Загадка Скалистого плато - Юрий Ясько

— Помнишь, как у Маяковского: «Мама, ваш сын прекрасно болен…» Только вместо «ваш сын» поставь другие слова: «ваша дочь». Поцелуй Олежку, мама.

— А что ты делаешь в Пригорске? Переехала туда, что ли?

— Нет, пока не переехала. Готовлю проект. Сегодня — предварительная защита.

— Мы с Олежкой приедем в сентябре, дней на десять. Ты хотела финский плащ приобрести?

— Перешлю тебе деньги, купи.

— А как его зовут?

— Кого? Плащ?

— Не дури. Как его зовут? — настойчиво спросила мать — Ну, не называй имени, я приеду — познакомлюсь с ним.

— А-а-а, вот ты о чем… Его зовут Борис, мама, Бо-рис Се-ме-но-вич.

Утром Лена приняла душ и позавтракала в гостиничном буфете. Вернувшись в номер, надела свое любимое платье — бирюзовое. Она знала, что это платье нравится и Борису. Он пробормотал ей вчера:

— Тебе это платье очень даже к лицу.

Игорь Иванович пришел в номер с рулоном бумаги под мышкой. Он поздоровался и сказал:

— Разрез готов. Мы сегодня должны быть на конях, Елена Владимировна, участок «Бачита» свое слово, и весьма веское, скажет. Руды там много — и не на один год.

Васин развернул рулон, постелил листы на столе.

— Вот гляньте, к какому выводу я пришел. Замечаете?

— Не слишком ли смело? — Дроздова с улыбкой посмотрела на Васина. — Вами руководило, видимо, наше стремление как можно быстрее получить разрешение на разведку Скалистого плато.

— Это тоже имеет место, — согласился Васин, — но я исходил из объективных предпосылок. Южная часть рудного поля ныряет под известняки Скалистого плато — в этом я уверен. Если это не так, то почему за пределами нашей республики рудное поле снова появляется на поверхности? Не может же оно родиться заново? Не может. Какая-то часть его скрыта под известняками Скалистого плато. Чтобы это доказать, надо пробурить несколько скважин с поверхности плато или же из одной из его пещер. Я почти уверен, что на глубине четырехсот — пятисот метров мы подсечем руду.

— Вы сами прекрасно понимаете, что это проблематично. Необходимо изучать вещественный состав рудного тела, расположенного за территорией нашей республики. Если он будет идентичен минералосодержанию рудного поля в Рудничном — тогда можно строить догадки. Но и то, что вы говорите, может и должно заинтересовать членов комиссии. Нам надо настаивать на разведке Скалистого плато, на его исследовании. В то же время меня интересует, и давно, один кардинальный вопрос: как в океане гранитных образований уцелело плато, сложенное известняком? Кругом изверженные породы, а почти в центре — осадочные. Парадокс природы? Над этим вопросом первым задумался мой отец, но он не успел приступить к его решению. Подобное исследование носит скорее фундаментальный характер, чем прикладной. Что даст это исследование для практического освоения недр открытых месторождений полиметаллов? Ничего. Во всяком случае, надо ждать подобного возражения наших оппонентов, но вопрос снимать с повестки дня не будем. Нам уже пора идти?

— Да, Елена Владимировна, — Васин свернул листы ватмана.

До треста шли пешком по новому мосту, недавно сооруженному вместо старого, «пушкинского». Старый мост назывался так потому, что был построен в том году, когда Пригорск посетил великий поэт.

— Построили новый мост, а старый снесли. — Елена Владимировна вздохнула. — Оставили бы старый для пешеходов. Сохранили бы неповторимую старину. Не глупо ли? Но ничего уже не поделаешь. И к ответственности привлечь некого. Головотяпство.

— Однако поговорим о защите. Я выступлю с основными тезисами, вы — больше скажете о Скалистом плато. Договорились?

— Вы начните о нем, сделайте запев, а я уж допою, не волнуйтесь. Кто наш главный оппонент?

— Геолог Гаев. Он недавно приехал из Алжира, весь такой важный, на черной «Волге». Говорят, большой спец по полиметаллам…

— Я большая оптимистка. Сразу после защиты уйду в отпуск. Вы не возражаете? Подала заявление.

Васин, остановился, взял Дроздову под руку:

— Конечно, без вас не совсем весело, но что поделаешь? Вы хотите съездить за своими?

— Игорь Иванович, а что вы думаете об убийстве человека, собравшегося на плато? Не связываете преступление с военными складами, которые там будто бы были построены? О них мне и папа говорил.

— Связывать и увязывать — дело следователя. Туриев — толковый человек, он выйдет на преступника. Наше дело — ждать результаты защиты. Больше ни о чем я не думаю.

— Что же мы застыли на месте? Вперед!

…Борис все-таки не мог понять, почему Заров ему несимпатичен. В глубине души он понимал, что не имеет пока никакого права и основания подозревать этого пожилого человека, но что-то туманное, бесформенное росло в его сознании, и он ждал того момента, когда это бесформенное обретет зримые черты, станет явственным. А пока он злился на то, что его неприязнь к Зарову находится в явном противоречии с обликом этого человека.

Заров мечтает об экспедиции на Скалистое плато. Этого же добиваются Дроздова и Васин. Так что же, их тоже взять на подозрение?

Абсурд! Нет, нет, надо отречься от мысли, что Георгий Николаевич имеет какое-то отношение к происшествию у тропы на Скалистое плато. Заров утверждает, что с начала и до конца ливня прятался в пещере. А почему он, Борис, до сих пор не поговорил с проходчиками? Может, они что-нибудь интересное скажут. И Васин в тот день был в штольне. Надо собраться, надо сжаться в кулак и действовать. Пока следствие топчется на месте. Уже должен быть ответ из Москвы, из центральной дактилотеки, об отпечатках пальцев на бутылке «Нарып-кала»? Времени у них тоже не хватает. Сейчас вообще ни на что не хватает времени. Такой век стремительный.

Борис попросил у Дроздовой рукопись Лосева и вдумчиво прочитал. И хотя труды Виктора Туриева и Владимира Лосева разнятся, в них одна мысль: Скалистое плато требует к себе внимания.

Профессор Лосев был серьезным ученым, он не стал бы писать книжку, не проанализировав все документы, касающиеся Скалистого плато. Об этом месте существует обширная литература, правда, не вся — общего пользования. Несомненно, Лосев имел к ней доступ.

А что, если предположить такое… Некто, по имени Григорий, зная точное расположение пещеры, где хранятся изделия из золота и серебра, решил завладеть ими. Но об этом знает еще кто-то. Может даже этот «кто-то» находился в союзе с Григорием. В какой-то момент Григорий нарушил союз и пошел на Скалистое плато… Это решение стало для него роковым. Но если принять такую версию, надо самому подняться на плато и ждать, когда туда придет тот, другой, который убил Григория. Неправдоподобно? А черт его знает пока, где правда. Лосева одернули, когда он в записке в Наркомат иностранных дел написал, что немецкие специалисты проводили здесь, на его взгляд, не только геологические изыскания. Тогда, в 40-м году, так надо было. Но потом, почему потом, уже после войны, Лосев не вернулся к этому вопросу? Может, и возвращался, да об этом неизвестно.