Только вернись - Елена Левашова

ненависти, он хочет меня извести. Именно так! Иначе, зачем ему устраивать все это?

– И ты решил меня извести? – произношу свои мысли вслух. – Только не надо говорить о желании создать настоящую семью, – добавляю язвительно.

– Будет зависеть от тебя, Кара. Я вовсе не хочу тебя изводить. Мое желание одно – быть рядом с дочерью, заботиться о ней и…

– Тогда отпусти нас! Я буду привозить Милочку хоть каждый день.

– Нет, Каролина, будет так, как я решил. Поверь, я тоже не в восторге от такой жены, как ты. Не об этом я мечтал, – добавляет Вяземский. Выдавливает ленивую, презрительную улыбку, смотрит с нескрываемым снисхождением, как на истеричку или полоумную.

– Ах, не об этом! Тогда установим некие правила, Глеб. У нас будет фиктивный брак. Продолжай искать ту самую – единственную и неповторимую, а я… Так и быть, побуду твоей женой на бумаге. У каждого из нас будет своя… Ай, что ты делаешь?

Глеб резко поднимается с места и хватает меня за локоть. Хорошо, что Миланка убежала в другую комнату и не видит этого безобразия…

– Отпусти, ничтожество!

– Нет, Каролина, не думай, что я позволю тебе жить свободной жизнью. Ты не только хреновая хозяйка, ты ужасная мать. Если бы ты думала о дочери, то дала нам шанс. Смирилась и позволила мне стать ее отцом. Старалась, улыбалась мне, вила семейное гнездышко ради Миланы. Но ты… Тебя волнует другое… Я ограничил твою свободу, да? Теперь сложно будет бегать по мужикам? Тебя это волнует?

– Да ты с ума сошел, Вяземский! Ты мне противен! Отвратителен! О каком смирении и терпении ты говоришь? Я лишний раз смотреть на тебя не хочу…

Глеб не отводит взгляда… Смотрит на меня, злобно прищурившись, впитывает мои обидные слова, копит их в душе, превращая в яд… Что же мы делаем? Что я делаю? Зачем говорю ему все это? Ложь чистой воды…

– Придется смотреть, Каролина. Я твой муж и мне плевать, как ты ко мне относишься. Плевать, слышишь? Будешь улыбаться мне и вести себя, как примерная жена… За спиной можешь меня убивать, Кара…

Он глубоко вздыхает и отходит в сторону, освобождая проход. Срываюсь с места, задыхаясь от горечи и подступивших слез. Ну, что это за семья? Мы ненавидим друг друга… Неужели, Глеб позволит, чтобы Милана видела наши скандалы?

– Кара, я отъеду ненадолго, – сухо сообщает Глеб, войдя в гостиную.

Мы с Миланой собираем на полу пазлы.

– Можно не ставить меня в известность.

– Поеду в город, пообедаю нормально, раз уж… Неважно. Можете пойти погулять или пригласить в гости твою подругу, я не против.

– Точно! Приглашу Танюшку на чай. Спасибо, – приозношу, не глядя на него.

Танька слушает мои сбивчивые объяснения по телефону и тотчас выезжает. Пока она едет, сажусь за стол и ем свой салат в одиночестве. Не мясо, а резина… Салат невозможно испортить, но я, похоже, превзошла себя… Выбрасываю все в ведро и прибираюсь на кухне. Сколько же мы наговорили друг другу? Разве когда-нибудь эти слова можно забыть?

Танюшка шумно причитает, разуваясь в прихожей. Водружает на мои руки торт из кондитерской и опасливо озирается по сторонам.

– Проходи, не бойся, чудовище уехало, – бурчу, приглашая ее на кухню.

– Ты плакала, Лер, – взволнованно произносит она. – То есть Кара… Господи, он тебя обидел?

– И я хороша, Танюш. Наговорила ему всякого разного, очень обидного… Что видеть его не могу, ненавижу… Я ведь не вынесу этого второй раз, Тань. Я и первый-то еще помню… Его свадьба с Аней, газетные статьи про пышное празднество, да еще и…

– Сейчас все по-другому, Каролина. Давай выпьем чаю и ты мне все расскажешь. Он правда женился на тебе без твоего присутствия? Как он смог так?

– Это же Вяземский, Тань. Он многое может. Только наш брак… Мы сегодня успели поругаться, а что будет завтра? Милана теперь все это будет видеть? – шепчу, старясь, чтобы Милочка не услышала.

– А ты постарайся, Кара. Сделай шаг навстречу. Глеб по-своему прав – ты многие вещи решила за него. Поставь себя на его место. Он очень зол, Кара… И все равно женился и оставил тебя в своем доме, он ведь мог… Ох… – замолкает Танюшка.

– Отобрать у меня дочь, знаю. Мог бы раздобыть липовые справки о моей невменяемости или наркозависимости. Танюш, прошло столько времени… Я уже не знаю, как подобрать к нему ключик.

– Давай приготовим что-то, приберемся, цветы нарвем во дворе? Я пионы там видела! Ну хоть маленький шажок навстречу… Давай, Линочка? Глебу будет приятно видеть, что ты стараешься. И он постарается в ответ. Неужели, ты хочешь жить в вечной вражде?

– Не хочу. Только я ему не верю. Ни капельки.

– Уже случилось, Кара. Ты уже его жена. Надо приспособиться к ситуации и попробовать сотворить счастье из ничего.

– Танюшка, ты заслуживаешь большого счастья, дорогая… Пирог так пирог. Но я не умею ни черта. Вяземский уже успел сказать мне, что я плохая хозяйка и мать.

– Что варится на плите? – принюхивается Татьяна.

– Говядина. Может, суп? Или борщ?

– Давай. Ты варишь суп, а я пеку пирог. Встретишь мужа, как полагается. Пусть и без особенной любви, но со смирением.

– С очень маленьким смирением, – вздыхаю я. – Крошечным.

– Уже хлеб! – улыбается подруга.

Глава 29

Глеб.

Мне срочно нужно остыть… Ненадолго смыться из дома, чтобы не наломать дров. Воинственная, румяная, прекрасная – Каролина не сдается… Поражает смелостью, с трудом сдерживая обиду. Уж я то знаю, как дрожит ее подбородок, когда ей больно… Как меркнет блеск в глазах, а щеки, напротив, вспыхивают. Знаю… Все о ней знаю. И вижу плод своих «стараний». Похоже, я перегнул палку. Пальцы против воли сжимаются в кулаки, а сердце падает в пропасть. Ей плевать на свободу и мужиков, о которых я не преминул вспомнить. Ей да, а вот мне не очень… Вернее, мне совсем не плевать! Я хочу знать о них все, поименно! Кто трогал то, что теперь принадлежит мне? Восхитительные густые волосы, нежную, как персик кожу, гладкие губы… Кто еще? Ревность туманит разум и застилает глаза. Я ревную ее, черт возьми… К каждому чертовому столбу и любому, кто имеет в штанах яйца.

– Поеду в город, пообедаю…

Кажется, в ее глазах вспыхивают искорки облегчения. Им хорошо, когда меня нет… Без меня, одним. Все лучше, чем терпеть мои подколки. Сажусь в машину и еду в боксерский клуб. Вдыхаю терпкие запахи пыли и пота, переодеваюсь в форму и становлюсь