Тридцать три – нос утри… - Владислав Крапивин

Незнакомец был худой, высокий и пожилой. Длинное лицо его было в продольных морщинах. Большой, плоский с боков нос выглядел кривым, и на переносице был бугорок, словно ее когда-то перебили. Сидящие близко от переносицы маленькие глаза непонятно смотрели на Виньку. Большие очень белые зубы в улыбке выпирали из-под губ (“Наверняка, искусственные”, – мелькнуло у Виньки).

– Изумительный эффект, – произнес незнакомец неожиданно высоким голосом. – Позволено ли мне будет, молодой человек, взглянуть на ваш летательный аппарат?

– П… пожалуйста…

От растерянности Винька даже не сообразил, что надо поднять запускалку и дать ее пожилому гражданину. Тот наклонился (будто сложился пополам) и поднял сам.

– Поразительно. Как это у вас получается? Кто вас научил?

– Меня… один мой друг. В лагере…

– Судя по всему, ваш друг и вы неосознанно нащупали некоторые свойства данной магической конструкции… Я говорю “неосознанно”, потому что на сознательном уровне в наше время таким даром владеют лишь немногие. Это, как правило, представители уходящего поколения, вроде меня…

Винька опасливо мигал. А незнакомец говорил все более увлеченно. Однако запускалкой не махал, осторожно прижимал ее к жилету.

– Видите ли, пентаграмма, то есть составленная из пяти линий звезда, сама по себе уже обладает необычными свойствами, это древний магический знак. Он известен многим. Но вы изготовили символ более редкий и… я бы сказал, более хитрый. Пентаграмма с хвостом – это так называемый “Знак кометы”. Сам по себе он не обладает силою чудодейства, но… требует все-таки осторожного обращения. Ибо он может служить ключом для попадания в пространства и ситуации, полные непредсказуемых событий.

– К-каких событий?

Незнакомец обмяк и ответил устало:

– Кабы знать…

– А вы… кто? – с жалобной ноткой сказал Винька. В нем всколыхнулись всякие страхи и нехорошие догадки.

– О! Я не представился! – Незнакомец сдвинул желтые полуботинки и наклонил плешивую голову. Лысина была перечеркнута редкими прилизанными прядками. – Рудольф Яковлевич Циммеркнабе. Иллюзионист. Временный жилец этой романтической обители. Следовательно, ваш сосед…

И тогда Винька сообразил!

Тетя Дуся еще несколько дней назад говорила, что переберется жить на кухню, а свою комнату отдаст новым квартирантам. Зять, мол, попросил приютить оставшихся без жилья своих приятелей.

У хозяйки “таверны” была замужняя дочь. Ее муж работал в филармонии. Тетя Дуся говорила про него по-научному: “Артист разнообразных жанров”.

Этот артист – маленький кругловатый Кузьма Сергеич – в самом деле умел многое. Он и частушки пел про бюрократов и поджигателей войны, и на маленьких гармошках играл (сразу на нескольких), и в акробатических номерах участвовал – вместе со своим приятелем хмурым костлявым дядей Максом. С этим же партнером Кузьма Сергеич демонстрировал сеансы французской борьбы. Это были не настоящие соревнования, а “показательные” – просто концертный номер. Борцы заранее договаривались, кто кого положит на лопатки. Главное было удивить зрителей хитрыми и ловкими приемами. Но зрители-то не знали, что это понарошку, и болели от души.

Винька один раз был на таком представлении – в клубе имени Кагановича, при Заводе пластмасс, (Кузьма Сергеич дал контрамарку). И несколько раз видел репетиции. Кузьма Сергеич и дядя Макс готовились к выступлениям иногда на этом дворе. Наверно, дощатый настил напоминал им сцену. Особенно Виньке понравилось, как они изображали клоунов. Хотя и без костюмов, и номер был известный (“Пчелка, пчелка, дай мне меду”), но все равно смешно…

Странный дядька с длинной заграничной фамилией был, конечно же, знакомый Кузьмы Сергеича.

Он теперь слегка нагибался и смотрел на Виньку непонятно, чуть ли не виновато.

– Мне говорила о вас здешняя милая хозяйка. Вас, кажется, зовут Винцент?

– Винька меня зовут… И что вы со мной все на “вы” да на “вы”, как в старинной гимназии…

– “Винька” – тоже неплохо. А не могли бы вы… Не мог бы ты, любезный Винька, подарить мне эту “комету”? Я, к сожалению, лишен таланта изготовлять подобные вещи, хотя и знаю теорию… – Рудольф Яковлевич Циммеркнабе все еще прижимал запускалку к жилету.

– Да берите, если надо! – с облегчением сказал Винька.

– Гран мерси! Эта вещь может очень пригодиться на выступлении…

– Вы фокусник, да?

– Ил-лю-зи-о-нист! “Фокусник” – это вульгаризм. Хотя, надо признать, он довольно точно отражает сущность профессии…

Рудольф Яковлевич взял комету в левую руку, правую поднес к губам, надул щеки и вытащил изо рта белый целлулоидный мячик. В лагере такими играли в настольный теннис “пинг-понг”.

Винька вежливо улыбнулся. Этот фокус он видел не раз – в цирке и на том же представлении в “пластмассовом” клубе.

“Ил-лю-зи-о-нист” спрятал шарик в брючный карман и вытащил из рта второй. Поднес к Винькиному лицу. Винька чуть отодвинулся – показалось, что от шарика пахнет нечищенными зубами.

– Ап! – Шарик исчез и пальцев и тут же появился опять. – Вот-с… Подарить, к сожалению, не могу, это казенный реквизит. Мой ассистент весьма строго следит за его сохранностью… Кстати, тебе любопытно будет с ним познакомиться…

Рудольф Яковлевич вытянул шею и оглянулся на дом.

– Маленький!… Эй, Маленький! Покажись нам, друг мой!

Никто не появился.

– Не хочет. Это существо с характером… Ну, познакомитесь позже. Еще раз мерси за подарок… – И Рудольф Яковлевич, сутулясь, пошел к дому. Винька подумал, что полуботинки у него, как у Остапа Бендера из растрепанной книжки, которую они втроем, с Людмилой и Колей, весной читали вслух и хохотали.

Винька решил, что сейчас возьмет “Золотого теленка” в блиндаж и будет перечитывать при свечке самые смешные страницы. Пока не захочет спать.

Но сначала имело смысл наведаться в дощатую будочку, что стояла на отшибе, за калиткой. Винька двинулся по тропинке. Дверь у будочки открылась, и навстречу вышел… Винька сперва подумал – мальчишка.

Странный мальчишка. Нормальные пацаны не ходят в отглаженных светлых брюках модного покроя. Особенно такие небольшие. Кроме шикарных брюк, на маленьком незнакомце были крохотные лаковые штиблеты (они блестели даже в пасмурном свете) и белая, тоже модная тенниска. И прическа была не ребячья – гладкая, с косым пробором.

Винька догадался почти сразу. А когда сблизились – понял окончательно: не мальчик… а будто герой из романа “Патент АВ”. Лицо – молодое, но явно взрослое. И чуточку обезьянье.

Винька невольно сбавил шаг. Лилипут остановился в двух шагах. Сказал злым голоском:

– Ну, чё пялишься? Не видал уродов?

Винька совладал с собой.

– Я не пялюсь. И ты вовсе не урод… И… по-моему, я тебя ничем не обидел.

Ему самому понравилось, что ответил он с таким спокойным достоинством. Хотел Винька обойти карлика и двинуться дальше, по своим делам. Но от калитки донеслось:

– Эй, Маленький! Вот ты где! Идем, нам пора! – Рудольф Яковлевич хотел взять подошедшего лилипута за плечо, но тот увернулся. – Винцент, это мой творческий помощник, очень артистическая личность. Зовут его Ферапонт! Оригинально, не правда ли?

Поскольку Винька и Ферапонт смотрели набыченно и молчали, Рудольф Яковлевич заговорил опять – тонко и громко:

– Ладно, познакомитесь позже! А пока нам пора! У нас небольшая дополнительная гастроль в ресторане “Сибирь”. Так сказать, для поправки финансовых обстоятельств!.. Маленький, идем…

И они пошли вдоль забора на Зеленую Площадку. А Винька – куда хотел.

А потом в блиндаже, при свете огарка, Винька лежал с книжкой, но читал мало, больше раздумывал. Не понравился ему этот иллюзионист Цим-мер-кнабе (язык сломаешь, пока выговоришь). Белые мячики, которые он вытаскивал изо рта, напомнили о другом мячике – черном, с дыркой.

А что, если этот дядька – дух Тьмы, который притворяется артистом?.. Недаром он болтал о всяких колдовских делах. О том, что “комета” – ключ к каким-то событиям. Наверняка – нехорошим.

“Глебка, как ты думаешь?”

Но Глебки рядом не было.

Винька рассердился на себя. “Сам себе забиваешь голову дурью, а потом дрожишь!”

Конечно, все это была чепуха! Но все же Винька опять решил обратиться с молитвой к Солнышку. Правда, Солнышка не было видно, однако услышать Виньку оно все равно могло.

Винька не стал выходить из блиндажа, прочитал заклинание прямо на топчане. Но зато очень старательно, ничего не забыл.

Ферапонт

1

Винька проснулся в блиндаже от запаха папиросного дыма. Запах сочился в щели рогожного полога. В них же сочился свет солнечного утра.

Винька откинул отсыревшие рогожи и высунул голову. Ночью прошел последний дождик, и теперь блестела трава.