Агни - Ульяна Каршева

как-то стороной отмечала, что ноги у неё уже не просто напряжённые, а поджатые, словно она боялась, как бы в неё не плеснули водой.

От последнего всплеска тёплая волна мягко ударила по ногам. Мужчина ухватился за край мостков и сильным движением – резко вылетев из воды, сел рядом. Она ещё удивилась его умению двигаться: ни капли воды на неё не попало!

Мужчина повернулся к ней.

- С каждой встречей моя соседка всё больше удивляет меня, - вполголоса и как-то монотонно сказал дин Таеган. – Я слышал о ней, как о крайне замкнутой особе. И не думал, что после вчерашнего впечатляющего побега от меня ты снова явишься... Почему?

- Наверное, любопытство привело меня сюда, - прошептала Аня.

- Я… рад. Твоё любопытство спасает мою бесприютность.

После этих загадочных слов дин Таеган уставился на холодно-белые лунные блики, покачивавшиеся на воде.

Глава 7

Любопытство, в котором она призналась, заставило Аню искать подходы к человеку, замолчавшему начисто и тем самым невольно напомнившим о том, что ей о нём говорили. О его молчании, которое оказалось не совсем молчанием. Может, все решили, что он молчит, потому что он вообще немногословен?.. И он и правда вызывал интерес. А потому Аня первой прервала затянувшуюся паузу, хотя она явно не тяготила его. Ну и её тоже. С ним рядом сидеть было… уютно в этой ночи, в этом громадном пустом пространстве между небом и водой.

- Меня научили плавать братья. Но до недавнего времени я боялась, что они будут смеяться над тем, как я барахтаюсь в воде. – Договорив, она прислушалась к себе: вроде убедительно объяснила. Значит, можно задать простой вопрос, который заставит его ответить: - А кто научил тебя? Ты плаваешь быстро и сильно.

Сначала сама удивлялась себе: так легко говорить с незнакомым, в сущности, мужчиной, да ещё будучи в чужом мире, обычаи и законы которого понимала через пень-колоду – и лишь в рамках «собственного поместья»! Но ближе к этому вопросу, логичному в беседе, которая ни к чему вроде как не обязывает, Аня ощутила странную лёгкость, когда посматривала на тяжёлую мужскую фигуру, застывшую рядом. Дожидаясь его ответа, она даже успела объяснить себе эту лёгкость. Кто она ему? Ему – никто. Соседка по поместью дяди. Так – по слухам, вдова погибшего мага, с сомнительным наследством («О, какая я деловая»!). Кто он ей? Никто, разве что по положению – сосед. И то – то ли будет здесь жить, то ли уедет ещё… Отсутствие светских и родственных обязательств по отношению друг к другу да ещё ночь – вместе дали причину им обоим не загружать разговор излишними дневными церемониями и сразу перейти на закономерное «ты». Всё правильно. В темноте все кошки серы. Ну и… коты тоже…

Правда, этот мужчина на кота не похож. Он больше видится одиноким дельфином, который приплыл на такой же одинокий огонёк… А ещё… Аня начала подозревать, что в доме его дяди не знают о странных пристрастиях племянника – о ночных плаваниях, например. И мотнула головой: если уж думаешь о себе, как о деловой, будь последовательна! В доме дяди наверняка всё знают, а ещё, несмотря на все его странности, наверняка у него есть любовница! Так что… на чужой каравай роток не разевай!.. Но она и не разевает… Здесь наверняка смотрят на возраст. А по их меркам Аня… э-э… в матримониальном качестве перестарок. Ведь Агни около тридцати, и Ане – тоже… Пусть дину Таегану больше тех же тридцати, но…

Вскоре она начала думать, что не получит ответа даже на такой простенький вопрос с толикой заинтересованности: он смотрел куда-то вдаль, на воду, притаившуюся под высоким, уже безоблачным ночным небом. Но дин Таеган зашевелился. Деловито отжал край рубахи от воды и пожал плечами:

- В поместье моих родителей не было водоёмов. Но мы жили недалеко от дяди, а он любит гостей. Особенно, если их можно чем-то удивить. Или чему-то научить… Вот и…

Сначала он говорил медленно, не договаривая фразы, и пару раз Ане хотелось понукнуть его: «Ну! Ну! Давай быстрей!» Но позже она заметила, поглядывая на него сбоку, то секундные паузы Таеган делает, прежде чем произнести слово. Причём он морщится и даже, кажется, сердится на это слово, будто долго искал его или вспоминал. И это наводило на тревожную мысль, что он и правда слишком много молчит… Однако дальше она так привыкла к его размеренной, время от времени спотыкающейся речи, что не замечала неприятных и даже раздражающих поначалу осечек в его речи.

И стала задавать уточняющие вопросы, когда, внутренне вспыхнув от волнения жаркой волной, сообразила: ей привалило огромное счастье и огромная удача в лице Таегана! Ведь, рассказывая о себе и о детстве, он открывал перед ней мир, в который она неожиданно попала и в котором только-только начала осваиваться. Однобоко, конечно, открывал. Но даже частичка его мира давала Ане представление о том, что тут и как.

Она даже, извинившись, сбегала в купальную беседку и принесла Таегану старый купальный халат своего мужа. Вещичку использовал старший брат, переодеваясь после купания. Ведь сосед мог замёрзнуть, сидя в мокрой, а потому холодной рубахе, и сбежать домой греться. Аня же в этом случае могла лишиться такого… симпатичного источника информации!

К великому облегчению Ани, Таеган не обиделся на её наивный порыв великодушия и, продолжив рассказ, без брезгливости принял чужую, ношеную и довольно ветхую вещь. Краснея от стыда (слава Богу, темно, а ещё на соседе она не заметила каких-либо штучек, типа её украшений, а значит – он-то, как нормальный человек, её смущения не видел), сообразив, что она наделала, Аня даже затихла на первое время после паузы, устроенной ею. Но Таеган снова остановил свой рассказ и обернулся к ней. На его лице она увидела тревогу и вопрошание: кажется, он решил, что дальнейшее в его истории ей неинтересно. Догадавшись, что он не заметил её неприемлемой в свете неловкой заботливости с халатом или не обратил на это внимания, она поспешно задала вопрос, которого он явно ожидал, чтобы удостовериться: ей нравится его слушать. Успокоившись, сосед вздохнул и продолжил своё повествование.

Итак, Аня узнала, что находится в мире, довольно-таки развитом. А потому в повествовании соседа с изумлением ловила знакомые понятия и названия знакомых предметов. Здесь уже перемещались с помощью пароходов и паровозов, а в столице появились первые