Мертвый петух - Ингрид Нолль

В доме Памела Шредер, знаменитый Олег и его сестра сидели перед остатками пирога.

— В чем дело? — спросил Эрнст. Аннетт заныла:

— Ах, папа, вчера у меня ужасно заболело горло, а в целом доме не нашлось ни одного леденца от простуды, ни одной таблетки!

— И это говорит дочь аптекаря! — вставил Витольд.

Мать была несколько раздражена ее жалобами:

— Если еще вчера утром тебе было так худо, почему ты только сейчас заговорила о таблетках?

Олег вступился за сестру:

— Она не хотела беспокоить отца в выходной день. Но сегодня дела оказались настолько плохи, что пришлось привезти ее сюда.

Витольд подмигнул ему. Эрнст вздохнул:

— Ах ты, солнышко, страдалица моя! Как я смотрю, боль в горле не помешала тебе вмиг смести остатки пирога! Ну что ж, пойдем поищем в моей машине какое-нибудь средство.

Памела бросила на сына уничтожающий взгляд:

— Ты думаешь, я не раскусила твои уловки? Что это ты вдруг решил прикинуться заботливым братцем? Не иначе как захотелось прокатиться на моей машине!

Олег стал защищаться. Он-де спокойно мог сгонять во Франкфурт и обратно, и тогда бы родители уж точно ничего не заметили. Зачем еще ему нужно было ехать в Бикельбах?

Эрнст с дочерью пришли с улицы и уселись рядом на скамью. Аннетт начала ластиться к отцу, тот просиял.

Между тем Олег затеял милую болтовню со своей учительницей истории, рассмешил Витольда анекдотами, которых знал великое множество, и выпросил у отца две бутылки вина для предстоящей вечеринки. Скарлетт настояла, чтобы дети уехали засветло, потому что водительские таланты Олега вызывали у нее некоторое сомнение.

— А вот если бы вы наконец поставили в Бикельбахе телефон, мы могли бы позвонить из дома, что уже доехали, — дипломатично и в то же время настойчиво заметил Олег: видимо, это был больной вопрос.

Наконец дети уехали. Я очень надеялась, что теперь мы перейдем к сути. Но визит юных отпрысков послужил матери поводом для того, чтобы во всех подробностях расписать достоинства своих чад:

— Аннетт еще совсем маленькая, несамостоятельная девочка, такая милая и привязчивая, в отличие от большинства подруг у нее пока нет мальчика. Словом — настоящий ребенок.

Во мне медленно закипала ярость. Но на очереди еще был сыночек:

— Они с приятелями организовали группу, и Олег играет там на ударных. Мы сразу почувствовали в нем творческую жилку.

Мне захотелось убежать подальше. Но, в конце концов, я приехала сюда ради Витольда, так что придется терпеть. Было даже забавно: эта женщина только и говорила что о своих избалованных детках и в то же время проявляла крайнюю безответственность, бросая их одних.

Наш разговор прервал Витольд:

— Похоже, семья Моммсенов столкнулась с непредвиденными обстоятельствами. Поэтому мы не будем больше их ждать и начнем обсуждать наши приготовления прямо сейчас.

Эрнст улыбнулся мне.

— Спасайся кто может, за дело берется учитель! — шепнул он.

Витольд достал из сумки карту и раздач всем какие-то ксерокопии.

— Для каждого участника я составил список необходимых вещей, ведь не все собаку съели на походах, как мы двое. — Он посмотрел на Китти. — Надеюсь, у всех есть рюкзаки?

Я отрицательно покачала головдй. Остальные внимательно читали свои списки.

Неожиданно в тишине раздался резкий голос Памелы:

— Райнер, это бред какой-то! Если меня нагрузят рюкзаком, я отказываюсь идти!

— А что ты предлагаешь? — спросил Витольд.

— Боже мой! — вспылила рыжая. — Мы же не школьники! Наверняка есть возможность отправить вещи на машине! Во всяком случае, я уже слишком стара для того, чтобы играть в «Перелетных птиц» [24]! Может, ты еще предложишь нам поставить палатку и разжечь костер, а, Райнер Энгштерн?

Витольд обиженно заверил ее, что ночевать предполагалось, естественно, в отелях, ну, может, один-единственный раз где-нибудь на турбазе с семейными номерами. Он развернул перед нами карту, на которой оранжевым маркером были отмечены этапы нашего путешествия.

Настала очередь Эрнста бунтовать:

— Слушай, Райнер, я, конечно, ничего не имею против твоих планов. Но Эльзас — это прежде всего хорошая еда и сухой рислинг. Зачем нам вообще столько ходить?

Витольд застонал:

— Это просто ни в какие ворота не лезет! Мы обсуждаем поход, и вдруг выясняется, что этот господин вообще не хочет ходить пешком!

Эрнст Шредер не хотел показаться занудой и засмеялся:

— Конечно, Райнер, обязательно надо немного пройтись, а то никакого удовольствия от еды не получишь! Но прими во внимание мой преклонный возраст!

— А вы что на это скажете? — растерянно спросил Витольд у нас с Китти.

— Я на все согласна, — сказала Китти. — Ты же знаешь, я могу долго идти и тащить рюкзак. Но мне очень нравится и просто сидеть в чудесных сельских трактирчиках и есть кислую капусту.

Я не знала, что ответить. С одной стороны, я хотела угодить Витольду, а с другой — не горела желанием скакать по горам с тяжелым рюкзаком на спине.

— Вообще-то я не привыкла к большим расстояниям, — сказала я.

— Ну хорошо, значит, пойдем без рюкзаков. — Витольд испытующе посмотрел на друга. — Но тогда нам придется организовать сложную систему: каждое утро нужно будет на двух машинах отвозить чемоданы до места следующей стоянки, один автомобиль оставлять там, а на другом возвращаться обратно. До места назначения все пойдут пешком, а потом кому-то придется ехать на оставленной машине обратно, чтобы забрать другую. Ну как, все понятно?

Эрнст рассмеялся:

— Райнер, ты все планируешь чересчур детально, слишком сложно. Мы могли бы просто путешествовать без определенной цели. В первый день переночуем в Виссембурге, немного погуляем в его окрестностях и поедем дальше.

Все, кроме Витольда, одобрительно закивали. Вздохнув, он согласился с этим предложением и, слегка обиженный, убрал свои карты и походные планы.

— Ты похож на скорбящую Деву Марию, — сказала Скарлетт.

Эрнст примирительно заметил:

— Смотрите-ка, что за окном творится: льет как из ведра! На следующей неделе мы вполне можем попасть под такой же дождь. Все-таки приятнее знать, что вещи, машины и гостиница находятся под боком. Но предлагаю перейти к самой приятной части сегодняшнего дня. Я собираюсь открыть каминный сезон и развести огонь, Памела тем временем поставит в духовку что-нибудь вкусненькое, а ты, Райнер, откупоришь нам бутылочку красного вина.

Атмосфера вмиг разрядилась и стала непринужденной. Под кухню была оборудована часть гостиной, занимающей весь первый этаж. Скарлетт распределила работу: Китти резала на большом обеденном столе лук и помидоры, а я чистила огромные картофелины, надрезала их посередине и заворачивала в фольгу, предварительно обмазав соленым чесночным маслом. .

— Что там у нас есть вкусненького? — спросил Витольд нетерпеливо.

Рыжая ведьма выпустила сигаретный дым прямо ему в лицо:

— Я не могу устроить пир горой, если заранее не знаю, сколько соберется людей, когда они все придут и придут ли вообще. Еда будет самой простой: картошка, куриные окорочка и салаг из помидоров.

— Это же здорово! — похвалил Витольд и откупорил бутылку красного вина.

Эрнст колдовал у камина. Благодаря его усилиям вся комната наполнилась дымом. Китти закашлялась и выбежала на свежий воздух. Памела принялась ругать мужа за то, что он подверг такой пытке чувствительные легкие Китти. В ответ Эрнст обвинил в том же ее с Витольдом, ведь все это время они дымили сигаретами как паровозы.

На деревянной полочке над камином стояла старая железная дверца от печки, а перед ней — коллекция ржавых ключей. Это было в духе Скарлетт.

В духовке шкворчали окорочка с картошкой. Основная работа была сделана, огонь в камине уже как следует разгорелся. Витольд проветрил комнату и позвал Китти обратно. В ожидании ужина мы сидели около камина, наслаждаясь аппетитными запахами.

— Как там наш петушок, не готов еще? — спросил Эрнст.

— Уже чуть-чуть осталось, — ответила Скарлетт.

Китти запела:

— Умер мой петушок… [25]

Витольд стал подпевать по-французски своим приятным голосом. Третьим вступил Эрнст. Я молчала, так как плохо знала этот канон, а кроме того, стеснялась.

— Ну давай же, Скарлетт, ты здесь единственная, кто хорошо поет! Почему наш соловей молчит? — спросил Витольд.

— Райнер, я не вписываюсь в ваш детский хор, — возразила Памела.

Китти уже запела следующую песню, и Витольд ее поддержал. Когда они допели, он спросил:

— Чем можем мы снискать твою милость и благоволение, о прекрасная Филомела[26]? — И склонился перед Памелой в низком поклоне.

— Так и быть, но только без вашего подвывания, — пренебрежительно бросила она. — Я не из тех, кто любит сидеть у костра и петь что попало!