История странной любви - Лариса Райт

– Яйца курицу не учат.

На что она неизменно парировала:

– Если курица отказывается нести золотые яйца, то может и поучиться у цыплят.

Борис смеялся, гладил жену по золотистым волосам:

– Что-то я не вижу, чтобы этот цыпленок снес хоть одно.

– Пока нет, – легко соглашалась она. – Но собираюсь, а это уже полдела.

Что ж, судя по ее облику, проблем с золотыми яйцами она не испытывала. Зато проблемы явно назрели у менеджера зала. Он уже успел покраснеть, потом побледнеть и не оставлял попыток проблеять нечто маловразумительное и, естественно, совершенно неубедительное для Вики.

– Это возмутительно! – хлопнула она ладошкой по столу в конце своей речи. – Сколько можно отнимать у меня время?!

Борис расхохотался в голос.

Время она сама отнимала – и у себя, и у Вадима, но даже Солоницын не рискнул заявить это строптивой клиентке. Все, что он смог выдавить из себя, – только покорное «извините». Бедный Вадик! Теперь он тщетно будет искать черты Викиного характера в тех многочисленных барышнях, с которыми заводил и будет заводить романы.

Не найдет. Вика такая одна. Знает, чего хочет, и прет напролом. Вот и теперь:

– Вы, наконец, ответите мне или нет: он на месте?

Вот ведь зараза! Она ведь даже не спрашивала.

Солоницын не нашел ничего лучше, чем спросить:

– Кто?

– Ваш начальник, кто же еще?

Голос ее звучал просто убийственно, а взгляд, которым она смотрела на собеседника, должен был бы испепелить его.

Борис жалел, что не может видеть ее глаз. Зато он услышал, как Солоницын с огромным облегчением воскликнул:

– А, Борис Антонович, да, кажется, он был тут. Я позову.

– Зовите.

Ему показалось или Викин голос действительно дрогнул?

Хотя мало ли на свете Борисов, да еще и Антоновичей. Почему она должна проводить параллели?

Но она провела. Борис мог голову дать на отсечение, что это именно так. Иначе откуда этот внезапный румянец на щеках? И зачем она полезла в сумочку за расческой? И зеркало достала. И почему, поправив прическу и макияж, она не сидит спокойно, потягивая кофе, а нервно курит, отбивая свободной от сигареты рукой какой-то марш по столу?

Борис почувствовал, как по телу пробежала предательская дрожь, сердце снова забилось быстрее. Что делать? Сказать Солоницыну, что его нет, или вообще уйти, ничего не говоря? Служебный выход в двух шагах…

Он снова посмотрел на Вику. Во всяком случае, она никуда уходить не собиралась. Значит, была готова встретиться с ним лицом к лицу.

А что же он? Сдрейфит? Снова проиграет? Пусть она никогда об этом не узнает, но ведь он будет знать. «Вот сбежишь ты сейчас, и что дальше?» – спросил у себя Борис и тут же нашел однозначный ответ: «Ничего. Дальше ничего. Пустота. Пустота».

Он решительно отодвинул штору, в два шага оказался возле нужного столика и сказал как можно спокойнее, не забыв разыграть удивление:

– Привет.

Она взглянула на него и улыбнулась как-то криво и невыразительно, сказала скорее себе, чем ему:

– Мне надо было догадаться. Нет, я просто обязана была. Теряю хватку.

– О чем ты? – Борис по-хозяйски сел за стол, не дожидаясь приглашения.

– О твоих пирожных. Я думала, что они похожи на твои, а они твои. Они по-прежнему бесподобны.

– Все дело в секретном ингредиенте, – сознался Борис.

– Кладешь? – Она изумленно изогнула профессионально оформленную бровь.

– Кладу.

– Что ж, вряд ли мне удастся получить с тебя авторские.

– Если хочешь… – Борис попытался нащупать бумажник, который обычно лежал в пиджаке, но сегодня за неимением последнего был оставлен в сумке.

Вика неопределенно махнула рукой, достала очередную сигарету, предложила Борису. Какое-то время оба дымили и старательно смотрели в окно.

– Как жизнь? – спросили они хором, и она улыбнулась. Улыбнулась без напряжения. Так искренне и так просто, что уже в следующую минуту Борис увлеченно рассказывал ей о том, как все же решился открыть ресторан. В конце он даже рассыпался в благодарностях, что «если бы не она…».

Вика махнула рукой – мол, не стоит, но он настаивал на том, что стоит и еще как, и лучше сказать «спасибо» поздно, чем никогда!

– Ладно, пожалуйста, – кивнула она, – впрочем, у тебя будет шанс сказать мне еще и не такое спасибо, если ты, конечно, согласишься.

Она сделала эффектную паузу, и он, естественно, попался, спросив:

– На что?

– Как это «на что»? – Она изобразила страшные глаза. – Конечно, на авантюру!

– А конкретнее?

– Ого! – Обе идеально очерченные брови взметнулись вверх. – А ты изменился. Раньше бы насторожился, сказал бы: ни к чему рисковать и долой авантюры!

– Учителя хорошие были.

– Да? Но ведь яйца курицу не учат.

По лицу Бориса пробежала тень, и Вика предпочла перейти от атаки к пакту о ненападении:

– Есть отличное предложение, – заговорила она сухим, деловым тоном, – я планирую открыть сеть отелей на Сардинии и хочу, чтобы одной из их визитных карточек стали десерты, подаваемые в ресторанах. Твои десерты.

Борис на какое-то время потерял дар речи. Когда снова обрел, поинтересовался:

– Твоя фамилия Абрамович или я что-то путаю?

– Моя фамилия по-прежнему Струнова, но ты не ошибаешься: денег у меня много. И я собираюсь с твоей помощью их приумножить. Сколько процентов от прибыли ты хочешь?

– Какие проценты? Ты о чем? Я еще даже не согласился.

– Но ведь согласишься же, – сказала она так, будто других вариантов и быть не могло.

Борису захотелось отказаться в ту же секунду, но бизнесмен в нем пересилил человека, и он ограничился предложением:

– Давай подробнее.

– Хорошо. Сейчас я жду ответа от инвесторов, но удочка уже закинута с расчетом на тебя, точнее, на твои дивные пирожные, но теперь это одно и то же.

– А как ты узнала о пирожных? – перебил Борис из любопытства.

– La Perla.

– Это твоя компания? А я-то думал: что за ювелирный магазин регулярно лакомится нашими десертами?

– Нет, это название итальянских отелей.

– Их много?

Вика неопределенно пожала плечами:

– Штук двадцать.

Борис присвистнул, только и смог сказать:

– Как тебе удалось?!

– Долгая история, давай лучше о конкретном деле.

– Ну, хорошо.

Борис улыбнулся настолько снисходительно, чтобы не осталось никаких сомнений: «Все, что будет сказано, я не собираюсь принимать всерьез».

– Я тебя слушаю.

Она предпочла не заметить его улыбки. Она таких гримас видела десятки, а то и сотни. Ее столько раз не спешили принимать всерьез и с трудом находили время на встречу, а когда понимали, что она предлагает нечто стоящее, пытались обмануть, ущемить, недодать, не поделиться. Вика привыкла к недоверию, которое сменяется удивлением и даже восхищением. Но даже и восхищение ее не удовлетворяло. Главным своим достижением она считала то, что добилась уважения к одному своему имени. Теперь ее слушали открыв рот, с ней считались, ее даже побаивались, и уже никому не приходило в голову оторвать у нее причитающийся кусок.

Усмешка Бориса ее даже порадовала, добавила азарта. Предвкушение победы заиграло в крови новым вкусом: «И не таких клали на лопатки!»

Она открыла сумку, достала папку с документами, небрежно бросила на стол:

– Здесь подробное описание проекта и бизнес-план. Почитай, и мне бы хотелось, чтобы к моменту финального подписания контракта между нами не осталось бы никаких недомолвок. Договор должен быть подписан и апостилирован.

– Что? Это еще зачем?

– Есть зарубежные партнеры, для которых важно, чтобы все фигурирующие в деле документы имели законную силу и на территории Италии.

– Какое отношение к этому может иметь контракт между нами?

Она засмеялась. Откинула голову – и ложбинка на ее шее показалась Борису какой-то беззащитной и очень трогательной. Он увидел выбившийся из-за уха локон, ямочку на правой щеке, лучики первых морщинок, нисколько не портивших оставшегося серьезным взгляда, и невольно потянулся рукой к вороту несуществующей рубашки, чтобы ослабить узел на несуществующем же галстуке.

– Вот ты и попался, Борька! – воскликнула она так, будто не было между ними ни обид, ни расставания, ни горы взаимных претензий и горечи недосказанного. – Значит, подписываем контракт?

– Ничего мы не подписываем. – Борис надулся, чувствуя неловкость от своей оплошности. Хотя он готов был попасться ей на удочку еще не один раз, только бы снова слышать этот смех и чувствовать – пусть небольшое, но очень юношеское, очень волнительное и такое неожиданное счастливое удушье.

– Ладно. Я и не рассчитывала, что ты подаришь мне свой автограф прямо сейчас. Всему свое время. Почитай документы, подумай. Проект нашего договора здесь же, – Вика кивнула на папку. – Это не окончательный вариант. Я готова обсуждать цифры. Естественно, до известного предела.

– Своего не упустишь? – теперь его ухмылка получилась грустной.