Тридцать три – нос утри… - Владислав Крапивин

Щелкая ногтем по латунной подвеске, Винька вернулся к Варе. Та опять сидела со своей “Физикой”.

– Пойду я. Может, Кудрявая приехала. Она не такая вредная, как некоторые.

– Гуляй, гуляй. Мне надо зубрить.

– Зубри… Ни пуха, ни пера, ни двойки, ни кола!

– К черту… Да ну тебя, экзамен-то еще не завтра.

– Все равно этот ч-черный день наступит, – предсказал Винька.

– Ох, наступит… Брысь…

– А она сдала свой экзамен? – спросила Зинуля, когда Винцент Аркадьевич рассказал Вовке и ей про Варю.

– Сдала. И физику, и другие экзамены. И поступила в институт.

– И стала учительницей?

– Мало того! В десятом классе она учила физике и Виньку Греева. И на выпускном экзамене украдкой помогла ему решить трудную задачу.

– Вообще-то это нехорошо, – лицемерно заметила Зинуля. И Вовка шепотом сказал ей “дура”.

– Хорошо или нет, но Винька был очень благодарен Варваре Михайловне. И благодарен до сих пор… Кстати, потом, после выпуска Варя целый месяц занималась с Винькой, чтобы он смог поступить в железнодорожный институт. Он сдал физику на пятерку и поступил…

– А сейчас эта Варя… Варвара Михайловна, она… где? – осторожно спросил Вовка. Наверно думал: “Жива ли?”

– Сейчас она на пенсии. Живет в Петербурге у сына. Он художник…

Дух Тьмы пахнет резиной

1

Изгородь, окружавшая хуторок Зуевых, была высокая. Винька забрался по ней, как по лесенке, лег животом на верхнюю жердину.

– Эй, Кудрявая!

Она сидела на качелях, привязанных к балке, которая торчала далеко из-под крыши. Заулыбалась:

– Винь… Иди сюда.

Винька прыгнул вниз, подошел, взялся за веревку.

– Когда приехала?

– Вчера вечером. Думала, ты утром придешь, а тебя нету, нету…

– Ремонтные дела замаяли…

– Сразу видно, что ремонтные, – вздохнула Кудрявая. – Вон какой перемазанный. С головы до ног.

– Ага. Надо искупаться. Пойдем на бочагу!

Бочагой назывался крошечный неглубокий пруд неподалеку от мазанки. Там Туринка была перегорожена плотиной из досок и кирпичей. Местные тетушки в бочаге полоскали белье, а ребятишки бултыхались и учились плавать.

– Не… – забоялась Кудрявая. – Там, наверно, мальчишки…

– Да никого там нет, я только что по плотинке пробегал! Пошли! Ты ведь в этом году, небось, еще не купалась!

– Купалась. В деревне с девочками, в озере.

Деревенских подружек она не стеснялась, а при мальчишках было страшно.

– Трусиха! Кто тебя съест?

– Мама не отпустит. Мы скоро должны в поликлинику идти на осмотр. Потому что перед Ленинградом надо всякие анализы сделать и рентген, а для этого надо направления получить…

– Мы же за пять минут управимся! Окунемся и обратно. Вон какая жара, неужели не охота купнуться?

Кудрявой, конечно, хотелось. А кроме того, она не умела спорить с Винькой. И очень скоро они оказались у окруженной ольховником бочаги.

Здесь никого не было. Только на песчаной полоске у воды топтались две белые утки да трепетала над мостками стрекоза “богатырь”.

Винька мигом разделся. Кудрявая стянула через голову тесное блекло-сиреневое платьице. В синих трусиках она сделалась похожей на тощего длинноволосого мальчишку.

– Ох и костлявая, – озабоченно вздохнул Винька. – Тебе перед операцией нужно усиленное питание. И витамины.

– Я питаюсь. Но все равно не толстею. Бабушка хочет козу купить, потому что козье молоко очень полезное. Но это уж после… Сейчас у нас денег еле-еле на поездку в Ленинград…

Винька прыгнул с мостков. Вода была прогрета до дна. Глубина – самое большее по плечи. Винька протянул руки:

– Прыгай, не бойся!

– Я не боюсь… – Кудрявая зажмурилась и плюхнулась. Винька ее подхватил. Поставил.

– Хочешь, научу плавать?

– А я в деревне маленько научилась. Возьми меня за руки…

Винька взял. Кудрявая набрала в себя воздух, вытянулась на воде, заболтала ногами.

– Видишь? Держусь!

– Молодец! А теперь отпусти одну руку… Вот так. Греби ей! Сильнее!.. А сейчас отпустись совсем!

– Нет, не надо!

– Надо, надо! – Винька выдернул руку из ее пальцев.

– Мама! – Кудрявая забарахталась, ушла в воду с головой. Винька тут же вскинул ее на поверхность.

– Кха… Тьфу… Винька, ты сумасшедший, да? Я чуть не потонула.

– В этой-то луже!.. Давай еще. Учись!

– Нет, потом… Я озябла.

– В такой-то воде! Она совсем вареная!

– Я, наверно, с перепугу…

Она и правда вздрагивала.

– Ну, давай на берег, выжимайся там. А я еще окунусь.

Он бултыхнулся несколько раз и тоже выбрался из воды. Голова Кудрявой виднелась над густыми листьями.

– Винь, у меня плохо выжимается. Силы мало…

– Говорю же, витамины нужны… Давай сюда!

Кудрявая бросила ему сырую синюю тряпицу. Винька изо всех сил выкрутил ее. Кинул обратно. Кудрявая поймала скрылась с головой, ветки закачались.

Винька прямо на себе стал выжимать сатиновые трусы. И вдруг услыхал:

– Ой, Винь! Кто-то идет…

С другого края бочаги к воде выбрались Шурилехи. Обрадовались:

– Шуруп, здорово! Давно приехал?

– Недавно, – буркнул он. Знал, что теперь Кудрявую даже за уши не вытащишь из чащи. Что без платья, это ерунда, но она отчаянно стеснялась своей голой кривой ступни.

– Шурка-Лешка, видите тополь? Да вон, верхушка торчит! Сосчитайте, сколько там ворон.

– Где?.. Да ни одной там нет!

– Ну, все равно считайте! Пока не скажу “хватит”. Бестолковые, что ли?

Шурилехи были толковые. Повернулись к Виньке спиной, задрали головы и послушно затянули:

– Одна, две, три, четыре…

Винька вытащил Кудрявую из ольховника, стремительно растер своей ковбойкой, усадил на траву, помог натянуть носочки и сандалии. Поставил ее, набросил и дернул вниз платье, застегнул сзади пуговку…

– Тридцать шесть, тридцать семь… Ну, долго еще считать?

– Да все уже, все, – засмеялся Винька. – Они давно улетели!

Шурилехи обернулись. Сделали вид, что удивились.

– Ой, Яга! То есть Валька! А мы думали, Шуруп тут один… Вода теплая?

– Как козье молоко, – сказал Винька, влезая в штаны.

– Винь, ты приходи сегодня на Площадку, – попросил Шурка. – Смоленские зовут в футбол играть, обещают нас раздолбать всухую. А у нас ребят мало, поразъехались.

– Приду.

– А ты, Зуева, приходи болеть, – предложил Леха. – Будешь топать и свистеть, как на “Динамо”.

– Я не умею свистеть…

– В другой раз придет, – сказал Винька. – Сегодня у Кудрявой важные дела.

Они подошли к мазанке со стороны огорода.

– Подожди-ка! – вспомнил Винька. И присел на плоском бугорке, где густо цвели веселые лютики. Достал спичечный коробок. – Смотри, Кудрявая, кто у меня есть!

– Кто! – она села на корточки рядом.

– Вот… – Винька вытащил жука.

– У, какой красивый… – Она мизинцем погладила твердую спинку, разделенную вдоль чуть заметной щелкой. Спинка и правда была не совсем черной, отливала на солнце зеленым золотом.

– Винь, он у тебя зачем?

– Чтобы ты полюбовалась.

– Спасибо… Ну, я полюбовалась. Теперь отпустим, да? Смотри, он просится на волю.

– Пусть еще потерпит минуту…

– Винь, он знаешь будто кто? Генерал Монк! Тот, которого д’Артаньян украл и привез во Францию в ящике. Ты зимой рассказывал…

– Правда!

– А английский король его отпустил!

– Правильно! Значит, я буду король… А ты королева… Вы свободны, ваше превосходительство!

Жук, переваливаясь, ушел в траву. Винька подумал, что здесь “генералу Монку” будет не в пример вольготнее, чем на дворе. Но он был слегка огорчен, что Кудрявая не оценила его смелость в обращении с рогачом. И напомнил:

– В книжке про Тома Сойера написано, как такой же зверь вцепился в собаку. Во время церковной службы…

– Да… – Кудрявая улыбнулась, но как-то рассеянно. Или задумчиво. – Я еще другую книжку вспомнила. Про Буратино. Там стихи, будто про нас.

– Какие?

– Такие…

Мы сидим на кочке,

Где растут цветочки,—

Желтые, приятные,

Очень ароматные. 

И засмеялась уже не задумчиво, а переливчато. – Ага! – обрадовался Винька. —

Будем жить все лето

Мы на кочке этой… 

И закончили вместе:

Ах,– в уединении,

Всем на удивление… 

Винька даже на спину повалился от смеха. Но Кудрявая опять сделалась серьезной:

– “Все лето” не выйдет. Сейчас мама позовет.

И точно:

– Вал ю шка! Ты где?!

Винька помог Кудрявой перебраться через изгородь и прыгнул сам.

– Тут мы, тетя Нина!

– А! Встретились, друзья-товарищи! С приездом!