Записки генерала Ермолова, начальника Главного штаба 1-й Западной армии, в Отечественную войну 1812 года - А Ермолов

Генерал Милорадович, ускорив движение свое, прошел чрез село Одоевское, село Кременское на речке Луже и село Георгиевское, местами спокойными, где жители не оставляли домов своих, и нам ни в чем не было недостатка.

Атаман Платов между тем близ Колоцкого монастыря на дороге от Можайска на Гжатск отнял двадцать пять орудий без больших усилий; во множестве пленные доставлялись ежедневно; всякого рода недостатки обнаруживали худое состояние поспешно отступающей французской армии. Преследуя до Гжатска, Платов сближался с авангардом Милорадовича, который доходил до села Никольского на дороге от Гжатска до Юхнова. Здесь установлено между нами сношение. Из села Георгиевского писал я фельдмаршалу, что армия может сократить путь прямо на Вязьму, будучи совершенно закрытою авангардом. Он взял предложенное мною направление, но ничего не отвечал, и мы знали только, что армия из лагеря при селе Дичине пошла на Медынь. По известиям атамана Платова и по показаниям пленных подтверждалось, что Наполеон, сопровождаемый своею гвардиею, идет впереди на целые сутки; три корпуса его армии вместе, но в величайшем беспорядке. Начальствующий ими Евгений, вице-король италианский, видя всегда одних казаков, не подозревает, чтобы на левом фланге его могла быть пехота наша в значительных силах, скрытно наблюдавшая его в близком расстоянии от большой дороги. Недостаток кавалерии у французов лишил их возможности обозревать окрестности.

Основательно заключал генерал Милорадович, что отрезав у неприятеля единственную дорогу, стать одним авангардом против всей армии было небезопасно: он решился идти к селению Царево-Займище, где хорошо известное нам местоположение представляло нам большие выгоды. На последнем переходе к селению особенно подтверждено было начальникам идущих в голове войск, чтобы место ночлега их скрыто было непременно; воспрещены были огни на бивуаке. Никогда не было более необходимо присутствие при них самого Милорадовича, но вот что произошло.

При Милорадовиче находился отлично способный и храбрый полковник Потемкин, нечто вроде начальника штаба. В этот день на переходе давал он обед Милорадовичу; восхваляем был искусный его повар; не без внимания смотрели на щеголеватый фургон, в котором хранился фарфоровый сервиз и во множестве разные лакомые припасы. Было место и для шампанского. Полки проходили с песнями и кричали ура! Короток был день и ночлег неблизок. Не доехавши еще до него, услышали мы ружейные выстрелы. Поспешно прискакавши, мы нашли сильную уже перестрелку. Начальник 4-й дивизии принц Евгений Виртембергский вопреки распоряжению не только не старался скрыть пребывания своего, но так близко к дороге, по которой беспечно проходил неприятель, подвинул посты свои, что он должен был взять предосторожности, выслать стрелков и составленные с поспешностию массы в особенном устройстве. Безрассудное действие принца Евгения, любимого войсками, неустрашимого, но мало способного к соображениям, хотя несколько сложным, поставило в необходимость графа Остермана подкрепить его IV-м корпусом и всем прочим войскам приказал быть в готовности. Неприятель, пользуясь темнотою продолжительной ночи и не остановясь на ночлег, с поспешностию продолжал движение. Генерал Милорадович, человек при дворе ловкий, сообразив, что принц Евгений принадлежал царскому нашему дому, был к нему весьма снисходительным. Я, объяснив важность последствий неисполненного распоряжения, сообщил, что в звании моем я обязан донести обо всем фельдмаршалу, и уверен был, что принц почитал его несравненно превосходящим ловкостию генерала Милорадовича.

Если бы неприятель не был встревожен неожиданным нашим появлением, он расположился бы на ночлег и на другой день был атакован на марше. Авангард мог напасть на часть войск, соразмерную своим силам, и ее уничтожить.

Выступивши рано на другой день, мы нашли за селом Царево-Займище весьма длинное дефиле, состоящее из высокой насыпи, по которой пролегла вязкая дорога, обсаженная огромными тополями. Видно было, какие она представляла затруднения проходившему ночью неприятелю. Во многих местах оставлены в грязи тяжелые орудия, фуры с зарядами и обозы, или сброшены с дороги, чтобы не препятствовали последующим. Не менее двух часов употребили мы, чтобы авангард продвинуть чрез дефиле.

После записки моей фельдмаршалу, посланной из села Георгиевского, послал я другую, прося убедительно прийти с армиею к городу Вязьме 22-го октября. Теперь, как видно, я вполне оправдан самими обстоятельствами, и конечно не иначе можем мы встретить сопротивление, как приближаясь к Вязьме. От имени фельдмаршала получил я письмо полковника Толя, в котором чувствительно было негодование за настойчивость моих представлений, и что князь конечно предупредил бы сам таковым распоряжением, если бы чаще извещаем был о действиях авангарда, и сообщил, что армия прибудет 21-го числа октября в окрестности города Вязьмы.

Генерал Милорадович получил повеление фельдмаршала: 26-ю пехотную дивизию с генерал-майором Паскевичем [83] и три кавалерийские полка отправить к войскам атамана Платова, действующим по большой дороге. Он желал[84], чтобы я был с ним, и 22-го числа я переехал к нему.

Неприятель во весь день отступал поспешно, слабо защищаясь, и атаман Платов имел ночлег в 27 верстах от города Вязьмы. Известно было от пленных, что неприятель немеревался удерживать город и что Наполеон впереди на расстоянии небольшого перехода. Милорадович и Платов, желая вознаградить потерянные труды четырех переходов верным успехом при селении Царево-Займище, не могли им воспользоваться и потому назавтра 22-го октября условились действовать всеми силами соединенно. Авангард, проселочною дорогою ускорив движение, должен быть в готовности атаковать правый фланг неприятеля, когда отступая придет он к селу Феодоровскому. Платов тот день начал преследовать позже обыкновенного, рассчитывая, что авангард не прежде одиннадцати часов может прийти к назначенному месту, отправил два отряда казаков с артиллериею и при них генерал-майоров Иловайского 5-гo и Кутейникова. Из 26-й пехотной дивизии, бывшей еще в некотором отдалении, посадив на конь 300 человек 5-го егерского полка, приказал прибыть поспешнее, и сам выступил с ночлега в семь часов. Неприятель показал арриергард слабый. В девять часов слышна была с левой стороны канонада, предполагаемая против отрядов Иловайского и Кутейникова, но вскоре они присоединились и известили, что неприятель в больших силах удерживает движение авангарда. Прибыли посаженные на конь егеря и с чрезвычайною скоростию приближался генерал-майор Паскевич с дивизиею. Атаман Платов поручил в распоряжение мое регулярные войска, придав им несколько казачьих полков. Неприятель упорно защищал выгодную возвышенность, умножил на ней силы. Я подвинул прибывшие с полковником князем Вадбольским кавалерийские полки, и началась канонада. Курляндский драгунский полк ударил на приближавшуюся пехоту, и не взирая на картечный огонь рассеял с большим ее уроном, но полки наши не только оттеснены были, но и самой батарее было угрожаемо. В это самое время прибежали полки 26-й пехотной дивизии, восстановили порядок и неприятеля весьма усилившегося отразили. Авангард Милорадовича, встречая менее сопротивления, подвинулся вперед. Донские полки с частию артиллерии посланы были обойти собравшуюся не в большой массе неприятельскую конницу с правого фланга. Она не допустила атаки нашей кавалерии, поддерживаема будучи сильною пехотою. Одну из ее колонн храбро атаковал и опрокинул Каргопольский драгунский полк. Войска атамана Платова вошли в связь с войсками авангарда, по всей линии загорелась сильная канонада, и неприятель, упорно сопротивляясь, отступил во всех пунктах, направляясь на лежащую недалеко гораздо лучшую позицию, сосредоточив свои силы. Сократилась и наша линия. Происходили между частей войск удачные и не вполне успешные схватки. Казалось нам всем, что вспомоществуемый выгодою местоположения он удержится до ночи и займет город для удобнейшего отступления. Но совершенно удивлены мы были, увидев, что по мере приближения нашего неприятель оставлял позицию. Быстро преследовали войска наши, умножая на каждом шагу замешательство в полках неприятельских, и не останавливаясь на лежащей перед городом равнине, соединился весь авангард генерала Милорадовича. Сильно занята была опушка города, и некоторое время одна артиллерия была в действии. На оконечности правого нашего крыла Войска Донские с их артиллериею находились под личным предводительством атамана. Нам известно было, что фельдмаршал стоял с армиею в близком расстоянии, но с места не двигался. Но в продолжение канонады нашей прибыла кирасирская дивизия с гвардейскою конною артиллериею и открыла батареи свои с малым весьма вредом неприятелю, который приметно уменьшил принятые им вначале предосторожности, увидев одну только кавалерию. Командующий генерал-адъютант Уваров благоразумно избегал бесполезной потери в лучших полках армии кавалергардском и конной гвардии. Когда видел я генерала Беннингсена, который говорил мне, что армия наша недалеко, что он здесь любопытным зрителем происшествий. В то же время приезжал Коновницын, но в звании дежурного генерала ни во что не вмешивался. Становилось уже темно, и генерал Беннингсен, чувствуя холод, сказал, что отогреется чаем в главной квартире.