидящего