Сны и башни (СИ) - Царенко Тимофей Петрович

– Да, ты все правильно понял! Знаешь, как-то у меня не было мысли подобным интересоваться!

– Вашуж ма… – Пальцы громилы нежно сжались у Гринривера на шее.

– Рей, я найду и снасильничаю вашу ногу! – Прошипел молодой.

– Ее сожрали. Так что ты можешь совокупиться с кучкой дерьма. А маму не трож!

– Я когда-нибудь вас убью!

– Ты будешь скучать по мне, малыш Ричард! – Добродушно ответил Салех.

Понять громилу было можно. Он облачился в плотный прорезиненный плащ и высокие крепкие сапоги. Так что у Рея было мокрым исключительно лицо. Он даже привычный котелок заменил кепкой, на которую накинул капюшон. Тогда как Ричард, как обычно, пожертвовал практичностью в пользу красоты. Тонкое синие пальто промокло. Как и цилиндр в тон, как и сорочка… От воды казалось, что Ричард облачен в черное, а вот мокрая рубаха в слабом свете едва ли не светилась. Щегольские ботинки защищали ногу разве что от мелких камешков. Но учитывая тот факт, что ноги Ричарда отличались прочностью, да такой, что он нанимал механика с алмазным диском, чтобы тот стачивал ему ноги. Короче, без ботинок Гринриверу явно было бы удобнее. Но он терпел. Потому был зол втройне.

– Мистер Салех, активируйте черную жемчужину, я вам приказываю!

– Ричард, хоть в письменном виде уведомляй! Мало того что я не знаю, как е активировать, так у меня татуировка внезапно попросила ее этой жемчужиной накормить!

– То есть как, попросила?

– Так, взяла и попросила, поскреблась в череп. Представляешь как я сейчас ахуеваю? Так что я твою жемчужину разве что уничтожу качественно. А могли бы и продать…

– Мистер Салех, угомонитесь! Между прочим, ради этой вещи меня много раз сжигали до пепла, я…

– Ага, точно, еще и отдохнул как следует, пока я там в поте лица…

– Таскал награбленное! – перебил компаньона уже Гринривер.

– Зарабатывал капиталы. Твои в том числе. – Спокойно закончил инвалид.

– Значит вы не знаете? – В голосе Ричарда теперь сквозило чистое огорчение.

– Совершенно точно не знаю. – Рей тоже, с грустью покачал головой.

– Тогда нам надо в библиотеку! – Сделал неожиданное заключение Гринривер.

– Да? Мы там будем к полуночи! Нас там совершенно точно ждут! – Рей проявлял не свойственный себе сарказм.

– Мы знаем где находится факультет некромантии. Не думаю что там следят за временем суток. – Сделал неожиданное предложение Гринривер.

Воцарилось молчание. Сверкнула молния, высвечивая две тёмные фигуры. Обстановка царила зловещая.

– Если что у меня есть читательский билет. – Смущенно добавил молодой человек.

– Откуда? – Рей не на шутку удивился. Ричард и читательский билет примерно так же совместимы как Ричард и семейная жизнь, Ричард и домашние животные, Ричард и финансовая отчетность.

– Я отнял его у того студиоза, которому давеча сломал челюсть в таверне…

– …ногу, в двух местах, ребра, и сустав локтевой размозжил… – Пробубнил Рей.

– Что? – Гринривер насупился.

– Нет, ничего, не отвлекайся, я тебя внимательно слушаю. – Рей с трудом сдержал улыбку.

Ричард на мгновение прикрыл глаза и несколько секунд внимательно слушал ветер. Сейчас был не тот момент, чтобы устраивать скандал.

– Я утащил его бумажник! – Ответил Ричард.

– То есть как, ты упер у него кошелек? Серьезно? – Салех приятелю не поверил.

За Ричардом водилось много всякого. Но в воровстве он замечен еще не был. Он мог отрезать у незадачливого студиоза ухо, или вырезать глаз, но кошелёк…

Салех не выдержал и стать ржать. Да так громко, что с дерева сорвались мокрые вороны и недовольно заметались под струями дождя.

– Тихо! Да заткнитесь вы, там кто-то идет! – Ричард пнул Салеха в ногу, чертыхнулся, когда ботинок пнул сталь протеза и пнул еще раз, уже в нужную.

Компаньоны затаились.

Меж тем по на кладбище появилось новое действующее лицо. По мощеной дорожке, шатаясь, брел молодой человек. Одет он был явно не по погоде. Легкий пиджак, брюки. Ни зонта, ни хотя бы шляпы. Русые волосы сосульками облепили голову.

Он проследовал по дорожке до свежей могилы, которую украшала просто гора цветов. Незнакомец раскачивался-из стороны в сторону, и что-о лепетал, с каждой секундой все громче, пока лепет не стал криком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Вернись, пожалуйста, пожалуйста! Мария, любимая, пожалуйста, вернись… – Крик тонул в шуме дождя.

Плач все длился и длился.

– И чего ждем? – Шепотом спросил Салех.

– Замерзнет, уйдет. Нас не должны видеть. – В тон ему ответил Гринривер. – И Рей, пожалуйста, уберите иллюминацию, вы светитесь.

– Это не я. Это он все, кажется, с даром. Или маг какой… Погоди, сейчас уйму. – тонкий узор на лице громилы погас. – Вот.

– С даром, говорите? – Ричард сжал жемчужину через ткань пиджака. Кажется, у меня есть идея!

– Ричард, ты же не хочешь… – Рей только бессильно махнул рукой.

Гринривер уверенно направился к свежей могиле и рыдающему незнакомцу. И молча встал рядом.

Молния вонзилась в шпиль магистрата, и все округу залили яркий мертвенный свет. Молодой человек наконец заметил, что у могилы он не один. Из его горла вырвался испуганный крик, и он попытался отпрыгнуть в сторону. Поскользнулся. И в итоге рухнул в лужу прямо под ноги ночного гостя.

– Не стоит пресмыкаться предо мной. Поклона было бы достаточно. – холодно прокомментировал зрелище Гринривер. В слабом свете этой ночи его изуродованное лицо пугало ничуть не хуже чем лицо Салеха, а это было не так то просто!

– Кто вы? – Хрипло спросил молодой человек.

Стало возможным разглядеть его лицо. Вытянутое, тонкое, с благородными чертами. Порода, которую легко можно было найти в портрете Ричарда Гринривера, и которая была полностью чужда Рею Салеху.

– Ричард Гринривер. Вы должны были обо мне слышать. Я часто попадаю на страницы газет. – графеныш отвесил короткий поклон.

– Барон Эжен Дюфен. Не могу сказать про себя того же. – молодой человек вылез из лужи с полнейшим равнодушием к своему гардеробу. – Я о вас наслышан. Но я до сих пор не понимаю, что вы тут делаете! – Закончил он не слишком приветливо.

– А вы, как я понимаю, скорбите? – последнюю реплику собеседника Ричард проигноровал. – Кто она? Мать? Сестра? Нет, пожалуй, ваша возлюбленная. О матери скорбят не так. И о сестре.

– Откуда вы знаете? – Все так же сипло ответил барон.

– Если я скажу, что убивал? Матерей, сестер и возлюбленных, вас это сильно шокирует? – В голосе Гринривера прозвучали презрительные интонации.

– Возлюбленная. Ее звали…

– Мне не нужно ее имя. Признаться, меня больше интересуете вы. Прошу вас, ответьте на один мой вопрос, удовлетворите мое любопытство. – Ричард жестом прервал собеседника. В его голосе звучала горечь.

– Спрашивайте. Но после прошу вас удалиться, вы не тот человек что разделите мою скорбь. – а вот Эжин никакого пиетета перед собеседником не питал. И страха он тоже не испытывал.

– Почему вы страдаете?

– Что? – Кажется, скорбящего барона этот вопрос шокировал.

– Я хочу узнать, почему вы страдаете из-за чужой смерти? Неужели ни одна женщина не заменит ее? Всегда ведь есть более страстная, более родовитая, более образованная, если вы предпочитаете женщин поумнее. Хотя я это тоже не понимаю. Вы так оплакиваете время, которое потеряли на нее? – Ричард задавал вопрос так, словно интересовался погодой.

А вот теперь на лице Эжина проступил настоящий ужас. Он смотрел на Ричарда, и едва мог вдохнуть от страха, что сковал его зябкими путами.

– Чудовище! Неужели вы никогда никого не любили? – Впрочем, барон быстро овладел собой.

– Отчего же… Любил. Но право, меня быстро отучили от этого бреда.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А когда любили, вспомните, если бы эта девушка умерла, что бы вы испытывали?

Воцарилось молчание. Только дождь с ветром пели свою бесконечную песню.

– Радость! Я бы испытал радость… – Ричард был не слишком уверен в том, что говорит.

А вот барон был готов упасть в обморок.