Талисман, или Ричард Львиное сердце в Палестине - Вальтер Скотт

Неожиданное странное зрелище вызвало в нем сильное негодование: это означало полное отступление от правил, так как было установлено, что при сношениях с неприятелем в мирное время воины обоих народов должны сходиться в условленном месте, за определенной чертой. Барон быстро огляделся, желая выяснить причину появления сарацин в лагере.

Твердой поступью приближался к нему издали рыцарь, и по его гордому виду барон де Во заключил, что это шотландец или испанец. Через минуту он действительно убедился, что это храбрый шотландский рыцарь Спящего Барса.

Не думая останавливать его, он хотел с гордым, недовольным видом пройти мимо, желая показать, что не хочет иметь с ним никаких дел, но сэр Кеннет сам подошел к нему и обратился с холодной учтивостью:

– Лорд де Во Гилсленд, мне необходимо с вами переговорить.

– Со мной? – спросил английский рыцарь. – Извольте, но будьте кратки, так как я послан с поручением от моего государя.

– Дело, о котором я должен сообщить вам, касается лично Его Величества, – отвечал сэр Кеннет, – я надеюсь вылечить Его Величество.

Лорд де Во недоверчиво посмотрел на шотландца.

– Вы не лекарь, сэр Кеннет, и в осуществление вашего желания так же трудно поверить, как если бы вы захотели обогатить английскую корону.

Хотя Кеннета и оскорбил грубый ответ де Во, он спокойно возразил:

– Слава и богатство наши зависят от здоровья короля Ричарда, но время не терпит. Скажите, могу ли я увидеть государя?

– Конечно нет, до тех пор, пока вы не объясните мне, что вам угодно. Покои государя не открываются так же легко, как гостиница в северных странах, для всякого, кому бы захотелось войти.

– Не потерпел бы я ваших слов в иное время, – горячо прервал де Во сэр Кеннет, – но крест, который я ношу наравне с вами, и важная причина, побудившая меня обратиться к вам, не позволяют мне этого. Итак, я скажу вам яснее: я привез мавританского лекаря, который берется вылечить короля Ричарда.

– Мавританского лекаря! Но кто убедит меня, что его лекарства не яд?

– Его собственная жизнь, милорд, его голова, которой он ручается за выздоровление короля.

– Много бездельников знавал я, которые ничуть не дорожили своей дешевой жизнью и шли на виселицу так же легко, как на пир.

– Но вот в чем дело, милорд: Саладин, которого все признают храбрым и великодушным неприятелем, прислал этого лекаря, дав ему приличную свиту телохранителей. Сам Саладин питает глубокое уважение к лекарю; им же присланы плоды и напитки для Его Величества; послание его выражает желание и надежду на скорое выздоровление Ричарда от лихорадки, так как султан горит нетерпением с обнаженным мечом и ста тысячей конницы посетить его. Угодно ли будет вам, тайному советнику Его Величества, приказать развьючить верблюдов и дать распоряжение достойно принять лекаря.

– Однако, – сказал де Во, все еще недоверчиво относясь к словам сера Кеннета, – кто поручится мне за честь Саладина, который, быть может, задумал злодейством избавиться от сильнейшего врага?

– Я сам, и отвечаю за него жизнью, имуществом и честью.

– Как странно! – воскликнул лорд де Во. – Север ручается за юг, шотландец за турка! Могу ли спросить вас, сэр Кеннет, каким образом вы оказались к этому причастны?

– Я ездил на богомолье, милорд, а затем, исполнив свой обет, посетил святого энгаддийского пустынника, к которому имел поручение.

– Не можете ли вы, сэр Кеннет, сообщить ответ святого старца?

– Нет, милорд.

– Но разве вам неизвестно, – надменно вскричал англичанин, – что я член Английского тайного совета?

– Я не завишу от него, милорд, хотя в эту войну и служу под знаменами английского короля. Поручение мне было дано верховным Советом королей, владетельных князей и славных военачальников крестоносной армии, и им одним обязан я дать отчет о результатах моего паломничества.

– Так вот какие слова слышу я от тебя! – вскричал гордый барон. – Знай же, что, хотя бы ты и был княжеским и королевским послом, никакой лекарь не будет допущен к постели Ричарда Английского без позволения лорда Гилсленда, и горе тому, кто осмелится проникнуть в его шатер без моего ведома!

Он с надменным видом хотел идти дальше, но шотландец, преградив ему путь, спокойно, однако не теряя достоинства, спросил его, считает ли его сэр Гилсленд дворянином и храбрым рыцарем?

– Все шотландцы дворянского происхождения, – ответил сэр Томас с колкой насмешливостью. Но, почувствовав несправедливость сказанных им слов и видя, что краска выступила на мужественном лице Кеннета, прибавил: – Конечно, вы храбрый рыцарь, грешно было бы сомневаться: я много раз видел вас честно и храбро исполняющим свой долг.

– Итак, – сказал шотландец, видимо, удовлетворенный искренностью де Во, – клянусь вам, Томас Гилсленд, своим шотландским происхождением, которое мне так же дорого, как и мой древний благородный род, клянусь вам святой целью, ради которой я здесь, в этих далеких странах, клянусь вам, наконец, знамением носимого мною креста, что нет во мне иного желания, как способствовать выздоровлению Ричарда Львиное Сердце.

Англичанин был поражен глубиной доброжелательства, слышавшегося в голосе Кеннета, и ответил ему более дружелюбно:

– Благородный рыцарь Спящего Барса, я вполне доверяю вам, но скажите сами, благоразумно ли допустить неизвестного лекаря, приехавшего с земли, где приготовление яда достигло высокой степени совершенства, благоразумно ли позволить испытать ему действие неизвестного нам лекарства на государе, жизнь которого дорога всему христианскому миру?

– Одно лишь могу я привести в свое оправдание, милорд: мой оруженосец, единственный оставшийся в живых из всей моей свиты, слег от той же лихорадки, которая теперь лишила нас могучей опоры в лице короля Ричарда. Два часа тому назад лекарь испытал на нем действие своего лекарства: больной успокоился и заснул глубоким сном. Я уверен, что он излечит и эту болезнь, причинившую нам столько бед. Ручательством за его искусство и знания служит то, что сам Саладин возложил на лекаря эту серьезную миссию, прекрасно понимая всю ответственность. Ему обещана награда в случае выздоровления короля Ричарда. Если же он не выполнит обещанного, то подвергнется серьезному наказанию, и, мне кажется, сказанного вполне достаточно для того, чтобы мы могли без опасения довериться этому лекарю.

Глубоко задумавшись, стоял в нерешительности перед шотландцем барон де Во, сомнения одолевали его.

– Можно ли мне увидеть вашего оруженосца, сэр Кеннет? – проговорил он наконец, взглянув на него.

Шотландец задумался и, покраснев, ответил:

– Охотно, милорд, но не удивляйтесь, увидев мое скромное жилище, не забывайте, что шотландские рыцари не знают роскоши ни в еде, ни в обстановке, нет у них ни великолепно убранных палаток, ни мягких перин, этим они сильно отличаются от своих северных соседей. Я живу бедно, лорд Гилсленд, – прибавил он, подчеркнуто выразительно произнося эти слова, неохотно провожая барона в свою палатку.