Влада и месть вампира - Саша Готти

– Дурочка, – задыхаясь, произнес вампир. – Разбитое колено… Ты постоянно их разбиваешь… Когда-то я перевязал твое колено, но тогда все было иначе. Тогда… кровь… не имела значения… А теперь…

– Я знаю, что с тобой происходит. И знаю, что это инстинкт. Но ты можешь быть сильнее, ты же… Муранов!

– Вот именно, потому что Муранов. – Гильс дышал тяжело и медленно. – Именно поэтому. Ведь с нас, муранов, у Тьмы особый спрос. Я недавно это понял. Когда приходят сны… Никаких лекций по истории не нужно. Я вижу, что делали мои предки, чем они питались и как охотились. В снах я с ними заодно, они говорят мне что делать… Хотя я многое не понимаю… – Гильс провел рукой по лбу, словно пытаясь что-то с себя стряхнуть.

Гильс никогда не был так многословен, не делился с Владой тем, что чувствовал и о чем думал. И никогда так не смотрел на нее, не держал прядь ее волос в своей руке.

– Я мог бы справиться с собой, наверное… – тихо произнес вампир. – Уже строил планы на вечность под землей: как мне там убивать время. У меня почти получилось, но чертовы пауки… Они будто лучше меня знают, что мне нужно. Читают мои мысли, проникают в мои сны. Они – часть меня, мое оружие и сила. Алекс увел их, и мне стало лучше. А вот байк… – Гильс вдруг рассмеялся. – Байк помогает, когда на нем летишь! Все мысли прочь… У меня была надежда, что я справлюсь, когда на нем гонял. Решил, что смогу думать о тебе спокойно, без дикого голода и злости. А ты вдруг пришла сюда, и твоя коленка… Попытайся отойти, – в голосе Гильса звучала мольба. – Отходи от меня, медленно… И не смотри на меня!

Отойти, когда прядь волос сжимают пальцы.

Интересно, как это? Влада пыталась найти нужные слова, но в голову лезла всякая чушь. Не предлагать же снова вампиру заняться аутотренингом и пересилить себя. Это ему-то, у которого нервы как канаты и который полгода назад бился на глазах у огромной толпы с Арманом Сумороком. Тогда она перетрусила до полусмерти, а Гильс только посмеивался, выйдя победителем из жестокого боя. Разве найдешь что сказать такому, как он, если он сам не знает, как ему справиться с собой?

Железная хватка ослабла, и Влада сделала крошечный шажок назад, стараясь смотреть на босые ступни Гильса, а не ему в глаза.

– Нет, нет, – прикрикнул Гильс. – Не смей отходить от меня! Стой.

– Я стою, никуда не иду, – Влада тут же вернулась обратно.

– Я не… могу! – прохрипел вампир. – Не справляюсь… Я не справляюсь!

Влада вздрогнула, когда на ее плечо сзади вдруг легла чья-то рука. В матовых стеклах стенного шкафа отразилась еще одна размытая фигура – высокая и широкоплечая, в кожаной куртке. В квартире появился кто-то еще, он стоял у нее за спиной.

– Здравствуйте, детишки. У вас тут хорошо, а я, как всегда, вовремя, – произнес голос, который можно было бы назвать веселым, если бы не крайнее напряжение в каждом слове.

Влада выдохнула с облегчением – Алекс Муранов! Когда он появляется, ситуация обычно решается в лучшую сторону, Алекс всегда знает, что делать и как поступить.

– Алекс, очень медленно отводи ее назад, – сжатым, как пружина, голосом попросил Гильс. – И говори что-нибудь, постоянно говори.

– Ага, понял. – Алекс прокашлялся. – Кто как проводит лето. Я чудно оторвался: озера в Карелии, ужики с ежиками под ногами, сосны, песочек… Мы с паучками загорали, купались, играли в пляжный… как его…

– Волейбол, – тихо подсказала Влада, наблюдая за пальцами Гильса, медленно перебиравшими ее волосы.

– Ага, он самый. Милых паучков я увел в такие дебри, ой-ой, – продолжал Алекс. – Они мне говорят: «Ты типа Иван Сусанин, что ли?» Чуть не сожрали меня за то, что завел их в болото. Я читал им Дашечкины эсэмэски вслух, и они умерли от смеха. Особенно им понравилось про то, как Жорж Темнов сам стирает себе носки, а потом сушит их с помощью магии… Дашка, стерва, подсматривала!

– Покатит. – Гильс кивнул, и его плечи немного опустились, будто с них спало напряжение. – Продолжай давай. Не молчи.

– У тебя в руке прядь ее волос, – тихо напомнил брату Алекс. – Ты разожми пальцы, но не смотри на нее. Итак, треплемся дальше! – Он снова перешел на веселый и беззаботный тон, словно переключили невидимую кнопку: – Еще Дашке мерещатся черные длинные руки, которые по ночам шарят в ее шкафу. Пишет, приезжай и срочно разберись, в чем дело. Гы-гы! Нельзя ее одну оставлять, она сходит с ума!

Влада вдруг почувствовала, что Алекс осторожно тянет ее за собой, из гостиной в коридор. По сантиметру, медленно, не переставая весело трепаться, будто все сидели где-то во дворе на скамеечке и думали, как убить вечер.

– А Бертилов-то отмочил, слышал? – хохотнул старший Муранов. – Сейчас расскажу, этому было посвящено около двадцати посланий. Дашка ненавидит Егорку лютой ненавистью! Пишет, он – паршивец, гоните его, Мурановы, в шею и не дружите с ним.

– Это мы как-нибудь без твоей принцессы решим, – голос Гильса обрел наконец эмоции вместо холодной отстраненности.

– Во-во, я так и сказал, – Алекс почти вытолкнул Владу в коридор, но удерживал в дверях, выжидая подходящий момент. – Я ей говорю: «Ты в дружбу троллей с вампирами не лезь. Мы сами в ней мало понимаем». Нам что главное? Егорка свой в доску, а уж какими методами он помогает, его тролльское дело. Мы вот что сделаем: в конце лета все вместе соберемся где-нибудь и устроим вечеруху…

– Стой.

Гильс рухнул на колени, вцепившись ногтями в паркет. Тот хрустел и комкался под сильными пальцами, словно дубовые доски были хрупким сухим картоном.

– Нет, Алекс. Не получается. Попробуй ее оттолкнуть, когда я…

– Держись, – совсем не веселым голосом произнес Алекс. – Держись, сколько можешь!

– Уводи ее…

– Сейчас?

Гильс покачал головой:

– Не могу, Алекс. Не удержусь. Ты справишься со мной?

– Не уверен. Сам отойти сможешь?

– Нет.

– Влада, смотри в пол и не двигайся сейчас, не дыши, зажмурь глаза, – пальцы Алекса сильнее сжали ее плечо. – И не бойся, все будет хорошо.

Смотреть в пол и почти не дышать… Это как? Если воздуха не хватает, а паркет прыгает перед глазами обезумевшей елочкой. В гробовой тишине было слышно, как тяжело дышит Гильс, как тикают часы на шкафу, как доносится из-за плотно запертого окна шум проехавшей по переулку машины.

И вдруг гнетущую тишину разорвал звук из кармана. Мобильный телефон успел только пискнуть, как быстрая тень метнулась к ней, а комната отлетела в сторону. Кресло завалилось набок, с треском пропоров штукатурку, поехал вниз карниз, морщась занавесками.

– Выводи ее! – крикнул Гильс. – Алекс, давай!!!

А потом начался кошмар. В лицо ударил взявшийся непонятно откуда порыв ледяного ветра, разбитое колено налетело на косяк двери, и боль завыла в ноге, застревая криками в горле.

– Нет! – Влада отчаянно сопротивлялась той силе, которая сейчас тащила ее прочь. – Отпусти меня!!! Я не могу… Дышать… Не хочу в янв…

Жестокая и неумолимая сила продолжала тащить ее из реальности в подпространство, заполненное пылью и серой, пока по стенам лестницы метались крики и грохот откуда-то сверху.

– Дышать… Мне больно… Я умру сейчас…

Это была целая минута ада в пыли и бесцветном мире, не предназначенном для людей. А если ты наполовину не человек, янв примет неохотно, обожжет холодом, напугает звоном в ушах и мельканием в глазах сотен существ, которым не место в обычном мире…

Алекс тянул ее за собой по лестнице вниз. Мелькали стены, двери, огни. Серебром, как под Новый год, засверкал Козихинский переулок, над головой повисла огромная вполнеба луна. Где-то позади остался Гильс и страшный, раздирающий уши далекий, почти звериный вой. Он говорил больше, чем все ненужные слова.

Влада вдруг поняла, что сидит в мчащейся по ночному городу машине, а ведьмак Темнов машет у нее перед лицом растопыренной пятерней и орет непонятные ей слова страшным голосом.

Глава 12

Экстренный ведьмачий совет

– Тихо, тихо… Все, уже проходит. Прохо-одит, – уговаривал голос Алекса, пока ледяная вода из-под крана успокаивала воспаленные глаза. Хотелось самой стать ледяной, замерзнуть и замереть, как замерзли пальцы под струей воды.

– Все, все…

Старший Муранов с силой отвел заледеневшие руки от крана, лицо утонуло в чем-то мягком и махровом. Полотенце укололо кожу тысячами маленьких игл.

– Я тебя через янв выводил. Наглоталась серы, теперь она щиплется. Радуйся, что живая.

Радоваться?

Влада оторвалась от полотенца и попыталась открыть глаза. Точнее, разлепить веки, которые отчаянно сопротивлялись, будто верхние и нижние ресницы не желали расставаться друг с дружкой. Хоть место знакомое – ванная в квартире Ивлевых и знакомый бежевый кафель в крапинку на фоне Алекса.

– С Гильсом… что? – просипела Влада, схватившись рукой за горло. Голос пропал, а горло противно саднило. – Что с ним…