Городская магия - Кира Измайлова

Что-то глухо ахнуло, полетели в разные стороны куски металла, взвился и погас сноп белых искр. Охранников разметало в разные стороны, но на подмогу спешил чуть ли не взвод…

— Два… один… — Автоматику начало заедать, но ещё можно было разобрать цифры. — Ноль! Пуск!..

Как раз в этот момент мне пришлось снова отражать удары. Теперь охрана уже не разбиралась, в кого метит… Жалобно взвыла сирена, раздался скрежет, гул — посреди полигона возникла изрядных размеров воронка. В воздух взвились обломки аппаратуры, камни, искрящие обрывки кабеля…

Я внезапно обнаружила, что заряд, которым я пытаюсь отражать атаки, и не думает иссякать — повторялась та же ситуация, что и тогда с Давлетьяровым. Я была словно узким клапаном, сквозь который в нашу реальность изливался поток энергии чудовищной силы, становящийся всё мощнее и мощнее… Вокруг меня кружился безумный хоровод из искореженного металла, кусков дерна, камней, он вращался всё быстрее и быстрее, границы искривленного пространства держались на последнем пределе…

— Чернова!.. — Давлетьяров сумел подняться на колени. Кровь из рассеченного виска заливала левую сторону бледного лица. — Остановись!.. Если пространство схлопнется…

— Я не… я не могу!.. — прокричала я сквозь ветер, с ужасом осознавая, что не могу не только остановить поток идущей сквозь меня энергии, но даже и удерживать его в стабильном состоянии. Напряжение всё увеличивалось, и та прореха, сквозь которую в наш мир истекала безумная сила, становилась слишком тесной для мощного потока…

Когда он схватил меня за запястья, я не сразу поняла, в чем дело. Когда же поняла, было уже поздно. Давлетьяров держал мои руки мертвой хваткой, принимая на себя неуправляемый поток энергии…

— Не надо!.. — выкрикнула я, замечая, как замедляется безумная круговерть вокруг меня. — Не надо, Игорь Георгиевич!.. Игорь Георг…

Вдалеке истошно завывали сирены «скорых» и пожарных машин…

Занятия в университете возобновились только к началу осени: границы искривленного пространства всё же не выдержали, и отголосок взрыва так отделал здание университета, что к сентябрю едва-едва успели отремонтировать главное здание.

Эти три месяца я провела в реанимации. Нет, со мной всё было в полном порядке, только с рук долго не сходили синяки, оставленные железными пальцами Давлетьярова. Это у него в палате я просидела всё лето.

Я не знаю, как он сумел остановить меня. В любом случае, это усилие должно было стать последним в его жизни — в больницу его привезли уже в состоянии клинической смерти. Наверно, он и в самом деле был гениальным магом…

Каким-то чудом врачи вытащили его с того света. Потом долго держали его на аппаратах, опасались, что не выдержит сердце. Впрочем, и сейчас прогнозы были далеко не утешительными: врачи полагали, что вряд ли к Давлетьярову когда-нибудь вернется сознание.

Собственно, мне было абсолютно нечего делать в больнице: дома у меня сходили с ума родители, в университете творилось такое, что хоть святых выноси. В больничном холле я смотрела выпуск новостей. Наш министр с пеной у рта обличал самоуправство в ГМУ. Смысл его речей был ясен насквозь: "дилетанты… фантастические проекты… впустую растраченный потенциал… так мы теряем лучших людей… " Во всяком случае, из его выступления мне стало понятно, что Игорь Георгиевич, по крайней мере, полностью реабилитирован. Но так или иначе, я чего-то опасалась. Министерские речи — это хорошо, но недоброжелателей у Давлетьярова всегда было хоть отбавляй.

В ГМУ тем временем полетели головы. Конечно, большая часть тех, кто принимал участие в эксперименте, остались на своих местах, но вот шишки из министерства, та самая «комиссия», получили сполна… Впрочем, это неинтересно. Я не знала только, что сталось с Ларисой Романовной. Кажется, во время эксперимента жертв не оказалось, но о ней я ничего не слышала.

Меня, разумеется, тоже таскали по кабинетам. Впрочем, особенно давить на меня опасались, памятуя о том, что я учинила на полигоне. Я отвечала односложно, изображая из себя тупую исполнительницу, чем доводила следователей до белого каления. Впрочем, от меня скоро отстали, взяли подписку о неразглашении и отпустили восвояси.

Признаться, с тех пор я опасалась пользоваться своим даром, боялась, что снова прорвется то, непонятное, а рядом не будет никого, кто смог бы это остановить. А ещё я боялась, что выработала свой ресурс, что ни на что больше не способна. Не хотелось даже проверять. Впрочем, несколько недель спустя я рискнула угостить себя чашечкой кофе — ночью чудовищно хотелось спать. И ничего, всё обошлось, словно я и не устраивала той чудовищной заварушки…

Сегодня я сидела и медленно и упорно творила букет хрустальных цветов. Работа была кропотливая и требовала не столько умения, сколько усидчивости. А уж в чем я преуспела, так это именно в терпении.

Я долго добивалась от хрустальных колокольчиков мелодичного звона, но в конце концов решила, что букет уже достаточно хорош, и оставила его в покое. Прошлась по коридору, чтобы размяться — двое ребят из службы безопасности, торчавших у дверей, смерили меня хмурыми взглядами. Они бы с удовольствием выставили меня отсюда взашей, да только руки были коротки.

Я вернулась в палату, приоткрыла окно. Шел мелкий, уже по-осеннему холодный дождь.

Я присела на край кровати, заглянула в спокойное лицо Игоря Георгиевича, взяла его за руку. Вспомнила такой же дождливый день весной, попробовала дать слабенький импульс. В конце концов, сделать хуже было уже нельзя. Сегодня было решено отключить аппараты — не было смысла и дальше поддерживать затухающую искру жизни искусственно. Теперь только от самого Давлетьярова зависело — жить ему или умереть.

— Игорь Георгиевич, — тихонько сказала я. — У вас ведь день рождения сегодня… Не знаю, слышите вы меня или нет, но я всё равно скажу… Я не хочу вас терять. Честное слово…

Мне показалось, или действительно чуть вздрогнули тёмные ресницы? Какого черта, в конце концов? Чего я опасаюсь? Хуже-то уже не сделать! Буду считать, что сдаю зачет. По высшей магии… Я усилила импульс, стараясь сделать это как можно мягче…

— Чернова… — Едва заметно шевельнулись сухие губы. Я скорее увидела, чем услышала… — Прекрати…

— Игорь Георгиевич…

Зеленые глаза на исхудавшем лице казались чересчур большими.

— Чернова… я доступно выражаюсь?..

Часть 2

Дипломная работа

Глава 1

Введение

В рейсовом автобусе было тепло и душно, мотор утробно взрыкивал на подъемах, в салоне сильно пахло бензином. Многих, я знаю, в таких автобусах укачивает, особенно если доведется сидеть "на колесе". А мне ничего, нормально. Я даже люблю ездить на таких междугородних монстрах. Во всяком случае, уж лучше, чем на маршрутном такси, в котором некуда вытянуть ноги, изо всех щелей тянет холодным воздухом, а водитель обязательно слушает блатной шансон…