Меч и Крест - Лада Лузина

— Тоже вариант, — радостно согласилась блондинка.

Как ни странно, именно Машина безапелляционность тотчас вдохновила ее на десяток побочных версий, которые раньше почему-то просто не приходили ей в голову!

— Только поверь мне, я могу отличить глюки от реал-тайм.

— Вот видишь!

— Нет, это ты смотри. — Даша самодовольно выставила вперед крепкую пухлую ладошку и, вскользь полюбовавшись своими восхитительными ногтями, демонстративно загнула большой палец. — Во-первых, тетка, которая вроде бы умерла у нас на глазах, могла быть обдолбанной или просто больной, или, что скорее всего, специально это представление разыграла. А я же не врач, пульс на шее могла и не прощупать. Верно?

— Нет, — опровергла Маша. — Она по потолкам ползала!

— Цирковой трюк! Может, там скобочки какие-нибудь незаметные были.

— А звуки?

— Магнитофон.

— А ветер?

— Ветродуй. У нас такой за кулисами стоит. А есть еще машины для дождя и снега.

— А то, что мы ночью на гору прибежали?

— Гипноз, — незамедлительно нашлась Даша, окончательно впадая в кураж спора. — Гипноз, между прочим, — научно доказанный факт! Ты когда-нибудь на сеансах Кашпировского была? А я была. Там люди штабелями падают. И эта тетка тоже могла быть Кашпировская. — Она довольно загнула указательный палец и помахала оставшимися тремя.

— А огонь, в котором она перед нами появилась, тоже можно объяснить? — спросила Маша уже более неуверенно.

— Легко! Это спецэффект! Ты когда-нибудь по телеку смотрела, как фильм снимается? Там люди тоже в огне бегут, вокруг все горит, взрывается. А на самом деле эти взрывы — вроде бенгальского огня, не страшные. — Даша гордо загнула безымянный палец. — Ну, что мы еще имеем?!

— Еще мы имеем книгу, которая упала прямо с неба!

— Ну, книгу мы, во-первых, уже не имеем — ее спиздила эта сука! А во-вторых, то есть уже в четвертых, о небе забудь. Ее кто-то сзади с лестницы музея бросил, когда мы на эту тетку таращились. Она нам на головы — бах, мы в отрубе, а он — в шоколаде. Копперфильд хренов! — Даша сделала красочный жест рукой теперь уже с одним презрительно торчащим мизинцем.

— Но у нас выросли ногти и волосы, — кисло напомнила Маша. Исключительно для проформы — она уже знала: ее продвинутая собеседница найдет объяснение и этому.

— Не обижайся, Маруся, — протянула Даша нежно, — но во всем Киеве одна ты, наверное, еще не знаешь, что волосы и ногти можно нарастить. — Она молча покрутила многозначительным кулачком, на котором уже окончились пальцы.

— Правда? Как? — простодушно поразилась Маша.

— Долго объяснять. Кстати…

Даша снова подскочила к круглому зеркальцу и, наклонившись, попыталась высмотреть у себя на голове симптоматичную косичку, на которой держались нарощенные кудри. Хотя и представляла себе крайне смутно: какому придурку понадобилось расплетать и заплетать заново ее без малого сто кос, чтобы добавить туда лишние тридцать сантиметров?

Не найдя на своей макушке никаких признаков парикмахерского вмешательства, Чуб перескочила к Маше и бесцеремонно ощупала ее перманент.

— Странно, — озадаченно заключила она. — Но возможно, это какие-то новые технологии.

— Но зачем, — огорченно вскрикнула та, — зачем кому-то понадобилось делать все это?

— Вот это вопрос! — кивнула блондинка важно. — Но если мы не знаем на него ответа, это еще не значит, что его нет?

— Логично, — согласилась Ковалева, всегда преклонявшаяся перед логикой.

— Вот и давай рассуждать логично, — оживилась Даша. — Мы ввалились в тот кабинет втроем совершенно случайно. Значит, шоу было рассчитано на кого-то одного. Логично?

— Да, — повторила любимое слово Маша.

— Тогда на кого? Кому ты нужна, Маруся? И что с меня взять, кроме анализов? А та стерва — она ж богатая. «Вольво», шофер, брилики, белье на ней было очень недешевое. И по всему видно: не жена чья-то — сама в бизнесе. Может, кто-то заводик или там магазинчик у нее хочет оттяпать и для этого с ума ее сводит. Ты ж в этом деле не рубишь?

Маша вздохнула.

— Я тоже, — успокоила ее Даша. — Но сто процентов — это не наши, а ее проблемы. Точно! — подтвердила она, похоже, полностью успокоив себя своим аналитическим выводом.

Маша, напротив, готова была разрыдаться от столь реалистичного объяснения событий. Удивительное чудо, приключившееся с ней впервые в жизни, вдруг растаяло без следа…

— Ну-у-у, не расстраивайся, — сюсюкающе протянула добрая Даша, увидав поникшую макушку своей наперсницы по приключениям. — Ты что, и впрямь поверила, что мы ведьмами стали? А почему? Ну расскажи, — беспокойно затеребила она Машу за плечо. — Мне, правда, интересно! В конце концов, — окончательно сдалась она, жалостливо глядя на расстроенный Машин нос, — мы должны рассмотреть все версии.

— Я читала… — безнадежно хлюпнула Маша.

— Что? — подбодрила ее Даша, изо всех сил изображая огромный интерес.

— Читала, что ведьма, умирая, не может унести свою силу с собой и будет корчиться в страшных муках до тех пор, пока не передаст ее ученику. Если это… допустим… так… то все сразу сходится! Ведь когда мы зашли в кабинет, Кылына явно была при смерти. И у нее просто не было другого выхода. Да она и сама сказала: «Мне пришлось отдать свою власть вам!»

— И после этого мы все сразу стали ведьмами? И ты, и я, и эта сука! — уже с неподдельным интересом уточнила Даша Чуб.

Она еще раз оценила свои великолепные ногти и мечтательно выдохнула:

— А круто бы было! Жаль, что так не бывает! Ведьмы — это так, суеверия…

— Все народные суеверия, — покровительственно изрекла суеверная Маша, ободренная вниманием своей небольшой аудитории, — имеют реальную основу. Например, в сказках всех народов мира присутствует так называемый дракон или змей. Так вот, все это отголоски нашей древней памяти о динозаврах!

— Ладно, о’кей, — неожиданно согласилась Чуб, — предположим, что мы — ведьмы. Как узнать, правда это или нет? У ведьм есть какие-то особые приметы? Ты что-то еще про них знаешь?

Маша обрадованно ринулась к своему письменному столу.

— Вот у Чуба… Кстати, — подольстилась она, — не твой родственник?

— Дай-ка сюда! — нежданно разнервничалась Даша, выхватывая из Машиных рук хилую брошюрку, на обложке которой подбоченилась «жвавая» молодуха с щедрым монистом на груди. — Слушай, и впрямь мой, наверно. А. А. — Андрей Андреевич! Он у меня профессором был! Только умер давно. И книжек его в доме нет. Он папин папа, а родители сто лет как разбежались… Ну, привет, деда! Вот и свиделись, — растроганно поприветствовала она предка.