Правила эксплуатации, или Как не влюбиться в демона (СИ) - Орлова Марина

К моему удивлению я услышала:

— Ты как? Все хорошо? — задал он вполне невинные вопросы, которых я не ожидала.

— Все в порядке, — негромко соврала я с честным видом, словно меня мало что вообще касается, проявляя эмоций ровно столько же, сколько булыжник на обочине.

Судя по многозначительному молчанию, мне не сильно то и поверили. Но как только демон собирался сказать еще что-то, в спину нам донесся знакомый звучный голос, от которого я остановилась и нехотя обернулась:

— Дарин! Подожди! — позвал Василий, который быстрым шагом приближался к нашей паре. Демон рядом со мной вновь напрягся и громко выпустил воздух сквозь зубы, словно был раздражен.

Приблизившись, Василий вновь с недоверием и скрытой неприязнью глянул на Володю, а после сосредоточился на мне.

— Дарин, — начал он и вздохнул, переводя дух или пытаясь подобрать слова, сложно разобраться. — Мне жаль.

— Ты тут ни при чем, — ответила я и отвела взгляд. — Спасибо, что вмешался, но не стоило. Боюсь, теперь у тебя из-за меня будут проблемы.

— Занять позицию невиновного и вступиться, как по мне — не зазорно. Мне все равно перед кем и за кого вступаться, если дело правое.

Я с силой сжала челюсти, боясь, что с губ сорвутся ругательства и обвинения в лицемерии, но сдержалась. Однако перемены Василий заметил и, очевидно, все понял, потому что нахмурился и скорбно поджал губы.

— Еще раз, прошу простить Агафью. Ты же знаешь, что она злится не на тебя.

— Знаю, — подтвердила я. — Прости, нам пора. Мы и без того задержались.

— Ты не познакомишь нас? — произнес Василий, посмотрев на Володю. — Он в этом году помогает тебе по хозяйству? — оценивающе прошелся он взглядом по демону в обличье человека. И чем больше Василий смотрел, тем сильнее в его все еще по-юношески открытом и светлом лице читались смешанные чувства из недоумения, раздражения, быть может, зависти. Но удивило и примешанное ко всему одобрение.

— Это Владимир, — после секундного промедления указала я рукой на моего спутника, который от очередного переиначивания имени слегка скривился, но спорить не стал, поддерживая маскировку. — Он согласился помогать мне некоторое время, — тактично умолчала я про фактическое крепостное рабство, на которое подписала наивного рогатого, за что он до сих пор и расплачивается. — А это Василий, — посмотрела я уже на старого приятеля, которого хотелось бы назвать другом, но… — он мой знакомый, — закончила я, дав, наконец, определение и подведя итог многолетней дружбе детства и юности.

— Приятно познакомиться, — словно через силу, выдавил Василий мрачно.

Володя не стал утруждать себя даже ответом. Молча кивнул и посмотрел на меня в ожидании.

— Дарин, мы могли бы поговорить с тобой наедине? — внезапно попросил Василий, на что, отчего-то, отреагировал до этого молчаливый демон:

— После недавно увиденного, я не оставлю ее одну хоть с кем-то из этой деревни. Говори при мне или проваливай, — совершенно грубо, но удивительно спокойно произнес Володя. Несмотря на спокойный тон, угроза слышалась нешуточная, отчего даже у меня закрались мысли спрятаться где-нибудь за пенечком и переждать, пока про меня забудут, несмотря на то, что я точно знала — демон не нападет без моего разрешения. Хотя, учитывая, что он обязан меня оберегать до конца срока контракта, то… я бы не стала уж так категорично заверять в том, что Володька — безобиден..

— А это не тебе решать, — взвился Василий, тоже имевший тяжелый норов, от которого страдали все его родные, пока тот был еще юн и взбалмошен. Сейчас Василий превратился в мужчину, стал степенен, рассудителен, но задираться с ним до сих пор я бы никому не посоветовала. В упрямстве с ним может состязаться только осел. Ну или я, как вариант, учитывая, что большую часть детства мы с ним крепко дружили.

— Успокоились! Оба! — решив, что с меня разборок на сегодня достаточно, встала я между мужчинами, аки несдвигаемая каменная глыба, хотя по факту была на одну-две головы ниже каждого. Меня перешагнут и не заметят, но я упрямо позиционировала себя скалой — не иначе. Тут же главное — верить в свои силы! Ну, когда ничего другого не остается, по крайней мере. — Володь, не переживай за меня, Василий не причинит мне вреда. Дай нам минуту, пожалуйста, — попросила я.

— Уверена? — нехотя уточнил демон, все еще с угрозой щурясь на мужчину.

— Да, — уверенно кивнула я и благодарно улыбнулась, когда он заставил себя отойти на несколько шагов. Только тогда я обернулась на знакомого и нетерпеливо произнесла: — У меня мало времени, Вася.

— Дарина, знаю, ты мне не поверишь, но я — тебе не враг, желаю только хорошего и переживаю за тебя. То, что в твоем дому неделями живут какие-то непонятные мужики — подозрительно и неразумно. Что ты знаешь вот хотя бы об этом Владимире? Это, вообще, его имя? На вид он ни разу не «Владимир»! — начал яростно и быстро шипеть бывший друг, словно с лупой и лично разглядывал всех имеющихся на свете Владимиров и мой Володька не соответствовал канонам.

Тут, конечно, не поспоришь, но называть Володю его настоящим именем сейчас вот вообще будет неуместно. Во-первых, имя демонское. Во-вторых, я его, кажется, опять забыла… Волокир? Тамозар? Валенок???

Но первая причина, конечно, сейчас важнее, да!

Ну, а по поводу моих знаний о невольной «жертве режима» под номером семь, что я могу сказать? О Володе я, действительно, знаю немного, кроме того, что он — демон из Мрака и обязан отрабатывать у меня фиксированные пятнадцать дней. Красив, ворчлив, вспыльчив и немногословен, кроме тех случаев, когда промахивается молотком и ударяет себе по пальцам, или щемит дверью свой хвост. Вот тогда мой невольный рабочий отличается завидным красноречием. В основном оно состоит из демонских ругательств, которые я за эти неполные семь лет изучила изрядно, о чем, если Володя и догадывается, то не показывает. Собственно, на этом все. Не так уж и много, если подумать. Хотя, скажи я о известном мне Васе, ему бы и факта принадлежности Володи к рогатым, хватило бы за глаза, как основная причина взяться за вилы.

Потому гордо вскинула подбородок, сложила руки на груди и ответила:

— Я больше не нуждаюсь в твоей опеке, Василий. У тебя есть о ком заботиться, подумай о них. В своей жизни разберусь сама. Кого, когда и в каких количествах я тащу в свой дом — касается только меня, как и то, какую помощь я хочу принимать, а какую нет, — выразительно подняла я брови, посмотрев на красивого мужчину, что сейчас был явно недоволен моим упрямством.

— Слушай, не злись. Я не хочу тебя поучать и знаю, что ты имеешь мало причин ко мне прислушиваться. Я не стану тебя ругать или стыдить, но обязан предупредить… — вздохнул он, как-то устало потерев наморщенный лоб. — Я не одобряю то, что ты привечаешь у себя чужаков. В первую очередь переживаю за тебя и твое благополучие. Я не хочу, чтобы тебе сделали больно или плохо, особенно, когда тебе никто в такой глуши не сможет прийти на помощь. Но сейчас… сейчас я вынужден просить тебя держаться поближе к… твоему другу, если ты ему доверяешь, — едва ли не сквозь зубы выдавил мужчина.

От его логики мои брови поползли наверх.

— Чего? — моргнула я растерянно, а бывший друг шумно выдохнул, поджал губы, откинул голову назад, разглядывая небо или, если точнее, оттягивая время, а после нехотя, но серьезнее разъяснил:

— Дурное в округе творится, Дарин. Кто-то пакостит. Серьезно пакостит деревенским. А теперь…

— Что теперь? — насторожилась я, тут же вспоминая вчерашнее предостережение моего мохнатого друга. Велеса, то есть. К Володьке не приглядывалась, но вроде повышенной мохнатостью не страдает. Бриться, конечно забывает, отчего на лице заметная щетина, переходящая в короткую бороду. Но это же не показатель, верно?

— Чуть больше недели назад начали замечать, что стала заболевать скотина, молоко киснуть принялось, а в амбарах появилось нашествие крыс. На их виновность и подумали. Но непонятное происходить не прекратило. По ночам из леса странное слышится и видится, собаки воют и с ума сходят до самого рассвета. Грешили на волков, но охотники утверждают, что волчьи стаи ушли вглубь леса по неведомой причине. Все следы серых — старые, новые лишь недалеко от твоего дома, но они всегда там были, — заметил он, пока я размышляла о том, как сообщить Велесу, что ему необходимо на время затаиться, потому что друг был прав — нехорошее происходит, а люди, если его увидят, как бы сдуру не прибили. Это прежде его могли просто за очень крупного волка принять, а теперь все станет подозрительным. И цвет и рост… а уж если заговорит! — Позавчера массово захворали целые семьи и мой дом… не обошло этой бедой, — тоскливо признался мужчина, намекая на болезнь беременной жены. — За день до этого была массовая стирка на реке и вроде бы все логично, что нехитро заболеть после этого, но…