Поход - Брайт Камли

Семейные отношения у степняков были не очень сложные. Первую жену для сына выбирали родители. Это происходило, когда мальчику исполнялось десять лет. В десять лет и происходило обручение мальчика с девочкой, его ровесницей. После этого мальчика отправляли на три года жить в стан его будущих родственников, чтобы он сразу привык к ним, к их обычаям, к их укладу. Домой в этот период мальчик наведывался только на праздники или по каким-то чрезвычайным событиям. По прошествии трех лет свадьбу уже можно было сыграть в любой момент по обоюдной договоренности.

Следующих жен мужчина уже выбирал себе сам. В дополнение к женам, можно было еще брать наложниц, которые мало чем отличались от жен: дети от наложниц обладали теми же правами, что и от жен, а сами наложницы после смерти хозяина получали свободу и какую-то — правда, небольшую — долю наследства.

Зато при такой свободе выбора женщин мужская неверность каралась смертью. Неверность жены могла тоже караться смертью, но только в том случае, если эта измена совершалась ею по доброй воле. В суровых условиях степи женщину могло похитить и враждебное племя, где она непременно становилась наложницей. Обычно муж прилагал все усилия, чтобы отбить жену обратно или хотя бы выкупить ее. Случалось, он получал жену обратно уже с новой жизнью в лоне. В таких случаях родившийся ребенок ни в правах, ни в чем-либо другом не отличался от родных. В степи был дорог каждый человек.

Когда Баст вошел в возраст обручения с первой женой, он был уже сиротой и проживал среди жуков, поэтому этот обычай прошел мимо него. Когда же он стал жить с людьми, то его жизнь была столь насыщенна событиями, что на женитьбу уже не хватало времени. У него были наложницы, но закон не требовал соблюдать верность наложницам.

Он чувствовал, что танцовщица тоже горит желанием: ее аура накалилась и приобрела красновато-золотистый оттенок. В ее желании он чувствовал что-то животное, безудержное. Она призывно касалась его руками, волосами, одеждой, сосками раскачивающихся грудей.

И он не удержался. Баст схватил женщину и начал срывать с нее одежды. Под его сильными, обезумевшими рукам ткань с треском рвалась, но он не обращал на это внимания, одновременно резкими движениями скидывая и свои собственные одеяния. И вот их обнаженные тела сплелись в тугой узел…

Она не сопротивлялась. Но ее тело продолжало под ним извиваться все в том же танце. И это еще больше возбуждало его. Он вошел в нее и мог бы просто лежать без движения, так как замысловатые движения ее таза, бедер, туловища, ног сделали бы все остальное за него. Но он тоже забился в танце необузданной страсти и очень скоро буквально выстрелил в нее своим живительным семенем.

Это снизило накал чувств. Он случайно поднял взгляд и вдруг обнаружил, что лежит у костра, вокруг которого собралось около дюжины полуобнаженных и обнаженных женщин. В основном, женщины и возрастом и внешностью напоминали хозяйку лесного дома, но было и несколько почти старух, нагота которых была и отвратительна, и грязно-похотлива. Все женщины извивались в плавных движениях танца, наподобие того, который только что танцевала перед ним лежащая рядом женщина.

Это заставило Баста не то чтобы позабыть о своей партнерше, но отвлекло на какое-то время его внимание. Он поднялся и оказался стоящим в центре круга, совершенно обнаженным, с восставшим мужским достоинством.

Через несколько секунд поднялась и его партнерша — но она тут же начала двигаться по кругу перед собравшимися женщинами, все в том же танце. Она как бы приближалась к каждой из них и рассказывала о том счастье, которое обрушилось на нее минуту назад.

Но вот по кругу прокатилась какая-то волна не то радости, не то просто возбуждения, и перед самым костром выросла тень человека в плаще с капюшоном.

Как ни старался Баст, но разглядеть лицо этого человека ему никак не удавалось. Это лицо постоянно менялось, то оно было очень молодым и привлекательным, в следующий момент из-под капюшона выглядывало отвратительное лицо старика, тронутое трупным разложением, а уже в следующее мгновение на него смотрели спокойные глаза зрелого человека. Мужчина поднял руку, и все, кроме Баста, упали на колени. Пророк почувствовал, как от незнакомца веет холодом вечности, злом и жестокостью. Даже энергия, которую он щедро излучал в пространство, была не теплой и оживляющей, как, например, у Великой Матери, а холодной, заставляющей цепенеть.

— Ты должен примкнуть к нам, — глухим голосом сказал незнакомец. — Ты должен стать Служителем Мага. Может, ты этого еще не понял, но именно в этом твоя судьба. Мы научим тебя видеть сквозь время и повелевать людьми и событиями. Ты будешь моим верным слугой и правой рукой. Она, — он указал длинным костлявым пальцем в сторону хозяйки лесного домика, — станет твоей первой наставницей. Как только ты усвоишь основы, за дальнейшее возьмусь я. Торопись, твое стадо ждет своего пастуха. Оно может погибнуть без присмотра и помощи. Не теряй времени! Ты все равно не сможешь изменить свою судьбу.

Баст хотел было что-то ответить, но почувствовал, что не может. Он просто несколько раз беззвучно открыл и закрыл рот, после чего оставил эти попытки.

Он хотел возразить, и не мог. Он был парализован, как после укуса паука.

И вдруг, все вокруг закружилось, стало превращаться в сплошную стену с разноцветными кругами. От этого вращения голова у него запрокинулась, и он увидел, как звезды на небе превратились в светящиеся концентрические круги. А затем он погрузился в густую и липкую темноту.

Когда Баст проснулся и открыл глаза, то почувствовал, что не отдохнул за ночь, а наоборот, измучился, словно наяву носился по дремучему лесу и забывался в многочасовом танце. Тело ломило так, как будто он всю ночь перетаскивал тяжести, во рту все до боли пересохло, голова была тяжелой, как камень. Правитель с трудом приподнялся на локтях и огляделся. Он лежал на лавке. Очевидно, сон его был очень беспокойным, так как постланные на скамью тряпки сбились в один большой узел. Хозяйка дома чем-то занималась у очага, стоя к нему спиной. По-видимому, женщина почувствовала на себе его взгляд и оглянулась. Увидев, что он проснулся, она взяла большой кувшин и, подойдя к скамье, протянула его Басту. Баст схватил сосуд за горлышко и принялся с жадностью пить. Он был настолько разбит, что даже позабыл о вчерашнем, насыщенном странной энергией напитке и не подумал об осторожности. Он выпил почти половину прохладной сладковатой водички, прежде чем смог оторваться. Вода помогла: во рту появилась прохлада и свежесть, голова начала проясняться, боль и усталость собрались в одной точке и начали отдаляться от тела куда-то в бесконечность. Постепенно к нему стали возвращаться силы.