Птица счастья - Сара Орвиг

Чуть позже, когда все расселись вокруг кухонного стола с чашками горячего шоколада в руках и слушали, с каким упоением Джерет рассказывал о рыбалке, с затаенной грустью и тревогой Кортни следила за счастливым лицом сына. «Вот такой и должна быть настоящая семья», — подумалось ей, и вдруг Кортни испугала так неожиданно возникшая дружба с Джеретом Кэлхоуном и его сыном. Мальчишки заразительно смеялись очередной шутке рассказчика, он размахивал кружкой — истории буквально сыпались из него одна забавнее другой. Изредка Джерет подмигивал ей, словно сообщая, что все в порядке. Мальчишки полностью завладели его вниманием, и у Кортни появилась возможность внимательнее присмотреться к соседу. Верхняя пуговица серой рубашки была расстегнута, и виднелись вьющиеся темные волосы на груди. Кортни представляла, какие они должны быть на ощупь, если до них дотронуться. Она смотрела на его волевой подбородок, чувственный рот и голубые глаза, в которых тлел затаенный огонь.

Взволнованная и раскрасневшаяся, она перевела взгляд на пустую кружку, которую вертела в руках, прислушиваясь к изменившемуся голосу Джерета, когда он начал вспоминать о проделках собаки, жившей у него в детстве. Мальчишки вовсю хохотали. Сама захваченная историей, Кортни расслабилась, удивляясь тому, что в рассказчике, веселящемся от души, не осталось и следа обычной грубости.

Наконец Джерет поднялся и, сказав, что необходимо кормить лошадей, направился к двери. Мальчики договорились снова встретиться после школы, выскочили во двор и побежали к грузовику наперегонки, однако длинные ноги Гая давали ему несомненное преимущество. Джерет обнял Кортни за талию и слегка прижал к себе, обдав легким запахом одеколона.

— Спасибо за все, Малыш. Знаю, мы доставили вам неприятности, но вы помогли Гаю справиться.

— Райану очень понравились ваши рассказы, — признала Кортни. — Да и мне тоже.

Не убирая руку, Джерет заглянул ей прямо в глаза:

— Помните, я говорил, что мы подходим друг другу? Вы с Райаном даете нам то, чего мы лишены, но, в свою очередь, что-то получаете и от нас.

В горле у Кортни словно застрял комок, ей стало трудно дышать. Как быстро они расставались. Голубые глаза Джерета говорили ей сейчас о многом, хотелось прижаться к нему, очутиться в объятиях крепких рук, протянуть губы для поцелуя.

— Пап, — послышался голос Гая. — Можно Райан поедет к нам ненадолго?

Джерет улыбнулся:

— У них короткая память.

— Нет, Райан, не сегодня. Тебе ведь нужно еще делать уроки, — громко ответила Кортни.

Джерет похромал к грузовику. Райан подошел к матери, и они стояли рядом, провожая взглядом красный автомобиль.

Глава 7

В пятницу утром позвонила президент Школьной Ассоциации Учителей и Родителей.

— Кортни, это Майра Уотс. В марте — наш ежегодный карнавал, ты не забыла? Ты всегда так здорово нам помогала. И в этом году нужен председатель комитета по организации карнавала. У меня уже много добровольцев, но никто из них не может руководить. Нужен такой человек, у которого мы могли бы собраться на первое заседание.

Кортни посмотрела на кучу книг, сваленных на кухонном столе.

— Ничего не имею против, чтобы собраться у меня, но работать я тоже предпочитаю под чьим-нибудь руководством.

— Ладно. На какое время удобнее назначить встречу? Я обзвоню членов комитета.

— Давайте на следующий вторник, утром. Часов в десять.

— Превосходно.

На следующий день Майра сообщила, что время встречи всех устраивает, и поинтересовалась, не согласится ли Кортни стать членом комитета. Получив утвердительный ответ, она повесила трубку.

Кортни вспомнила о Джерете Кэлхоуне. Его сын тоже учился в школе, и встречать Джерета на заседаниях комитета ей хотелось меньше всего. Но во вторник утром, открыв дверь, именно его она обнаружила на крыльце. — Джерет пришел первым. Сердце ее упало. Облокотившись о косяк, он стоял, заслоняя своими широкими плечами все пространство, с костылем в руках и сияющей улыбкой от уха до уха. Куртка была расстегнута, и Кортни разглядела голубую ковбойку, обтягивающую его мощную грудь. Поношенные джинсы, мокасины и старая черная шляпа с широкими полями, ловко сидевшая на голове, завершали его наряд.

— Вы ведь не состоите в Ассоциации, — сказала Кортни.

Улыбка на лице Джерета расплылась еще шире.

— А куда подевались ваши «привет» или «доброе утро»?

— Вы вошли в комитет?

— Да оставьте вы формальности, Малыш. — Джерет в приветствии протянул ей руку, которую Кортни проигнорировала. Он засмеялся и дотронулся до ее плеча. Это прикосновение обожгло ее, как раскаленный металл. Пытаясь подавить в себе неловкость, соединившуюся с восторгом, оттого что они снова встретились, Кортни прищурила глаза:

— Вы давно являетесь членом Ассоциации?

— Не могу сказать, что да, — глядя невинными глазами, ответил Джерет.

— Я так и знала. Вы вступили в нее специально, чтобы… — Кортни резко оборвала начатую фразу — он подошел к ней вплотную.

— Чтобы что?..

— Чтобы и дальше смеяться надо мной!

Джерет усмехнулся:

— Да нет, у меня совсем иные мотивы. — В его глазах пробегали дьявольские искорки, и довольно непринужденным тоном он спросил: — Хотите знать, что привело меня сюда?

— Мне все равно. К тому же вы приехали очень рано.

— Не мог дождаться.

— О, это вздор! Что ж, входите.

— Какое горячее гостеприимство. Заморозит любого…

— Хватит!

Джерет вновь улыбнулся и вошел в дом, впустив клубы холодного свежего воздуха.

В Кортни вселилось чувство, что ее дом захватили.

— Давайте я уберу пальто и шляпу.

— Будьте так добры. — Сняв парку, Джерет положил на нее шляпу и протянул хозяйке. Их пальцы соприкоснулись, и у Кортни пересохло во рту. Она спешно понесла одежду к вешалке.

Джерет последовал за ней по широкому холлу в гостиную, с явным любопытством осматриваясь в доме. Как бы свежим взглядом Кортни окинула знакомую обстановку, на которую уже давно не обращала внимания, замечая только, когда необходимо было прибраться. Впервые она поняла, насколько женской выглядела ее гостиная. Кружевные шторы на окнах и розовый ковер на полу, софа обита бархатом такого же розового цвета, а по бокам пианино — два светло-коричневых кресла. И если бы не еще одно кресло, большое и старомодное, на которое была брошена подушечка, когда-то служившая для молитв, комнату можно было бы назвать элегантной. Джерет рассмотрел и статуэтку дрезденского фарфора на каминной доске, и украшавшую стол хрустальную вазу, и несколько горшков с цветами. Все сияло безукоризненной чистотой.