Скелет в шкафу - Юрий Никитин

– Увеличив свой Союз сразу на тринадцать стран, – повторил он, – Евросоюз взвалил на свои плечи те проблемы, которые сбросила со своих Россия. Поддерживать те новые страны в работоспособном состоянии Евросоюз, как ни пытается, не может и сейчас. Приходится выделять из своих бюджетов огромные дотации новым членам, которые те принимают без капли благодарности. Как же, Евросоюз обязан кормить их и лелеять, как делал Советский Союз! Жители Германии, Франции и других стран сперва закрывали глаза на «временные трудности», так как зато Евросоюз, по их мнению, стал вдвое крупнее и как бы могущественнее, все так думали, а ради этого можно немножко потерпеть, а потом все наладится, всем будет еще лучше, все станут еще богаче и счастливее…

Ингрид проронила:

– Уже видят, что не налаживается, а становится все хуже…

Он неожиданно и с каким-то злорадством рассмеялся.

– А теперь представьте себе, каково сейчас Штатам!.. На них плюет весь мир, как на нас тогда всего лишь пятнадцать республик… Вернее, не столько плюет, как предъявляет претензии. Большинство в мире уверены, что исчезли бы США, сразу б всем стало жить легче… Дураки. Не понимают, что именно Штаты после Второй мировой приняли жесткие меры, чтобы третьей не дать даже шанса. Для того в Германии оставили свою армию, как и в Японии, законодательно запретив обеим странам вообще иметь армию, флот и авиацию! И сейчас Штаты по всему миру в меру своих сил стараются не допускать возникновения мощных авторитарных режимов, где могут начать большую войну!

Ингрид робко вякнула:

– Но Штаты по всему миру сами развязывают войны…

Он отмахнулся.

– Не смешите, девочка. То не войны. Обычно это подавление очагов огня, из которого могут образоваться лесные пожары, сжигающие целые страны.

Она не сдавалась, судя по ее лицу, сказала:

– Но после прихода туда американцев конфликты разгораются с новой силой!.. Там льется кровь…

Он хмыкнул.

– Льется кровь не американцев и даже не европейцев, девочка, что тоже почти американцы, но похуже. Воевать и одерживать победы можно по-разному. Я вот считаю величайшей победой Массада не операции по вызволению заложников, а прекрасную операцию иудейского агента Эбн Альсоди Сабай, который принял ислам, а затем в нем создал учение шиитов и расколол единый и могучий ислам и заставил мусульман настолько яростно воевать друг с другом, что сил для натиска на Европу уже не осталось. Если бы не та блестящая операция, ислам бы с легкостью захватил Европу. И весь мир, потому что тогда Европа и была всем миром, и открывать Америку отправились бы уже мусульмане.

– Сейчас, – вставил я, – США делают примерно то же самое.

Стельмах кивнул.

– Вот-вот, то же самое, что делал Эбн Альсоди Сабай. Сунниты и шииты продолжают истреблять друг друга с прежней первобытной яростью, а когда Штатам это кажется мало, они умело создают всякие там алькаиды, хесболлахи, игилы и прочие-прочие, что никогда не примирятся в первую очередь друг с другом.

Она сказала растерянно:

– Вы что же… оправдываете Штаты?

– Штаты наш противник, – ответил он, – но не враг. Штаты делают то, что делал Советский Союз. Вы не представляете, что будет, если Штаты устанут от плевков в лицо и бросаемых в них камней и скажут: да гребитесь вы конем, живите как хотите!.. Мы забираем все свои военные базы к себе за океан, а вы тут хоть поубивайте друг друга!

Ингрид спросила настороженно:

– И что… поубивают?

– А вы сами подумайте, – сказал он почти ласково. – Вы же умная девушка. Вам всего лишь некогда было над этим задуматься, а то бы сами пришли к этим выводам. Нам всем некогда самим задумываться над всем на свете. Потому то, что не касается именно нашей непосредственной работы, принимаем на веру. Я тоже такой, кстати. Просто политология – моя профессия. Но вот насчет бозона Хикса или квантового компьютера принимаю на веру. Надеюсь, меня не обманывают, ха-ха…

– Я тоже принимаю на веру, – признался я, – хотя вроде бы тоже из мира науки.

Он вздохнул, жестом велел возникшей на пороге Терезе принести еще кофе.

– Я с сочувствием, – сказал он, – и злорадством слежу за попытками Штатов удерживать мир в относительном равновесии. Они стараются не допустить большой войны, по которой просто изголодался род человеческий. За годы со времен Второй мировой накопилось много мусора, который популяция жаждет выбросить, опасаясь погибнуть из-за него. Всю историю человечества род людской чистили от больных и слабых эпидемии чумы, холеры, оспы, испанки, а также войны. После каждой войны род человеческий выходил ослабленным, как всякий больной, но быстро восстанавливался и делал рывок в прогресс с новыми силами!

Она следила за ним пристально большими серьезными глазами.

– Сейчас эпидемии ликвидированы, – произнесла она. – Остаются только войны?

Он посмотрел на нее с сочувствием.

– Вы знаете о наших инстинктах, у которых могучий разум всего лишь на побегушках, но знаете ли, что у каждого вида тоже есть свои регуляторы?.. Обыкновенные кузнечики умеют только прыгать, но при превышении некого порога в популяции превращаются в ужасную саранчу, улетающую на сотни миль на невесть откуда взявшихся могучих крыльях! Лемминги бегут топиться, а человек затевает войны… Как вы догадываетесь, первой жертвой войны становятся нищие, больные, бездомные, хосписы и санатории, где содержат даунов, которых становится все больше!.. Да, мы рассчитываем вот-вот найти лекарство, что излечит как их, так и всех и все, но наш могучий инстинкт об этом не знает и настаивает на великой очищающей войне! И она, к сожалению, все ближе.

Она прошептала:

– Так что же делать?

Он сдвинул плечами.

– Стратегию России я знаю. Ослабить Евросоюз и Штаты, чтобы и самой втиснуться в число тех, кто действительно руководит миром, а потом помочь Европе и Штатам удержать мир и порядок, дать возможность простым людям существовать и кормить науку с ее производным хай-теком… Все-таки мы, несмотря на все демонстративные развороты то к Азии, то к Востоку, – Европа. И не просто «тоже Европа», а сейчас как раз Россия становится настоящей Европой, сохранившей и европейские ценности, и европейскую основу. В таких громадных странах, как Россия, поневоле запрягают долго, то есть планировать приходится на десятилетия вперед.

– Да, – согласился я, – Россия не Эстония, где государственную экономику, состоящую из десятка сел, можно планировать даже на месяц.

Он кивнул, печенье на его крепких белых зубах лопается с хрустом, я подумал, что наверняка у него уже ни одного своего зуба, а это имплантаты, а до них были вставные челюсти, так как имплантаты все-таки вошли в жизнь сравнительно недавно.