Святой черт - Сергей Труфанов

В спальне «старец» начал целовать ее и валить на койку, но в это время я уже окончил молитву и все домашние забеспокоились: «А где же Надя?»

Показался «старец» и начал, по обыкновению, целовать прочих членов семьи женского пола.

Надя стояла в углу передней и испуганно смотрела. На вопрос хозяйки: - «Что с тобой?» - она ничего не отвечала. Я, заметив: «Должно быть, она немного прихворнула», - вместе со «старцем» вышел из дому.

3. В. - жена саратовского священника, матушка совсем молоденькая, застенчивая, красивенькая и в высшей степени благородная.

Об этом «подвиге» Гермоген рассказывал мне так: «Заметил я что-то неладное за Григорием и нарочно поместил его поближе к себе: в кабинет. В час ночи Григорий встал и подошел к моей койке узнать, сплю ли я или нет. Я притворился спящим. Григорий поспешно оделся и куда-то исчез. Оказалось, что он побежал в квартиру В. и наделал там беды…

Дальше Гермоген как будто не хотел рассказывать.

- А дальше что, владыка? Что же он там наделал?

Гермоген заговорил:

- Вот, пес проклятый! Отца Ивана не было дома, а матушка лежала в постели. Григорий вошел в спальню, подошел к кровати и говорит: «Ну, что, скушно?» - Потом начал поднимать одеяло и уже лез на кровать… Тогда 3. крикнула: «Куда, куда! Ах ты чорт!» - И ударила его по лицу. Он отскочил и говорит: «Да и молодец ты! ты первая меня так ошарашила; ведь, все бабы - дуры, с ними что хошь, то и делай, а ты не такая, проучила меня». - И ушел.

Об этом Гермоген рассказывал мне в мае месяце 1911 года, когда я, после представления государю, заезжал в Саратов.

Сам В. тогда же говорил мне: «Вот, батюшка, беда; лезет Григорий к моей жене. А жена говорит: убью этого чорта; хоть все пусть его ангелом считают, а я говорю, что он - чорт. Ничего я не боюсь. Пусть тебя Гермоген гонит с места, а его друг Григорий - чорт, и больше никто. И глаза у него дьявольские, и весь противный, а дела-то его каковы!»

Рассказал мне священник В. и о том, что Григорий делал с сестрой его жены, молоденькой девушкой, только что окончившей гимназию.

Девушка приехала в гости к сестре. Как раз в это время был в Саратове и Григорий. Он обратил свое внимание на миловидную девочку. Пригласил ее однажды пройтись в город. Она, конечно, ничего не подозревая, пошла. Вышли из дома часов в девять, а возвратились около одиннадцати. Шли по архиерейскому саду около стены. Вдруг Григорий схватывает девушку, начинает ее мять, целовать, хватать за разные части тела и прижимать к стене.

Со всею силою она рванулась из «старческих» объятий, прибежала домой, трясется, плачет и даже не может ответить на тревожный вопрос: «Что с тобой, что с тобой?»

После все объяснилось. А Григорий, надругавшись над бедненькой, убежал в город с каким-то своим знакомым и там ночевал.

В., ее дочь и знакомая. Дело происходило в 1913 году, в феврале месяце в Петербурге.

Пострадавшие рассказывали моему родному брату Аполлону, студенту духовной академии, так.

Все они, трое, последовательницы известного проповедника трезвости - петербургского братца И. Чурикова.

Когда духовные напали на братца и даже запретили ему проповедовать, они, по совету О. В. Лохтиной, пошли с просьбой о помощи к Распутину, жившему в то время в Питере на Гороховой улице.

Старец принял их ласково, когда они, подавая Распутину прошение, все встали на колени перед ним, он вдруг набросился на них, стал их целовать, мять, валить на землю, расстегивать груди.

Страшно испугавшись, они выбежали из комнаты и направились домой, не отдавая себе в первое время ясного отчета в том, что именно произошло…

Прошло месяца два. Духовные власти по-прежнему гнали братца и его последователей. Помощи и защиты ниоткуда не было.

Только В. опять решилась идти к «старцу» просить, чтобы он объяснил царю, как над трезвенниками издеваются духовные власти. «Что будет, то будет!» - думала бедная женщина, вспоминая первый визит. Но, чтобы не случилось прежнего, она взяла с собою свою пятнадцатилетнюю дочку, миловидную, ангелоподобную девочку. «Усрамится девочки и не сделает старого», - размышляла наивная женщина.

Но «старец» ничего не усрамился: как только г-жа В. объяснила, в чем дело, зачем она пришла к нему, как «старец» на нее и на дочку бросился, как зверь голодный; через минуту он буквально их оборвал, и они, чуть не теряя разум, вырвались из его рук и побежали домой с обещанием больше к «старцу» за помощью не обращаться.

А. М. Л. - богатая царицынская купчиха, вдова 47 лет, красивая, немного болезненная, но с большими чувственными позывами женщина.

Она на исповеди в марте месяце 1910 года рассказывала мне следующее:

- Пришел в мой дом брат Григорий вечером в такой-то день. Сидели. Говорили. Потом он попросил меня приготовить ему ванну. Я приказала прислугам немедленно исполнить просьбу «старца». Через час ванна была готова. Григорий вошел в ванную, а дверь оставил открытой. Разделся, лег в ванну и кричит: «Александра, подь-ка меня помой! Подь скорее помой!» - Я отвечаю: «Ну вот глупости! Я мужа своего никогда не мыла, а то тебя буду мыть». И не пошла. Старец очень рассердился, сейчас же вылез из ванной, что-то сказал бранное и убежал в город.

Ксения Г. - послушница женского монастырского подворья, находящегося в Царицыне. Девица 28 лет. Некрасивая, но очень симпатичная, полная, упругая, в высшей степени набожная и целомудренная. Она сейчас живет при епископе Гермогене в Жировицком монастыре, на гостинице.

Когда я был в Царицыне, она доставляла в храм моего монастыря просфоры. В марте месяце 1910 года приходила ко мне на исповедь. Перечисляя свои грехи, она запнулась, застеснялась…

- Ну, говори все, все, - предложил я ей.

- Да вот Григорий Ефимович делал со мною…

- Нехорошее?

- Да.

- Ну, довольно. Я понял. О такой пакости здесь не место говорить. Приди ко мне через три дня после причастия и тогда расскажешь мне все подробно.

Это я сделал ввиду предположения, что Григорий сделал с ней что-то особенно нехорошее, о чем нужно будет рассказать и другим. А потому я решил расспросить ее дома, чтобы иметь возможность другим говорить, так как рассказанное на исповеди церковными правилами запрещается священнику передавать кому бы то ни было.

Через три дня Ксения пришла ко мне в келью.

- Ну, дочь моя, стань пред святою иконою и расскажи мне все, все, что с тобою делал Григорий. Забудь совершенно, что тебя выслушивает мужчина. Помни одного Бога и знай, что все то, что ты скажешь, послужит к разоблачению «старца», которого мы, по царям, почитали, как пророка и чудотворца, а он оказывается песом.

Стояла бедная монахиня, низко опустив голову, и видно было, что не легко было ее девической невинности передавать то, как над ней ругался «старец», а еще труднее было переносить его «старческие» ухищрения.