Тайна похищенной башни - Александр Рудазов

— Полуподводный? Это как?

— Там очень мелко. Крыши зданий торчат из воды.

— Похуже рифовых отмелей, должно быть… — задумчиво пробормотал Фабьев, щелкая по хриспандровой иголке, висящей над штурвалом.

— Можешь не сомневаться.

Фабьев умудренно кивнул. Он уже довольно долго разглядывал панораму Порт-Вариуса, пытаясь сообразить — что же это ему напоминает? А потом понял — Сингапур. За сорок лет, что старый штурман прослужил на торговом судне, он трижды бывал в этом южноазиатском порту. И сейчас видел перед собой почти то же самое.

Нет, не в архитектурном смысле. Здания Порт-Вариуса ничуть не похожи на сингапурские. Да и туземцы не имеют ничего общего с азиатами.

Эти города роднит совсем другое — атмосфера. Неуловимый дух, витающий в воздухе. Огромное количество разношерстного народа со всех концов света. Постоянная суматоха и бедлам. Десятки языков и наречий, сливающиеся в один неразборчивый гомон. Толпы, толпы народу, куда ни глянь.

И корабли. Как город Порт-Вариус уступает столицам крупнейших государств Кромаку. Но как порт — не уступит никому. В огромной гавани — тысячи судов самого разного вида. От крошечных рыбацких джонок до исполинских крейсеров Эспелдакаша.

Впрочем, надо заметить, что исполинскими они являются только по местным меркам. Пятьдесят-шестьдесят метров в длину. Туземцам, до сих пор плавающим на гребных судах, подобное действительно кажется внушительным. Но экипаж «Чайки», видавший земные линкоры и авианосцы, остался не слишком впечатлен. Хотя любопытство все же проявил.

— Крейсера? — удивился Колобков, только что спросивший у Стефании, как называются эти здоровенные бандуры. — Путаешь, Фанька. Крейсер — он же железный, с пушками. Как крейсер «Аврора». Откуда у этих папуасов крейсера?

— Пап, ты сам путаешь, — не преминула блеснуть эрудицией Света. — Крейсер — это такой большой быстроходный корабль на военной службе, который крейсирует — осуществляет охрану или разведку. А из железа он или из дерева — это неважно. Крейсера уже в шестнадцатом веке были.

— Ух, Светка, до чего ж ты у меня умная! — умилился Колобков. — Ну вся в меня!

Стоящие рядом Вадик и Гешка ревниво засопели. Они привыкли считать, что это они все в отца. Особенно внешне — точно такие же плотные, коренастые.

Швартовка прошла без сучка без задоринки. Никаких бюрократических сложностей, как в Юберии. «Чайка» подошла к свободному причалу, Гена швырнул какому-то докеру швартовный трос. Тот сноровисто закрутил его вокруг кнехта и осклабился, ловя монету огромной ладонью.

Сразу видно, что понятие «местное население» для Порт-Вариуса — что-то отвлеченное. В этом городе нет собственного народа или племени. Есть жуткая каша, разносортица рас и национальностей. Порт кишмя кишит корабельщиками со всех концов архипелага.

Правда, все — черные. Но все равно очень разные. Высокие, худощавые, узколицые, относительно светлокожие, с волнистыми волосами и тонкими губами — юберийцы. Коренастые, плосколицые, с чуть желтоватой кожей, курчавыми волосами и почти монголоидным разрезом глаз — эспелдаки. Низкорослые, с очень темной кожей, толстыми губами, широким носом и низким лбом — машикавцы, шкерибцы, юту-файцы, ака-палитарцы и прочие южане. Массивные, широколицые, с покатым лбом и мощным надбровьем — аборигены с близлежащих островов.

А еще в Порт-Вариусе множество нелюдей. Особенно часты прямоходящие ящеры, похожие на маленьких игуанодонов о двух головах и с почти человеческими руками. Их страна, которую люди называют Царством Двухголовых, лежит совсем рядом. Всего пятьсот километров к востоку.

Стуча палкой по трапу, Колобков спустился на причал. Приставил ладонь ко лбу и окинул шумящий порт хозяйским взглядом. Задумчиво прищурился и спросил у спускающегося следом Грюнлау:

— Гюнтер, что у нас есть?

— Икра. Шелк. Шерсть. Табак. Пергамент. Немного жемчуг. Немного янтарь.

— Ага. Так, значит… Серега, ком цу мир. Будешь при мне толмачить. Эй, пацанва!.. Пацанва!.. Серега, созывай их, чего стоишь?

Через посредничество Чертанова Колобков в кратчайшие сроки завербовал себе в курьеры дюжину портовых мальчишек. Те внимательно выслушали инструкции и порскнули в разные стороны — доводить до сведения Порт-Вариуса, что приехал белокожий купец из дальних краев.

Довольно быстро начали подтягиваться заинтересованные лица. Прежде всего — мелкие перекупщики, именуемые здесь «комарами». Привыкшие иметь дело с пиратами, они налетают на всякий корабль жужжащим роем, скупая содержимое трюмов за бесценок. Наживаются на тех, кто торопится скинуть добычу побыстрее и убраться.

Однако этих Колобков и Грюнлау спровадили, как только услышали предложенные цены. Гроши, сущие гроши. Вчетверо, а то и впятеро меньше себестоимости — просто курам на смех.

Серьезные клиенты появились немного позже. Теперь в воздухе зазвучали уже правильные цены. Юберийские шелка и табак пользуются в Порт-Вариусе хорошим спросом. Двухголовые выложили приличные деньги за икру. Пергамент удалось пристроить соседу-купцу, направляющемуся в Ваннвайг.

Еще не разгрузив трюм полностью, Колобков принялся вновь его нагружать. Порт-Вариус — просто кладезь различных товаров со всего света. Правда, и цены здесь повыше, чем в других местах — будучи городом-перекрестком, Порт-Вариус почти ничего не производит сам. Все привозное.

Однако несколько исключений из этого правила есть. Например, «самозатачивающиеся» ножи. Довольно простой принцип — на стальную полосу с обеих сторон навариваются полосы из мягкого железа. При работе они стачиваются, а более твердая сталь играет роль режущего компонента. Ничего особенного, но во всем архипелаге производить такие умеют только в Порт-Вариусе. Соответственно, на других островах изделие пользуется неослабевающим спросом.

Колобков, конечно же, не упустил возможности взять партию. Хотя и не очень большую. Дальнейший маршрут проходит мимо Истании в Малый Кхагхост — а ни там, ни там нет крупного рынка сбыта. «Самозатачивающиеся» ножи стоят немалых денег — истанийцы и хумахи не сделают крупной кассы. Да и риск всегда присутствует — что если в порту окажется другой купец, привезший точно такие же ножи? Не годится складывать все яйца в одну корзину.

— Как, говоришь, это называется? — спросил Колобков, наливая в рюмку темно-сиреневую жидкость.

Чертанов перевел вопрос.

— Кашинг, — прозвучал гортанный выговор Двухголового.

Все зачарованно уставились на два его зоба. Эти удивительные рептилии издают звуки не ртом, как люди, а узкими горловыми прорезями. В такт речи пурпурные мешки-зобы раздуваются и опадают, играя роль мехов. Время от времени головы поворачиваются друг к другу и тихонько пофыркивают, словно что-то молча обсуждая.