Ставка на Проходимца - Илья Бердников

Люська, следуя моим указаниям, нашла мой тайник и вытащила подарок, надела его на руку… Я вжал мобильник в ухо, ожидая реакции. И она не замедлила проявиться: сестра взвизгнула, я поморщился от громкого звука: точно — телефон уронила. Да и я бы уронил, если бы узрел голографическое изображение своей головы, поющей дурацкую песенку. Шебекский многофункциональный браслет. Я записал песенку-поздравление, чтобы потом удивить сестру. Удивил. Жалко, что у меня второго такого браслета нет: мы бы такой сеанс видеосвязи устроили… Хотя не факт, что эти шебекские игрушки будут на Земле адекватно работать.

— Что… что это?! — послышался сдавленный Люськин голос.

Бедная. Надеюсь, она не пыталась стряхнуть мою поющую и пучащую глаза голову со своей руки! Несмотря на трагизм ситуации, я чуть было не хихикнул.

— Это, родная, браслет видеосвязи из одного мира, где я был. Привези его, пожалуйста, — может пригодиться. Тем более что им можно неплохие фотографии делать. Как мобилкой. Только ты уж поспеши, ладно? Не трать ни минуты зря: вечером куча поездов до Симфи… Прибудешь около четырех или пяти утра. И не бойся потратить отложенные деньги. Бери любые такси, чтобы добраться до побережья…

Я вздохнул. Жалко, что из нашего города нет ежедневных авиарейсов в Симферополь. Что ж, придется ждать здесь, в горах, вместе с Маней около десяти часов. Но это того стоило.

Люська помолчала немного, тяжело дыша в трубку.

— Я постараюсь приехать побыстрее.

Когда на рассвете мой мобильный зазвонил, дисплей сообщил, что «номер абонента скрыт», а вместо сестренкиного голоска раздалась кисло-унылая речь Андрея Ивановича Степака, моего дражайшего куратора, я сразу понял, что с Земли придется уходить одному. То, что меня отслеживают по сигналу телефона, также было абсолютно понятно, но отказать себе в возможности поболтать со своим куратором я не захотел.

— Алексей, куда ведет Проезд? Боровиков и Лапшич ждут тебя с той стороны? С транспортом?

Я вздохнул, пожал плечами, словно Степак мог меня видеть. Хотя… кто его знает, может, и мог.

— Вам так важно, где они? Я же отвечал на допросах, что не знаю. И полиграф проходил…

— Сколько у вас еще фрагментов Дороги?

— Пять тонн, — ехидно ответил я. — Не считая того, что рассыпалось по дороге.

Степак долго молчал, словно он обсасывал каждый неучтенный камешек. Нет, я понимал, конечно, что такой груз был бы неизмеримо важнее, чем прицеп алмазов, но нельзя же настолько погрузиться в сказочный мир фантазий, чтобы предполагать подобное!

— Вы что, действительно считаете, что Данилыч везет полный прицеп Дорожного щебня?

Куратор продолжал молчать, видимо обдумывая ситуацию. А минуты тикали. Интересно, у Степака безлимитный тариф? Блин, о чем это я? Нашел о чем думать! Ага, шум вертолетного двигателя снова нарастал. Этот шум, то приближающийся, то уходящий вдаль, я слышал уже на протяжении получаса, и он наводил меня на определенные, но не очень радостные мысли. Вертолеты обычно не летают ночью над Крымскими горами. Этот наверняка был оборудован инфракрасными сканерами и всякой прочей дребеденью, причем — соединенной со стволами пулеметов. Знаем, наслышаны. Только вот не будут они дырявить шкуру драгоценного Проходимца, знающего что-то, что может принести миллиарды. Постараются по-другому меня взять. Это называется — «деловой подход».

Наконец я снова услышал в наушниках гарнитуры унылый Степаковский голос:

— Алексей, МТК неважно, что они везут. Они повязаны с Компанией договором и обязаны его исполнить. Как контрактники-военные. Иначе они будут считаться дезертирами. А как с дезертирами поступают? По законам военного времени?

— Сейчас не война, — буркнул я, поглядывая на Маню.

Гивера была сейчас моим единственным дозорным, моим детектором движения, моим живым сканером. С того самого момента, как Степак позвонил мне и сказал, что сестру я не увижу, я был готов в любую секунду сорваться и уйти в Переход. Но мысль о Люське еще держала меня на этом крымском склоне. Конечно, Степак этого и добивался. Только знал ли он, что я так близко к Переходу? И что…

— Сейчас экономическая война, — ответил Степак. — А ты — большой козырь в этой войне, как добытчик фрагментов Дороги. Неужели ты думаешь, что с тебя хоть на мгновение сняли слежку?

Я промолчал. Я ведь действительно так думал. Поверив в «доброго дядю Степака». Хотя почему он злой? Просто мужик делает свою работу. Так же как и я в прошлом горбатился за монитором в офисе. Только вот я «свою работу», в отличие от других, поменял. Стал Проходимцем — пусть и благодаря Степаку. Но, став Проходимцем, я больше не хочу работать на какого-то дядю, контору, страну… Я хочу работатьна себя.И работатьдля людей.

— То, что мы знаем про Переход, думаю, ты понял. Видишь, Алексей, — ты вновь приносишь пользу. У нашей ненаглядной родины будет еще один Переход.

Как-то с сарказмом он это сказал. Словно родина ему давно поперек горла встала…

— Меня интересует другое, — сказал я, — что будет с Людмилой?

— Да ничего, — хмыкнул Степак. — Ей популярно объяснили, что ты похитил сверхсекретную разработку голографического проектора и разыскиваешься Интерполом. Плюс — немного головой тронулся. Так что мы тебя спрячем понадежней, полечим основательно, а через каких-то несколько лет вернем в целости и сохранности. Здо-ро-вым. Она нам только благодарна будет. Нет, конечно, существует вариант, что тебя нечаянно пристрелят при оказании сопротивления аресту… Но ведь мы не желаем такого исхода, верно?

— Скажите, Андрей Иванович, — я решил еще немного прояснить ситуацию, — Пион закрылся полностью,навсегда,понимаете? Даже я туда не проникну со всем своим везением — какой тогда во мне смысл?

— Принцип, — ответил Степак. — Все дело в принципе. Видишь ли, если Проходимцы начнут уходить из Компании… — Он сделал небольшую паузу. — Твой случай — прецедент, а у положившего начало могут найтись последователи. Пойми, ты не водитель, штурман, охранник, ты не торговец, ты — Проходимец. Самый ценный человек для работы МТК. Потому что — редкий. Если начнут бежать Проходимцы… н-да… Как и все коммерческие структуры, Компания в первую очередь беспокоится о своем имидже и кармане, аее карман…

— Понятно. — Я увидел, что Маня встала, напряженно вслушиваясь и нюхая воздух. — Что ж, мне пора. Только… знаете, принципы, придуманные людьми, рано или поздно дают трещину. Невозможно удержать жар за пазухой — все равно прогорит.

— Ты все проповедуешь, — Степак выдохнул в трубку. — Компания надеется, что трещина будет расширяться очень долго. Тем более ты знаешь, все эти современные клеи такие прочные, всяэта химия…

Столь явное ударение на слово «химия» меня насторожило. Похоже, Степак продолжает меня незаметно курировать. Прикрывать своего глупого «птенчика». Что ж, похвально, если так. Только знать бы еще, на кой ляд сдалась ему эта забота обо мне? Не иначе как из каких-то цинично-меркантильных интересов. К слову, мою попытку вывезти сестру с Земли он все же сорвал. Хотя не факт, что это именно его инициатива…

— Маня, — я живчиком вскочил в седло мотороллера, — сюда, быстро!

Я не знал, сколько еще у меня времени: минуты? Секунды? То, что нас с Маней вполне могли травануть какой-нибудь тактильно действующей (то есть всасывающейся через кожу) дрянью, было очень реальным вариантом. Тут уж дыхание не задержишь — смысла нет.

— Мызин, это бесполезно: мы все равно тебя найдем, — продолжал нагонять атмосферу Степак. — Найдем в любом из миров. Ты же понимаешь, что Компания не откажется от своих интересов, Проповедник. Гораздо разумнее сотрудничать. Да икарман пустым не будет…

Позвав Маню, я покатил мотороллер по опавшей листве. Между листьями проглядывал асфальт, что особенно меня радовало: ведь асфальт был оранжевого оттенка. Под стать листьям. Такой вот сплошь осенний дизайн… Стоп! А чего это Степак так на карманах зациклился? Да и Проповедником меня назвал, а это прозвище мне дал Ангел Зоровиц, и известным оно могло быть разве что среди контрабандистов Дороги. Нужно будет потом куртку проверить, так — на всякий случай… или — лучше сейчас?

Я точно знал, что в больших, объемных нижних карманах ничего особенного нет: сам их наполнял всякой полезной всячиной, вроде зажигалки, бинта с лейкопластырем, нескольких пачек жвачки и пакетика вяленого инжира… А что же касается внутренних карманов (я зашарил руками по подкладке куртки, сделанной из какого-то хитрого материала, не пропускающего удары к телу), то там ничего не было, кроме паспорта и универсальных плоскогубцев с набором отверточных насадок… Стоп. Плоскогубцы! Я твердо помнил, что клал их — германские, надежные, не чета китайскому «пластиковому» металлу — вместе с другим инструментом в бардачок мотороллера. Что же тогда у меня в кармане?