Городская магия - Кира Измайлова

Дело в том, что именно в этих несчастных «Дубках» находится на так называемом "санаторном лечении" Игорь Георгиевич Давлетьяров. Наше министерство совсем не бедное и может себе позволить содержать здесь бывшего мага хоть несколько лет. Хотя бы для того, чтобы избежать осуждения пресловутой общественности — мол, использовали и выкинули. Да, именно бывшего. Если прежде у него еще оставались какие-то возможности, то после происшествия на полигоне — уже нет. Он выжал себя досуха. Он больше не был магом, и я подозреваю, что наблюдал за ним не просто терапевт, — все-таки вытащили из клинической смерти! — а психиатр. Потому что полностью лишиться своих возможностей для мага — это такой удар, который не каждый перенесет, сохранив здравый рассудок. Если подумать, даже я бы очень не хотела лишиться своих умений. Это все равно, что остаться без руки или там без ноги, так же больно и точно так же ощущается нехватка чего-то нужного, того, что всегда было при тебе. Я могу судить лишь понаслышке — но слышала я достаточно. Бывали прецеденты, знаете ли…

И что же гонит меня сюда? Чувство вины? Ведь это из-за меня он лишился последнего, что у него было, — а, кстати сказать, это было не так уж мало, по сравнению с прочими нашими магами! Если бы не я, если бы не то безумное происшествие на полигоне… Но, с другой стороны, никто не просил его бросаться ко мне и останавливать этот безумный энергетический поток! Он знал, на что идет, во всяком случае, не мог не догадываться, — я ведь говорю, он был гениальным магом. И мне кажется, он не считает меня виноватой в том, что произошло.

Тогда что я здесь делаю? Я никогда и никому не говорила, куда езжу по выходным, в общаге ребята считали, что я навещаю родителей. Родителей я и правда навещала, но, как уже сказала, по воскресеньям. А не распространялась по поводу своих визитов из простого соображения: ведь тут же начнутся перешептывания, подколки, слухи, вечно нелюдимая Чернова, мол, наконец-то втюрилась, да в кого!

Да если бы все было так просто!.. Не любила я Давлетьярова, я вообще никогда и ни в кого не влюблялась. Мне иногда даже страшновато делается — ну как же так можно, дожить до вполне солидного возраста и ни разу ни в кого не влюбиться? Можно, оказывается. С парнями встречалась, было дело, но ничего хорошего из этого не вышло.

Нет, это была никакая не влюбленность. Я всегда ехала в «Дубки» с тяжелым сердцем, словно выполняя повинность перед самой собой, зная, что меня ждет очередной неприятный разговор, а возвращалась домой спокойная и почти умиротворенная. В общем, тяжелая какая-то форма психологического извращения, в одиночку мне было не под силу в этом разобраться. А привлекать посторонних не хотелось тем более. Оставалось надеяться на извечный «авось» и на то, что время все излечит. Я поймала себя на том, что пытаюсь объяснить самой себе собственные мотивы, будто оправдываюсь перед кем-то посторонним, и при этом боюсь показаться смешной и нелепой. Знала я за собой такую странноватую привычку: не просто разговаривать самой с собой, а представлять себе собеседника, да еще и реплики за него подавать, пытаясь предугадать реакцию постороннего человека на свои речи. Вообще-то, это отдавало легкой шизофренией, но я как-то уже привыкла…

А вот уже и ворота, пост охраны.

— Привет, Наина! — окликнул пожилой охранник.

— Здрасьте, Сан Саныч, — отозвалась я. — Как вы тут, снегом не засыпало?

— Да уж третий день чистим, — ответил он. — Видела бы ты, какие сугробы намело, трактор застревал!

Я впечатленно покачала головой — на этом обмен любезностями закончился, — и пошла дальше. Вон он, главный корпус санатория. И почему я всегда нервничаю, прежде чем войти, будто перед экзаменом? Хотя сравнение это более чем странно — перед экзаменами я никогда так не дрожала.

В холле было тепло, светло и весело — две медсестрички хохотали над каким-то журналом, да так заразительно, что я тоже заулыбалась.

— Добрый вечер, — сказала я.

— Привет, Наина! — отозвалась одна из девушек, Анечка. — Что-то ты сегодня поздно!

— Да с утра припахали на елке работать, а потом автобус чуть не застрял, — пожала я плечами и стащила с головы шапку. — Ух, ну и холодрыга!..

— Ой, не говори, — вздохнула Анечка. — Народ на прогулки силком выгонять приходится, никто не хочет в такой мороз на улицу идти!

— Ну и правильно, — ответила вторая медсестричка, Ира. — Попростужаются все, лечи потом… Наин, поди посмотри, какая у нас елка!

Я послушно прошла с ними по коридору до большой, как ее тут называли, «залы». Там стоял здоровенный телевизор, и именно там собиралось местное общество. Смотрели телик, играли в шахматы и в карты, словом, развлекались всеми доступными способами. Сейчас посреди большого помещения возвышалась внушительная ель, щедро украшенная серебряным «дождиком», мишурой и цветными шариками. Телевизор бодро орал что-то из угла — правильно, сегодня же с утра показывают всяческие концерты и шоу, — народ весело хохотал над шутками ведущего, похоже, сегодня «отдыхающим» сделали послабление в режиме и разрешили по стопарику горячительного…

— Ир, а… — замялась я.

— Ну, они нас своим присутствием не почтили, — дернула плечиком Ира. — У себя, как обычно.

— Ага, — сказала я. — Тогда я пойду.

Девушки проводили меня любопытными взглядами. Уже не знаю я, что они там себе думали обо мне и Игоре Георгиевиче, наверно, сочинили какую-нибудь душещипательную историю. Я знала только, что своим отвратительным характером он успел уже достать даже долготерпеливых медсестер, и мирились с его выходками только потому, что за него щедро платило министерство.

Потоптавшись перед закрытой дверью, я еще раз тяжело вздохнула. Ну что я тут делаю? Сегодня Новый год, между прочим! По-хорошему, сидеть бы мне сейчас у родителей, праздновать, салат «оливье» уплетать. Я ничего не имею против салата «оливье», я даже очень его люблю. И я знаю, что лучшего способа наладить все-таки отношения с родителями и не придумать, но… Сидеть за столом, слушать плоские шутки «юмористов» по телевизору, смотреть в сотый раз идущий по всем каналам фильм "Ирония судьбы…" Пить шампанское под бой курантов, а в конце застолья непременно разругаться друг с другом вдрызг… Нет, я не хотела встречать Новый год так. Пускай родители, другие родственники — это все было много раз и еще будет. Просто мне не давала покоя одна мысль — "сегодня Новый год, а он там один…" Ясно же было, что Давлетьяров никогда не пойдет в общий зал! Это его высокомерие всегда меня бесило, а теперь почему-то казалось — это единственная его защита от мира…