Смерть айдола (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич

Время действия: одиннадцатое сентября, около часа дня

Место действия: агентство «FAN Entertainment»

Сижу за столом вместе со всеми девчонками у ЮСона в кабинете. Кроме нас присутствуют – КиХо, продюсер группы, а также глава юридического отдела агентства, который сейчас показывает «расклад» по суду. Похоже, там всё нормально, раз ЮСон организовал «публичные слушания». Возможно, хочет тем самым показать мне, что всё честно, раз разговор идёт при свидетелях, а им, в свою очередь, показать, что я устроил скандал на пустом месте и он на самом деле такой руководитель, которого ещё поискать.

- Рассмотрение дела началось ещё до того, как ты приняла присягу. – глядя на меня, объясняет юрист, - каким образом вышло, что моим делом занимался гражданский суд. – И здесь всё правильно. Но вот после того, как ты вступила в ряды вооружённых сил, то, по утверждённому законом порядку осуществления правосудия в организациях и учреждениях, где предусмотрена военная служба, твоё дело должно было быть передано в военную прокуратуру. Этот процесс передачи должна была инициировать твоя защита, внеся соответствующее ходатайство в ходе слушания. Почему она этого не сделала, - объяснения у адвокатуры нет. Подобная ситуация есть грубое нарушение рассмотрения дела…

М-да… - думаю я, одновременно вспоминаю мой опыт общения с местной юридической системой. А именно – молодого адвоката противоположной стороны, который «лепил косяки», когда меня судили за кошелёк. Может, и на этом суде назначенный мне государством защитник – тоже был молод? Должны же они где-то опыта набираться?

… - Судья мог сделать это самостоятельно. – продолжает рассказывать подробности юрист, посматривая в лежащий перед ним на столе лист бумаги. – Но он этого сделать не захотел. По имеющейся информации, судья уже превысил крайний срок своего выхода на пенсию на шесть лет. Возможно, причиной его решения стали возрастные особенности его организма…

А если называть вещи своими именами – склероз. Или маразм. Ну и «повезло» же мне! Точнее – совсем не повезло…

… - Поскольку дело рассматривалось в отношении несовершеннолетних, - судья постановил провести слушание в закрытом режиме…

Как всё просто. «Закрытое слушание» и поэтому нигде о нём и не писали, пока оно внезапно на голову не упало… - думаю я, а юрист же в это время переходит к вопросу – «как выйти из неприятной ситуации»?

- Поскольку при рассмотрении дела судом были допущены серьёзные нарушения законодательства, то это позволяет нам подать апелляцию в суд высшей инстанции даже при условии истечения срока её подачи. Но, в данном случае, срок подачи апелляции ещё не вышел… - говорит юрист, переведя взгляд с меня на ЮСона.

В смысле – «не вышел»? А ЧжуВон сказал – «всё»!

- Срок определён законом в десять дней. - объясняет юрист, снова глядя на меня. – Но отсчёт этих десяти дней начинается не с момента последнего разбирательства, а с даты вручения решения суда. Суд выносит решение, канцелярия суда оформляет его надлежащим образом и отравляет ответчику в виде двух документов – сначала краткое решение, потом, - так называемую мотивировочную часть. Так вот, десять дней, отведённые законом на обжалование приговора, начинают отсчитываться с момента получения ответчиком мотивировочной части. Эти два документа могут быть вручены лично в руки, либо, если у канцелярии нет возможности этого сделать, высылаются заказным письмом. В последнем случае, датой вручения мотивировочной части и, соответственно, начала отсчёта десятидневного срока, считается дата, указанная в штампе почтового отделения. Поскольку у нас нет на руках судебных документов, то нет никаких препятствий для подачи апелляции против неправомерного решения суда в установленные законом сроки…

Замолчав, юрист смотрит на меня. ЮСон смотрит на меня. Все молчат и смотрят на меня! Как на скандалистку, устроившую кипиш на пустом месте. А они - все молодцы, со всем справляются, хорошо работают. Один я проблемы создаю.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Это хорошие новости, большое спасибо. - говорю я, вежливо наклоняя голову в сторону юриста. Потом перевожу взгляд на ЮСона и вижу, как он смотрит на меня с довольным видом. Понятно. Собрал всех показать, что ЮнМи – дура. И что? После того, как выяснилось, что всё не так страшно, как я орал, ждёт, что я прилюдно рассыплюсь перед ним в извинениях и стану бить от радости в ладошки? Хм... ЧжуВон, этот «всёпропальщик», советовал – искать компромисс с руководством и дальше грести вместе с ним. Но, как выясняется, он сам толком всего не знает, а смотря на физиономию директора, мне вспоминается ИнЧжон, которой он пытался организовать «диванное прослушивание». Ко мне он тоже приставал. Какая у меня острая необходимость в том, чтобы налаживать с этим озабоченным – «добрососедские отношения»? Да вроде - никакой. Я не девочка-припевочка, которая целиком и полностью зависит от того, будет агентство заниматься её продвижением или нет. Сам себя двигаю. Уже на первое место во Франции задвинул, на позицию звезды мирового уровня. Это начальство должно уже у меня спрашивать, с каким настроением я проснулся, а не я интересоваться, - почему оно сегодня не в духе? Потом, действительно, не так уж много осталось времени до окончания срока моего контракта с агентством, а ЮСон – директор не навсегда. Может, СанХён завтра на работу заявится?

Вижу, как лицо у ЮСона меняет выражение, надевая на себя маску безразличной вежливости. Похоже, пауза у меня затянулась больше, чем это положено по правилам. Ничего страшного, переживут. Я сейчас обдумываю «житие моё» в данной организации. В ладоши я уже в ней бил и благодарил за всякую ерунду больше, чем, на мой взгляд, того было надо. Думаю, если вести себя с ЮСоном жёстче, он станет воспринимать меня серьёзнее. Мне не нравятся его хиханьки с хаханьками, плюс периодическое пробивание на панибратское отношение. Нафиг мне таких друзей…

Оторвавшись от разглядывания ЮСона, обвожу глазами присутствующих. Все сидят, молча смотрят на меня, ждут. Похоже, чувствуют, что сейчас что-то будет.

- Господин директор, это хорошо, что агентство всё-таки начало выполнять взятые на себя обязательства в отношении своего работника. – говорю я, вернувшись взглядом к ЮСону. – Однако хочу указать вам на тот факт, что это случилось только лишь после его личного вмешательства. Если бы не оно, то можно было достичь того момента, когда все возможные сроки подачи апелляции были бы безвозвратно пропущены...

Глядя в глаза директору, я боковым зрением замечаю, как СонЁн зябко поводит плечами.

- Осознано проигнорировав мою повестку в суд, агентство тем самым показало, что не намерено выполнять свои обязанности так, как это указано в моём контракте. – говорю я. – Поэтому это является безоговорочным основанием для его аннулирования …

Опять же, боковым зрением вижу озадаченное выражение на лице юриста и слышу, как кто-то недалеко от меня взволнованно вздыхает. Кажется, ИнЧжон.

После моих слов наступает полная тишина. Все ждут, что ответит ЮСон, который не торопится с ответом.

- Ты собираешься это сделать? – перестав изучать моё лицо, наконец спрашивает он.

- В данный момент я не вижу причин, по которым это не нужно сделать. – отвечаю я. – Агентство показало себя не способным выполнять взятые на себя обязательства. Где гарантия того, что ситуация не повторится? Потом, - когда я нарушаю условия договора, меня за это подвергают финансовому наказанию. Сейчас же, когда нарушитель – агентство, финансовому наказанию подвергаюсь снова я. Мне же присудили выплачивать компенсацию? Также не понимаю воодушевления от возможности подачи апелляции. Это же не означает прекращения дела? Пусть его передадут для рассмотрения в другой суд, но где гарантия того, что он откажет в компенсации несовершеннолетним пострадавшим? Думаю, единственное, на что можно рассчитывать в такой ситуации, так это лишь на снижение итоговой суммы. Но платить всё равно присудят мне!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})