ЛЮБОВЬ ВСЕСИЛЬНА - Кэтрин БРИТТ
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А он показывает еще и самое дорогое, что у него есть, – миниатюру, и показал он ее Кэй, что могло означать только одно: девушка из Америки занимала его мысли больше, чем кто-либо другой.
Танцы были в самом разгаре, когда она вернулась в бальный зал. Высокая фигура тут же отделилась от группы, стоящей неподалеку от двери.
– Можно? – с улыбкой обратился к ней Доминик, и они закружились в танце.
Следующие несколько минут были полны радости, сладкой и горькой. Как и ожидала Мартина, он великолепно танцевал. Он вел ее, и она почти бессознательно подчинялась каждому его движению, с безошибочной точностью и восторгом, захватившим ее полностью. Он держал ее крепко, но не ближе, чем этого требовали правила этикета. Никто из них не произнес ни слова: Мартина боялась разрушить это волшебство.
Когда музыка наконец кончилась, они снова оказались у двери. Он отпустил ее руки, и она опять вернулась на землю с изумительным чувством пробуждения от волшебного сна.
– Благодарю вас, – поблагодарила она, инстинктивно опустив глаза, чтобы не видеть его взгляда. Ее сердце учащенно билось, и она отступила назад, увидев стоящую в дверях Кэй.
– Не хотите ли еще потанцевать? – тихо спросил он.
Удивительно, но Мартине не хотелось. От присутствия Кэй, как от явления злого ангела, все очарование вдруг разрушилось, лопнуло, как воздушный шарик.
– Нет? – переспросил он с вялой усмешкой. – Боитесь, что чудо больше не повторится? Возможно, вы и правы. – Неожиданно он взял ее за руку. – Пойдемте, я покажу вам площадь при лунном свете. Венеция выглядит по-разному, а этот вид – один из самых лучших.
Доминик повел ее через зал к высоким французским окнам, и они вышли на балкон. Оркестр, начав играть следующий танец, зазвучал приглушенно, потому что он прикрыл дверь, и Мартина шагнула вперед, вдыхая бодрящий воздух. Перед ней открылось захватывающее дух великолепие.
Святой Марк с белыми волшебными куполами стоял в величавом молчании на залитой лунным светом площади. Звезды мерцали в огромном сине-голубом небе, и восходящая луна высвечивала великолепные узоры на мозаике.
– Как тихо и спокойно вокруг! – вздохнула она. – В этом что-то от сновидений. Такое впечатление, что никто не должен даже дышать, чтобы не вспугнуть это волшебство. – Она наклонилась над балконом, все еще дрожа от радости, полученной от танца, и увидела кошку, пересекающую площадь. – Знаете, чего мне хотелось бы сейчас больше всего? – Она повернула к нему свое ясное лицо и встретила его пристальный загадочный взгляд.
– Нет. Так чего же вам хотелось бы сейчас больше всего?
– Танцевать на площади при лунном свете. Было бы прекрасно улететь с балкона, как Питер Пэн, и летать, наслаждаясь счастьем.
Он сухо заметил:
– С вами это произошло только что во время танца, хотя у вас и нет крыльев, но я боялся, что вы улетите, не дождавшись конца музыки.
– Неужели? – спросила она, удивленная его комплиментом. – Я не делала ничего особенного. Это просто вы первоклассно танцуете.
– Не беру всю ответственность на себя. – Он помолчал, и она ясно почувствовала, что он пытается что-то выяснить. – Могу я быть настолько неделикатным, чтобы поинтересоваться: танцы – это часть вашей работы? – растягивая слова, спросил он.
– Можете, – допустила она. – Нет, конечно нет. Я очень любила танцевать, когда была ребенком. А потом я училась балету. Уроки танца, как считала моя мама, были обязательны. По ее мнению, они улучшают осанку.
Доминик прислонился к двери, шутливые огоньки появились в его глазах.
– Так это тоже благодаря своей маме вы не курите? Мартина весело рассмеялась, чувствуя себя свободнее от его шутливого настроения.
– Видит Бог, нет. Мама курит. Но у меня у самой никогда не возникало желания, мне кажется, это скорее должно быть свойственно мужчинам, чем женщинам.
Слегка улыбаясь, он спросил:
– А ваш папа?
– Мой отец курит трубку, а иногда сигары, – откровенно призналась она и продолжала говорить о своих родителях. Она рассказала ему немного, только лишь о том, что ее отец – телевизионный режиссер-постановщик. Ей казалось, что Доминика вряд ли могут заинтересовать люди, которых он не знает и даже, может быть, не захочет узнать.
– Не так давно у нас была здесь киногруппа, – произнес он, когда она остановилась. – Их работа показалась мне интересной. Это такая работа, которая должна, как мне кажется, поглощать человека целиком, если он увлечен ею.
– Отец влюблен в свое дело, мама тоже. Они представляют собой то, что вы называете удачной парой. Отец называет маму своей Девочкой Пятницей. – Мартина с нежностью засмеялась.
Он шевельнул бровями.
– Они счастливы вместе?
– О да, конечно!
– Получается, что у них счастливый брак, потому что у них одни и те же интересы? Считаете ли вы, мисс Флойд, что это основное условие для брака?
Он встал рядом с нею около балконных перил. В этот продолжительный волнующий момент они были настолько далеки от всех! За километры от звучащей музыки и от остального мира! Его близость приводила ее в восторженное состояние, а его волнующий низкий приятный голос разрывал на части сердце, которое посылало ей странные тревожные сигналы.
– Я бы сказала, что брак должен быть основан только на настоящей любви. Все остальное – это ничто. Каждый чувствует это, когда видит моих родителей вместе.
Он согласился.
– Счастливые люди, как правило, излучают счастье вокруг себя. Значит, вы считаете, что только настоящая любовь может лежать в основе счастливого брака?
– Вне всяких сомнений, – повторила она. – Женитьба ради женитьбы, или ради богатства, или только из-за внешности – это абсолютное безумие.
Доминик внезапно посмотрел на окно, за которым появилась Кэй. Мгновенно он встал так, чтобы прикрыть ее собой, и, держа дверь закрытой, обернулся к Мартине.
– Мне кажется, мы должны отложить дискуссию на эту тему на другой раз. – Он галантно улыбнулся. – Не хотите ли пойти со мной завтра на Двухлетний Фестиваль? Там устраивается выставка художников со всего мира, картины экспонируются в павильоне городского сада. Уверен, вам должно понравиться.
Мартина посмотрела на него с нескрываемым удовольствием. Она была слишком счастлива, чтобы быть осторожной в своих взглядах или проявлении чувств. Она забыла о Кэй, которая стояла где-то там, за окном. Ее лицо светилось. Провести целое утро с ним, обсуждая ее любимую тему, слушать его основательные критические замечания и знать мнение знатока – она не могла отказаться от этого.
– Мне бы очень хотелось, – горячо сказала она. – Если, конечно, у Юнис не будет на утро других планов.