Подающая надежды (СИ) - Кира Фомина

Доминика, словно ночью ничего травмирующего организм и не произошло, спокойно поднялась с больничной койки и во время утреннего обхода медперсоналом слезами, мольбами и уверениями в собственном отличном самочувствии добилась у медичек выписки из условной пыточной хотя бы к третьему уроку, так как, с её слов, находиться в ней она более не могла. Об этом вскоре узнал и Пхат, что немедленно сорвался с места с целью сопроводить девушку до нужного кабинета и самолично убедиться в её состоянии. Он появился в дверях палаты, когда Ника уже собирала свои немногочисленные, принесённые за вчерашний день Тиннакорном вещи в рюкзак, отчего испуганно подбежал к ней и вполголоса, чтобы не сильно напугать, возмутился:

— Антараи! Глупая девочка! Ты итак плохо поступила, попросив отпустить тебя раньше, чем через три дня строгого больничного режима, а ещё и собираешься сама, организм напрягаешь! Совсем головой своей не думаешь, а?

— Ничего себе, господин Тхонгкхамат, вы мне льстите! — С недружелюбной усмешкой прохрипела Ника неразработанным горлом, поморщилась от режущего слух сиплого голоса, торопливо откашлялась и продолжила более живым тоном: — Какими же заслугами я удостоилась чести быть избалованной вашим вниманием?

Чуть подостывший с прошлого вечера страх с приходом парня этим утром вновь дал о себе знать, пробудив собой чрезмерную шутливость, граничащую с грубостью. Внезапно в голове всплыли его слова о собственной масти, сказанные ещё при первом знакомстве: «Не слишком верь стереотипам». И она перестала верить. Пусть Хат и был ангелом-светляком, надежда на то, что он не таит в себе ужасных намерений и может быть сколько-либо искренне добрым полностью исчезла. От этой тревожной мысли пальцы, державшие ручку косметички, непроизвольно ослабли и лишь чудом не отпустили сумочку в свободный полёт. Ей стоит лучше сдерживать свои эмоции при этом маге.

Тот же только измученно усмехнувшись в ответ на открытую издёвку, с заметной усталостью поинтересовался, пройдясь широкой ладонью по своему лицу от лба до подбородка:

— Ненормальная ты, антараи. Я за тебя переживаю, а ты такие гадости на меня думаешь. И вот зачем ты так себя изводишь? Сама же слышишь, какой у тебя голос хриплый и ослабший! А лицо? Вся же бледная!

— Это у меня из-за обезвоживания — мне пить не позволяют. Говорят, после той немедикаментозной процедуры, которую мне провели, нельзя никакие жидкости в себя вливать ещё с девять часов! Сушняк, честно говоря, жуткий, но мы не об этом. У меня сейчас всё нормально, кроме затёкшей от лежания спины и шеи, а вот у тебя, похоже, похуже, чем у меня ночка выдалась, да? — Темничка, перебарывая волнение, подошла к полусветляку почти вплотную и взглядом указала на красующиеся под измученными голубыми глазами тёмные синяки на припухлой коже нижних век.

— Ничего серьёзного, уроки сложные были и домашней работы много назадавали, спал из-за этого всего плохо. Плюсом те эмоции, что я пережил вчера благодаря своей эмпатии дали о себе знать. Я, само собой, о твоём ночном припадке и не догадывался до недавних времён, но вот при последней встрече, хоть ты была обследована лекарями и находилась под действием их лечебной Магии, всё равно пребывала не в лучшем физическом и моральном состоянии и я это чувствовал.

— Очень паршиво было? — С умело отыгранным сочувствием в голосе спросила магичка, жалостливо всмотревшись в чёрные зрачки мага напротив.

— Не паршивей, чем тебе этой ночью, — натянуто ухмыльнувшись, тихо выдохнул тот и покачал головой, как бы стряхивая лишние чувства.

«Каков актёр, ну! Ему б в лакорнах тайских с акцентом на страдания сниматься, а не во мне пытаться жалость пробудить этой игрой!»

— А так и не скажешь, — мягко улыбнулась девушка, ободряюще положив ладонь знакомому на плечо и в который раз разругалась на себя за необдуманные «распускания» рук, что неумолимо отдавались колкой болью во всех внутренностях. — Кстати…

Она пристыженно опустила взгляд, чуть сжав пальцы на руке парня, мысленно подумала, что тоже вполне сгодилась бы за актрису и потому, максимально раскрыв в себе «талант», болезненным полушёпотом с правдоподобным сожалением в голосе произнесла:

— Прости за ту мою выходку, я и сама не поняла, почему так поступила… И спасибо за все подарки. Это было мило с вашей стороны, Пи’Пхат.

— Я не в обиде, тебе не за что извиняться, — Тхонгкхамат заметно повеселел, и во взгляде его появилась живая искра. — А те «гостинцы» — меньшее, что я вообще могу предоставить такой ожидаемой в наших краях гостье за неё нынешнее самочувствие, что, думаю, у неё до перелёта таким не было, раз она ни о чём подобном заранее не предупредила. Ты ведь сюда ради наших учеников прилетела, по нашей просьбе, а в итоге всё с самого начала повернулось так ужасно… из-за нашей страны. Ты, наверное, теперь опасаешься нас и нашего королевства, да? Я понимаю, после такого сложно остаться равнодушной, но спасибо, что не стала прямо сейчас собирать вещи и улетать обратно, я это ценю.

«Улететь я была бы рада, да вот только не получится же — контракт-то уже подписан! Его теперь не расторгнешь… А вообще, да, дорогой, после сегодняшней ночи и реакции моего браслета на тебя прямо сейчас, я хорошо уяснила, что мне стоит ещё более настороженно относиться ко всем окружающим меня существам здесь, как и к самой стране!»

Галицкая с успокаивающей улыбкой кивнула расцветшему на глазах существу, но напрячь уголки губ оказалось делом очень непростым, отчего пришлось освежить в памяти тот таинственный силуэт и с благодарностью вспомнить о том, сколько усилий он приложил для лечения, что наутро она и лёгкой усталости не ощутила, хотя предполагала, что в лучшем случае будет страдать от ломоты во всём теле, если не в голове.

Ближе к десяти Ника уже стояла проходила внутрь нужного ей кабинета вместе с встревоженным Пхатом, щебечущим о чём-то у неё под боком. Он всю дорогу до класса никак не мог оставить младшую в покое, беспрестанно спрашивал её о том, как она себя чувствует, не стало ли внезапно плохо и предлагал остаться рядом на весь учебный день, чтобы следить за её состоянием с максимально близкого расстояния и первым узнавать о его изменениях. Остановившись у зелёной меловой доски, Дома медленно обернулась назад — Хат отставал от неё на пару шагов — и в момент поворота мельном заметила, как на неё исподлобья смотрел тот самый парень, с которым она очень необычно познакомилась в прошлые сутки. Взгляд был странным, нечитаемым; он словно и нёс в себе угрозу, и пытался выведать что-то очень важное,