Скелет в шкафу - Юрий Никитин

– Россия, Белоруссия и Казахстан, – сказал я. – Остальные жили на дотации.

Он взглянул на меня с уважением.

– Вы либо хорошо подготовились, либо знаете этот вопрос достаточно глубоко… как всякий культурный человек. И нужно сравнивать положение в республиках, какое было во времена СССР, и сейчас. Прибалтика с распадом СССР и вхождением в ЕС потеряла почти половину населения, в ней рухнуло все машиностроение, и все три страны превращаются в сплошной огород! Вообще все страны и бывшего СССР, что вошли в Евросоюз после СССР, обнищали куда уж больше!

Грегор появился в дверях снова, постоял, пока Стельмах его заметит, тот подумал, махнул рукой.

– Скажи Терезе, пусть принесет еще по чашке. Мне две ложки сахара. Нет, три!

Грегор в озабоченности покачал головой.

– Надо ли столько кофе…

Стельмах сказал ровно:

– Правила создаем мы, а не они нас.

– Тогда маленькую?

– Среднюю, – уточнил Стельмах и посмотрел на меня смеющимися глазами, – видите, я способен на компромисс!..

Глава 11

Тереза через пару минут в самом деле появилась с подносом, две большие чашки и одна поменьше, средняя, как и велел Стельмах, а также на широкой тарелке груда колечек с творогом, хотя еще и прежние восточные сласти мы не оприходовали.

Стельмах взял чашку в обе руки, сделал глоток, мы с Ингрид молча ждали, а он после паузы произнес с удовольствием:

– Люблю кофе… У нас был выбор: пройти через жесточайшую ломку системы, когда на несколько лет будут порваны все связи и воцарятся неизбежная нищета, преступность, голод… или сохранять все как есть, и потом все рухнет уже так страшно и так глубоко, что Россия не выберется из той ямы, а само слово «Россия» станет только географическим понятием. Да, понимаю, нужно было распустить СССР еще раньше, но мы потратили пару лишних лет, стараясь все предусмотреть и ко всему подготовиться.

– Россия слишком велика, – согласился я. – Это не крохотные европейские страны, которые один дворник может держать в чистоте.

– Вот-вот, – сказал он. – Можете себе представить, какая работа была проделана в масштабах страны? Членов партии в СССР четырнадцать миллионов, а либералы, дай им волю, всех бы перебили до единого, вешали бы на столбах, давили бы автомобилями, распарывали кишки и наматывали на деревья, как было в Венгрии, когда вспыхнуло восстание против коммунистов!

Я зябко передернул плечами.

– Были бы уничтожены все ученые, все врачи, все инженеры, как и самые трудоспособные из рабочих… Даже не представляю, как вы решали задачу сохранения кадров.

– Это было самое важное, – ответил он невесело. – Мы исходили из того, что рядовых коммунистов слишком уж много, сумеют дать отпор, да и мы приняли меры, а вот аппаратчиков перебьют обязательно! Нужно было спасти старых испытанных партийцев от возможных репрессий, что хоть и не продлялся долго, но в первые недели могут нанести непоправимый урон. Потому всем кадровикам, начиная от рядовых парторгов на предприятиях и выше-выше, настойчиво порекомендовали уйти со своих постов под предлогом, что нужно резко омолодить кадры. Дескать, влить молодую кровь в их партийные организации, а старым кадрам рекомендовано уйти на хозяйственную работу.

– Как я понимаю, – сказал я, – при строжайшей партийной дисциплине это было проделано везде и очень организованно?

– Да, – ответил он. – Страна все больше теряла запал, но члены партии все еще оставались дисциплинированной армией… Одновременно на должность генсека партии выдвинули самого ничтожнейшего из Политбюро, с которым никто не считался и которого никто не уважал. Этот человек страшился сказать даже слово без санкции тех, кто его поставил, всегда отвечал, что вот сперва посоветуется с Раисой Максимовной…

Ингрид сказала быстро:

– Но как раз тогда академик Сахаров выступил против советской власти!

Он посмотрел на нее с ласковым интересом, как на ребенка, копающего лопаткой деревянный пол у его ног.

– Правда? Он выступил против советской власти?

– Ну да, – ответила она, но уже без уверенности в голосе.

– Академик Сахаров, – повторил он со вкусом. – Ну да, как же, диссидент, противник советской власти, подвергнут репрессиям…

– А что не так?

Он сказал хитрым голосом:

– Академик Сахаров известен как отец водородной бомбы и ярый враг США, а затем как неожиданно осознавший нечто и вставший на сторону США… А как вам его идея, основанная на его точных и скрупулезных расчетах, что нужно заложить на морском дне вдоль побережья Соединенных Штатов ряд атомных зарядов и предъявить США ультиматум типа, если хоть раз гавкнут на нашу страну или посмотрят косо, то рванем! И тогда мощная океанская волна высотой в километр смоет все в Штатах в океан на ту сторону их континента, оставив сухими только пики трех-пяти гор!

Она пробормотала в ужасе:

– Не знала…

Он хмыкнул.

– Да загляните в Вики или в другие открытые источники в инете! И подумайте, мог ли он всю жизнь работать на то, чтобы стереть Штаты с лица земли, а потом вдруг резко переменить взгляды?.. Не-е-ет, это, я уже говорил, с началом подготовки к роспуску Советского Союза во весь рост встала проблема спасения ценных кадров. Лучших из лучших партия всегда привлекала в свои ряды, потому коммунисты должны быть выведены из-под удара, чтобы при роспуске СССР не случилось, как я уже сказал, венгерского варианта, когда коммунистов убивали всех подряд где выстрелами, а где топорами, молотами, вилами, выбрасывали из окон…

Ингрид шумно вздохнула.

– Если так делали в Венгрии, то можно представить себе, что творилось бы в России!

Он кивнул.

– Вот-вот. Нужно было продумать так, чтобы по всей огромной стране суметь спустить пар, не допуская до взрывов!.. Малейший неверный шаг, даже крохотный шажок, и рвануло бы так, что от России осталось бы не больше, чем от Скифии. Потому академик Сахаров выступил с запланированным осуждением политики СССР и был подвергнут демонстративным репрессиям: выслан на свою правительственную дачу, где и продолжал работу, получая помимо всего прочего свои шестьсот рублей за звание академика, а зарплата инженера тогда равнялась ста двадцати рублям. Эти академические шестьсот рублей нельзя было отнять ни при каких обстоятельствах, и даже в тюрьме Сахаров бы получал их… Но, конечно, какая тюрьма, когда он продолжал пользоваться как Кремлевской больницей, так и всеми привилегиями, которые тогда были доступны только членам ЦК КПСС?

– Не знала, – прошептала она убито.

– Точно так же, – сказал он, – были выведены из-под возможного удара и другие значимые фигуры, как в науке, так и в политике, экономике и даже искусстве. На последнем этапе операции, как я уже сказал, на должность генерального секретаря ЦК КПСС решено было выдвинуть самого молодого, самого неавторитетного, кем не жалко пожертвовать.