Ничего личного: Как социальные сети, поисковые системы и спецслужбы используют наши персональные данные - Эндрю Кин

Феодальный аспект этой новой экономики — не такая уж и метафора. Географ из Чепменского университета Джоэл Коткин выделяет в «новом феодальном обществе» несколько классов, таких как «олигархи» наподобие миллиардеров Питера Тиля и Трэвиса Каланика из Uber, «творческая интеллигенция» из числа медиаперсон наподобие Кевина Келли, «новые крепостные» из числа работников с низким доходом и безработных и «йомены» из прежнего «частного сектора среднего класса», т.е. специалисты и квалифицированные рабочие в таких городах, как Рочестер, которые стали жертвами новой сетевой экономики, где победитель забирает всё81.

Уважаемые экономисты из МIТ Эрик Бринолфссон и Эндрю Макафи, выражающие сдержанный оптимизм в отношении «блестящих технологий Второго Века Машин», признают, что наше сетевое общество создает мир «звезд и суперзвезд» с экономикой, «где победитель получает всё». Соглашаясь с аргументами Франка и Кука, они считают, что этот сетевой эффект является следствием «значительного усовершенствования телекоммуникаций» и «оцифровывания все большего количества информации, продуктов и услуг».

Экономист из Принстонского университета и лауреат Нобелевской премии Пол Кругман также видит «мрачнеющую картину вследствие воздействия технологий на рынок труда». На протяжении второй половины ХХ в., пишет Кругман, работники конкурировали за ресурсы с другими работниками. Но примерно с 2000 г. доля рабочей силы в общем «экономическом пироге» резко сократилась как в Соединенных Штатах, так и в остальном мире, поскольку рабочие пали жертвой новых «подрывных» технологий82. Это уже происходило раньше, напоминает нам Кругман. В своей колонке, опубликованной в New York Times в июне 2013 г. под заголовком «Симпатия к луддитам», он рассказывает о борьбе, которую в конце XVIII в. ткачи в Лидсе (графство Йоркшир), центре английской текстильной промышленности, вели против «выскребающих» машин, заменяющих квалифицированный человеческий труд. Кругман симпатизирует этой борьбе, рассматривая ее как защиту представителями тогдашнего среднего класса своей жизни от нависшей над ней смертельной угрозы со стороны машин.

Некоторые винят Кругмана за эту луддитскую ностальгию по миру, который нельзя вернуть. Но в этом они не правы. Ведь ностальгия не только по луддитам. И я опасаюсь, что это еще одна причина оплакивать кончину «момента Kodak».

Глава 4

ПЕРСОНАЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

«Момент Instagram»

Летом 2010 г. Кевин Систром, молодой предприниматель двухметрового роста из Кремниевой долины, отправился со своей подругой Николь Шутц в колонию хиппи на полуострове Баха в Мексике. Это было одно из тех артистических ретросообществ на побережье Тихого океана, которое все еще купалось в смутных отблесках славы контркультуры 1960-х, — беззаботное место, хорошо подходящее для того, чтобы переосмыслить себя и свою жизнь. Несмотря на то что он окончил Стэнфордский университет по специальности «бакалавр-инженер» и три года проработал в Google, 27-летний Систром считал себя неудачником.

Систром приехал на запад, в Кремниевую долину, из Новой Англии, чтобы, как он деликатно выразился, «быстро разбогатеть»1. Но до сих пор ему так и не удалось заработать «до хрена денег», чтобы купить демонстративно роскошные особняки, личные реактивные самолеты Bombardier и стать постоянным клиентом UberCHOPPER — этот сервис некоторые из его сверстников, выпускников «Стэнфордской фабрики миллиардеров», как называет университет Forbes2, уже воспринимали как должное. Хуже того, он мучительно близко пролетел мимо двух эпических сделок: сначала в 2005 г. отказался от предложения недоучки из Гарварда по имени Марк Цукерберг разработать сервис обмена фотографиями для созданного им стартапа — социальной сети The Facebook3, после чего отказался и от стажировки вместе с Джеком Дорси в Odeo, стартапе в Сан-Франциско, впоследствии превращенном Дорси в Twitter.

«Я упрекал себя: "Потрясающе. Итак, ты опоздал на корабль Twitter. Ты опоздал на корабль Facebook"», — позже признавался Систром4.

Систром приехал на Баха, чтобы подумать над тем, как не опоздать на такие корабли в будущем, а также как построить такой корабль самому. У него уже имелся стартап под названием Burbn, сервис онлайнового геопозиционирования, поддерживаемый венчурным фондом Andreessen Horowitz. Но летом 2010 г. Burbn мало что мог противопоставить лидерам рынка, подобным Foursquare — хорошо финансируемому сервису геопозиционирования, позволявшему миллионам своих пользователей указывать в социальной сети свое местоположение. Burbn со всей очевидностью ему проигрывал. Поэтому, если позаимствовать избитое клише Кремниевой долины, Систрому требовалось «радикально изменить мировоззрение» — разрушить свой имитационный стартап и перезагрузить его в духе разрушительного созидания.

Систром решил заняться фотобизнесом. Он увлекся фотографией еще в старших классах элитной школы Middlesex в Массачусетсе, где он был президентом клуба фотолюбителей. Во время учебы в Стэнфордском университете Систром даже потратил целый семестр на изучение фотодела в итальянской Флоренции, где он заинтересовался технологией использования фильтров, придававших снимкам теплое и размытое свечение — в стиле ретроэстетики, напоминающей о колонии хиппи на полуострове Баха.

Смена мировоззрения Систрома воплотилась в замысел преобразовать Burbn в социальное приложение для обмена фотографиями — своего рода сочетание Flickr, Foursquare и приложения для Facebook, предназначенное для использования только на мобильных устройствах. Будущее великое достижение зарождалось летом 2010 г. на мексиканском пляже. Гуляя вдоль кромки Тихого океана и держа за руку Николь, Систром, непревзойденный продавец, расписывал ей идею будущей социальной сети, построенной вокруг снимков, сделанных на камеры смартфонов. На это подруга возразила, что ей недостает веры в творческие способности, чтобы делиться своими мобильными фото с друзьями. И вот именно в тот момент Кевина Систрома осенило: «Ага!» Он испытал своего рода алхимическое озарение, которое превратило серийного неудачника, опоздавшего на корабли Facebook и Twitter, в нового Марка Андриссена.

«Что если снабдить это приложение фильтрами?» — подумал Систром. Фильтрами, позволяющими пользователям придавать своим фотографиям теплое и размытое свечение вроде подкраски сепией, и это сделает снимки настолько в стиле ретро, настолько приятными и знакомыми, что даже самому бездарному фотографу будет не стыдно показать свои снимки друзьям? И что если эту персонализированную технологию для работы на мобильных устройствах смоделировать настолько сокровенно, чтобы пользователи не только интуитивно доверяли приложению, но и подсознательно считали его своей собственностью?

Вдохновение охватило двухметрового Систрома целиком. Рассказ Forbes об этом эпизоде звучит как ремикс популярной песни Джимми Баффета «Маргаритавилль» в духе Кремниевой долины: «Остаток дня он провел в гамаке с запотевшей бутылкой пива Modelo под боком, без устали создавая на ноутбуке дизайн первого фильтра Instagram».

Так появились на свет Instagram и его фотографии, которые Систром, беззастенчиво присвоив слоган Kodak, назвал «моментами Instagram». Снабженное фильтрами с таинственными названиями X-Pro II, Hefe и Toaster, это бесплатное мобильное приложение мгновенно стало вирусным хитом. Масштабы и скорость его распространения были поразительными. Запущенное 6 октября 2010 г. приложение сразу же скачали 25 000 пользователей iPhone, а уже через месяц их количество достигло миллиона. В начале 2012 г., как указывает надпись на стене Дома Истмана, в Instagram было зарегистрировано 14 млн пользователей, а количество размещенных снимков достигло одного миллиарда. В апреле того же года, после аукционной войны между генеральным директором Twitter Джеком Дорси и Марком Цукербергом, Кевин Систром принял предложение о продаже за $1 млрд от Facebook, хотя на тот момент его 18-месячный стартап не приносил никаких доходов и даже не имел вразумительной бизнес-модели5. Но это не имело значения. Всего полгода спустя число пользователей Instagram взметнулось до 100 млн, а количество размещенных фотографий достигло 5 млрд. Начиная со Дня благодарения в конце ноября 2012 г. американские пользователи стали размещать в Instagram более 200 снимков каждую секунду6. Весной 2013 г., когда усохшая Kodak выползала из процедуры банкротства, мобильная сеть Систрома насчитывала 16 млрд размещенных фотографий и более 55 млн ежедневных загрузок, совершаемых 150 млн пользователей7. К концу 2013 г., по данным Pew Research Center, Instagram — наряду с Facebook, LinkedIn, Pinterest и Twitter, стала одним из пяти самых популярных социальных медийных веб-сайтов в Соединенных Штатах8. Что особенно примечательно, в 2013 г. на долю Instagram и Facebook приходилось 26% всего времени, проводимого пользователями в мобильных сетях9, а темпы роста в 23% сделали Instagram не только самым быстро растущим по популярности приложением года, но и самой быстро растущей социальной сетью в мире10.