Иван Ефремов. Книга 3. Таис Афинская - Иван Антонович Ефремов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Остановите ее! Шалая девчонка перетопит моих воинов! — завопил он, поднимаясь над водой и делая энергичные жесты, приказывал Таис вернуться. Она поняла и повернула назад прямо в полукруг гнавшихся за ней спартанцев. Те остановились, поджидая, чтобы с торжеством схватить беглянку. Под ликующие крики Таис оказалась в тесном кольце преследователей, десятки рук протянулись со всех сторон, и тут гетера исчезла. Воины заметались, ныряя в разные стороны, но Таис, нырнувшая глубже всех, успела проплыть под водой четверть стадии и появилась далеко за линией преследователей. Пока они поворачивали и набирали скорость, афинянка была уже у корабля, уцепившись за брошенный канат. Менедем вытащил ее на палубу, к разочарованию «охотников». В довершение позора многие из пловцов ослабели в погоне и борьбе с волнами, и их пришлось поднимать на корабли при помощи лодок. Эоситей, запыхавшийся, усталый, но не злой, вылез по сброшенной ему лестнице и первым делом подошел к афинянке, которую Гесиона уже обернула простыней, осушая волосы египетским полотенцем.
— Тебя следовало бы оставить посреди моря! — воскликнул лакедемонянин. — И клянусь Посейдоном, в следующий раз я принесу ему эту жертву!
— И ты не побоишься мятежа? — спросила Эгесихора, вступаясь за подругу. — Впрочем, я уверена, что она приплывет верхом на дельфине впереди нас. Вот они, явились, — спартанка показала на белые пятна пены, сопровождавшие мельканье стремительных черных тел, привлеченных игрой своих собратьев — людей на воде.
— Где научилась она так плавать? — буркнул Эоситей. — И еще ходить по веслу в качку — это потруднее, чем по канату!
— Нас всех учили искусству равновесия в школе гетер Коринфа — без этого нельзя исполнять танец священных треугольников. А искусство плавать — так плавать не научишься, надо родиться нереидой…
Гесиона, осторожно массируя голову Таис, робко выговаривала ей, упрекая в искушении судьбы.
— И как не боишься ты, госпожа, предстать обнаженной перед таким сборищем воинов. Они ловили тебя как дельфина! — закончила девушка, оглядываясь кругом и как бы опасаясь нового нападения.
— Если вокруг тебя много истинно храбрых и сильных мужчин, ты можешь считать себя в полной безопасности, — смеясь, отвечала ей гетера, — они ведь эллины, и особенно спартанцы. Запомни это, пригодится. Кроме всего, помни, что мужи обычно застенчивее нас. Если мы следуем обычаям, то оказываемся гораздо смелее, а они смущаются.
— Почему же именно спартанцы?
— Потому что спартанцы — гимнофилы, как тессалийцы в противоположность гимнофобам — вам, беотийцам, македонцам. Тут спартанцы стоят против моих афинян, как в Ионии эолийцы против лидийцев.
— Про эолийцев я читала. У них даже наш месяц Мунихион называется Порнопионом.
— Впрочем, все эллины не считают одежду признаком благовоспитанности. А спартанцы и тессалийцы взяли обычаи и законы древних критян. У тех появляться нагими на праздниках и пиршествах было привилегией высшей аристократии.
— Наверное, отсюда родилась легенда о тельхинах — демонах обольщения, до сих пор живущих на Крите и в глухих местах Ионии?
— Может быть, мне только кажется, что нагота в Египте была вначале уделом подневольных людей и рабов, в Ионии — нравом сильных, на Крите — привилегией царей и высшей аристократии, в Элладе — богов… Пойдем за нашу загородку, мне хочется отдохнуть после моря. Клонария разотрет меня.
— Я, госпожа, позволь мне!
Таис кивнула и, закутанная в простыню, удалилась в крошечное отделение под рулевой палубой, отведенное ей, Эгесихоре и их рабыням.
Растирая Таис душистым маслом, Гесиона спросила, вновь возвращаясь к беспокоившей ее теме.
— А египтяне, они кто: гимнофилы или нет?
— Гимнофилы, самые древние из всех народов. А вот слыхала ли ты об Афродите Книдской?
— Той, что изваял Пракситель, твой соотечественник?
— Он создал две статуи Афродиты с одной и той же модели, гетеры Фрины, одетой в пеплос и нагой. Обе одновременно выставил для продажи. Одетую купили строгие правители острова Коса, а совершенно нагую за одинаковую цену взяли жители Книда. Она стояла в открытом алтаре, светясь желтовато-розовым мрамором своего тела, и, говорят, сама Афродита, спустившись с Олимпа в храм, воскликнула: «Когда же это Пракситель видел меня голой?»
Прозрачная поверхность статуи придавала ей особое сияние, окружая богиню священным ореолом. Уже много лет поэты, художники, цари и военачальники, ремесленники и земледельцы переполняют корабли, идущие в Книд. Афродита Книдская почитаема несравненно больше Косской, ее изображение выбито на монетах. Какой-то царь предлагал за статую простить все долги острова, но книдцы отказались.
Славу Праксителя разделила его модель — гетера Фрина. Благодарные эллины поставили ее портретную статую из покрытой золотом бронзы на лестнице, ведущей к святилищу Аполлона в Дельфах.
Такова сила божественно прекрасной наготы, и ты не опасайся гимнофилов. Именно они — настоящие люди!
Глава четвертая
ВЛАСТЬ ЗВЕР0Б0Г0В
В Мемфисе, называвшемся египтянами Весами Обеих Земель, было много эллинов, издавна живших здесь. Таис полюбила этот город, стоявший на границе Дельты и Верхнего Египта, вне дождливой зимы низовий Нила и летнего зноя южной части страны, один из самых старых городов древней земли.
Греки Мемфиса, в особенности молодежь, были взбудоражены приездом двух красавиц из Афин и осаждали гетер нескончаемыми предложениями хотя бы краткого союза. Однако вскоре выяснилось, что царственная спартанка прочно связана с начальником лаконских наемников и не увлечена ничем и никем, кроме своих неслыханно быстрых лошадей.
Впервые здесь видели женщину, управлявшую тетриппой. Молодые египтянки поклонялись Эгесихоре почти как богине, видя в ней олицетворение той свободы, которой они были лишены даже в самых знатных домах.
Юноши, художники, музыканты и поэты пытались завоевать сердце Таис, посвящая ей стихи и песни, умоляя стать моделью, но афинянка появлялась везде или в паре с Эгесихорой или в сопровождении застенчивого богатыря, при одном взгляде на которого отпадала охота с ним соперничать. Таис соглашалась выступать на симпозионах как танцовщица, покидая их, когда общество становилось буйным от сладкого вина Абидоса. Гораздо чаще она оставляла Мемфис для поездок в знаменитые города и храмы, спеша познакомиться со страной, множество легенд и сказок о которой с детства прельщало эллинов. С беспечностью, удивлявшей Эгесихору и Гесиону, продолжавшую считать себя рабыней Таис, она не спешила обзавестись богатым любовником и тратила деньги на путешествия по стране.
Мнема, мать всех муз, прибавила для Таис к дарам Афродиты еще великолепную память. Память, вбиравшая в себя все подробности мира, неизбежно породила любознательность, подобную той, какой обладали знаменитые философы Эллады. Сколько бы ни встречала Таис нового и необычного в Египте, столь
