Владимир Басов. В режиссуре, в жизни и любви - Людмила Богданова

Их брак был браком по любви. Любви самозабвенной, страстной. Фатеева с головой окунулась в новую жизнь. Она искренне восхищалась мужем-режиссером, «носила ему еду и термос на съемки». Ее восхищала его одержимость, ей была близка его целеустремленность. Она принимала главенство работы в его жизни, его самоотдачу любимому делу, потому что всегда считала это качеством настоящего мужчины. Наталья словно растворилась в своем чувстве, в муже, который, как она сама не раз впоследствии говорила, «душу мою привязал к себе».

Внешне все выглядело прекрасно: яркая семейная пара, оба – талантливые, успешные в творчестве, счастливые в браке. Умная Фатеева сразу разделила для себя семью и профессию – она больше не снималась в фильмах мужа и сама решала, где она будет работать. Это было принципиально важным: Фатеева считала профессиональной небрежностью выходить на съемочную площадку или сцену вместе с человеком, с которым спишь, завтракаешь. «Работать с родственниками невозможно, – позже говорила Фатеева, – потому что они не умеют держать дистанцию». Она была уверена (и жизнь не раз подтверждала это) – быт из-за кадра или из-за кулис все равно прорвется наружу и скажется на работе. По ее словам, Фатеева никогда не ставила мужу условий: «Ты будешь снимать только меня!» Она не хотела заставлять или давить на Басова, потому что не принадлежала к людям, изо всех сил делающих карьеру, и всегда гордилась тем, «что в обойме никогда не была». Она, как и прежде, стремилась сохранить независимость и многого добивалась сама. Позднее Фатеева рассказывала, что не раз на торжественных приемах, танцуя с тем или иным чиновником, слышала не только лестные отзывы о своей внешности и таланте, но и вполне недвусмысленные предложения и всегда оставалась холодна и даже брезглива к подобным разговорам и возможностям устроить свою творческую судьбу.

К тому времени, когда Басов приступил к съемкам своего следующего фильма «Жизнь прошла мимо», Фатеева уже была беременна, а 9 февраля 1959 года у четы Басовых родился сын, которого конечно же назвали Владимиром.

И поэтому, пока Басов продолжал снимать кино, Фатеева растила сына, тянула на себе дом, получала многочисленные приглашения от разных известных кинорежиссеров и даже сыграла несколько заметных ролей в Театре им. М. Ермоловой.

Театр снова вошел в ее жизнь и во многом потому, что в кино ей стали предлагать роли, как тогда писали критики, «на амплуа милой девушки в пушистой шапочке». Образ, утвержденный на экране – «она почти совсем как настоящая, она знакомая нам девушка, как бывает знакома девушка из соседнего подъезда, приветствующая нас улыбкой при встрече» – и долгое время определявший характер предлагаемых ей впоследствии ролей, Фатееву уже не устраивал. Тоскуя по настоящей драматургии, она приходит в Театр им. М. Ермоловой, где ей удалось сыграть несколько главных, по-настоящему значительных и интересных ролей – Пат в инсценировке «Трех товарищей» по роману Ремарка и медсестру Дашу в пьесе Н. Хикмета и В. Поляковой «Два упрямца». Именно звонок знаменитого Хикмета и его приглашение на главную роль в своей пьесе, где партнером Фатеевой стал прославленный мастер сцены Всеволод Якут, вырвал ее на несколько лет из цепких лап кинематографа.

Около трех лет Фатеева работала на договоре в Театре им. Ермоловой, ее приглашали в штат, обещали серьезные роли, но Фатеевой было все труднее сочетать работу и семейные заботы. Все чаще стали возникать ситуации, когда актрисе оказывалось совсем не до репетиций – не на кого было оставить маленького Володю, потому что «большой» Владимир время от времени «болел».

Это была старая, запущенная «болезнь» Владимира Басова, о которой знали все его близкие друзья и с которой Фатеева столкнулась вскоре после свадьбы, после того, как семейная жизнь, казалось бы, вошла в свою колею. Болезнь, казавшаяся неизлечимой, была вызвана, по словам Фатеевой, пристрастием мужа к горячительным напиткам. Поначалу она считала это издержками профессии, последствием творческого горения, защитной реакцией организма на изматывающий процесс работы. В одном из своих недавних интервью Наталья Фатеева рассказывала, что «болезнь» съедала режиссерские гонорары Басова, и ей приходилось разрываться между заработками (театром, съемками и концертными поездками) и домом, где подрастал маленький Володя Басов, почти не получавший должного отцовского внимания и заботы.

По слова актрисы, между нею и мужем никогда не было обычной ревности. Басов, кажется, даже гордился тем, что рядом с ним – красивая и сильная молодая женщина. Правда, уже значительно позднее, в наши дни, Фатеева призналась, что чувствовала со стороны Басова ревность профессиональную. Красота и заметность супруги были не только гордостью, но и предметом нетипичной мужской, точнее, режиссерской ревности. В одном из своих последних по времени интервью Фатеева рассказала: «Басов ревновал меня к моей внешности, нервно реагировал на робкие успехи в кино и театре. Вы не поверите, но он любил мрачно приговаривать: «Когда же ты постареешь, когда тебе будет наконец тридцать лет…»

Но Фатеева никак не хотела стареть, она – человек не меньшего по энергетике, чем у Басова, творческого начала – жаждала работать и всеми силами старалась сохранить свою актерскую привлекательность. Она должна была заботиться о том, чтобы «руки не страшные были, чтобы лицо не старело». Фатеева была не готова похоронить свои молодость и талант под гнетом басовской «болезни», прогрессировавшей у нее на глазах. И наверное, негативную роль в окончательном решении Фатеевой уйти от мужа сыграло и то, что между супругами, по ее словам, так и не родилось дружбы. Любовь, увлечение, пылкость страсти – все это было, но режиссеру и актрисе так и не удалось стать настоящими друзьями. Такоговзаимопонимания между ними, по собственному признанию Натальи Фатеевой, не состоялось, не случилось.

«В какой-то момент я поняла, что все держалось на мне. Я награждала своих мужей качествами, которые в них отсутствовали, но которые мне хотелось в них видеть, потому что эти мужчины были мне симпатичны. К каждому своему избраннику я относилась со всей привязанностью, на какую была способна. Предавала профессию из-за любви. А потом начиналась ежедневная жесткая жизнь, и они «раздевались». Это несчастье – приходить домой и видеть человека, который тебе не друг. Дальше продолжать такую жизнь глупо. Это невозможно. Я очень терпеливо доходила до сознания, что это невозможно. А потом все летело со страшной силой. И в этом было мое избавление, хотя и достававшееся с большой кровью», – говорила она.