Обещанная герцогу (СИ) - Ратникова Дарья Владимировна

— Нет, пойдёмте в библиотеку. Это именно то место, где нас никто не потревожит. Мне просто необходимо выговориться, иначе я сойду с ума, — Голос мистера Эвери звучал глухо. Видно было, что он страдает. Но от чего? Что произошло такого? Может быть, дурные вести о леди Ивлине.

— С леди Ивлиной всё хорошо? — Озвучила она мысль, вертевшуюся на языке.

— От неё по-прежнему нет вестей. Нет, дело не в сестре, — мистер Эвери даже посветлел лицом, вспомнив о ней. — Я просто устал. Вы не представляете, как мне тяжело сейчас. И во всём доме больше не с кем этой тяжестью поделиться.

— Я готова вас выслушать, — ответила Элис, пожалуй слишком поспешно, поспешней чем того требовали правила приличия. Но сердце стучало в груди, теплом разливаясь по телу. Мистер Эвери в беде, ему тяжело. Неужели она не выслушает его? Неужели не поможет?

— Я знаю, что готовы, вот только важно ли вам это? — Голос мистера Эвери зазвучал как-то по-особенному, глухо. Он остановился и обернулся, пристально глядя на неё. Элис покраснела и опустила глаза. Зачем он так на неё смотрит? А потом, не ожидая ответа, а может быть и опасаясь его, резко отвернулся и направился дальше.

Они добрались до библиотеки, наверное, за обычное время, но Элис дорога показалась почему-то необыкновенно долгой. Она и хотела поскорее услышать то, что желал ей сказать мистер Эвери, и в то же время страшилась этого.

— Леди Арспьер, — повернулся к ней мистер Эвери, — вы наверное думаете, что я сошёл с ума. Но мне больше не с кем поговорить. Джордж и…эта, — мистер Эвери развёл руками в воздухе словно не находя слов. — Они вывели меня из себя. А вы так непохожи на них. С вами можно отдохнуть… — Он встал и отошёл к окну, видимо, чтобы немного успокоиться, потом продолжил уже более спокойным тоном. — Как бы вы отнеслись к человеку, который решился рассказать о себе и о своей семье всё правду, может быть даже и неприглядную? Что бы вы подумали о таком человеке?

— Смотря какую правду он рассказал бы мне, — тихо ответила Элис, прекрасно сознавая, о ком говорит мистер Эвери, а потом продолжила. — Скорее всего, я пожалела бы его и постаралась бы помочь по мере сил.

Тут она взглянула на мистера Эвери, но он не смотрел на неё, задумчиво глядя в окно.

— Тогда помогите и выслушайте! Это о себе я хочу рассказать. Вы, наверное, думаете, что у каждого из нас свои тайны. Они есть. Это правда. Но я не требую от вас ответной откровенности, да и моя будет неполной, если быть до конца честным. Это было бы слишком опасно и для вас и для меня. Леди Ивлина, как вы её зовёте — не моя сестра. Но я вижу вы не удивились — наверное, уже поняли это. А может услышали. Я, к сожалению, часто забываю об осторожности. Леди Ивлина — моя племянница. Давным-давно, мы жили счастливо — отец, мать, я, моя сестра и мой брат. Это время было так давно, что я уже почти забыл о нём. У меня была невеста, у Джорджа — это мой старший брат, тот самый, которого вы видели за ужином — тоже. Нас сосватали отцы и я как дурак влюбился в первый и последний раз… — Мистер Эвери вдруг резко оборвал себя, словно спохватился, что негоже вести такие разговоры с девушкой. — Но это всё неважно. Несчастье обрушилось на нас одномоментно. Сначала погиб отец. Он обанкротился, не без помощи Джорджа, конечно. А потом… Мне трудно об этом говорить. Но я должен. Должен рассказать, почему мне так тяжело видеть Джорджа, — мистер Эвери прижал руку ко лбу. — Моя сестра, Роза, была прелестнейшей девушкой — скромная, ласковая, добрая. Она была словно создана для любви. И влюбилась. Отец благословил их союз, ещё до своей смерти. Конечно, матушка была против. Она просто помешана на знатности и чистоте крови. Но благословение отца не давало ей открыто возмущаться. Зато после его смерти все ополчились на Розу. Этим, наверное, только можно объяснить, что она отправилась к своему жениху вечером кратчайшим путём по заброшенному тракту, не взяв никакой охраны. Я знал, куда она едет, и до сих пор не могу простить себя за то, что отпустил её тогда, — мистер Эвери уронил голову на руки, потом закусил губу, как будто испытывал сильную боль. — На дороге её встретило несколько мерзавцев-насильников. Я приехал уже когда было слишком поздно. Этот шрам, — мистер Эвери дотронулся пальцами до шрама, — оставили мне они. Но я отбил таки сестру и увёз её домой. Одного мерзавца я ранил, его нашли и отправили сначала в тюрьму, а потом на виселицу, а двое других — сбежали. Роза долго болела, была на грани смерти. Её жених приезжал каждый день справляться о её здоровье. Но она выжила каким-то чудом. И тут начался ад. Выяснилось, что она ждёт ребёнка. Родные возненавидели её, только я был рядом. А она, она помрачнела, отказала жениху, уединилась в летнем домике и отказалась общаться с кем-либо кроме меня. Несчастье помрачило её рассудок. Единственное, о чём она помнила и за что переживала — это будущий ребёнок. Она родила его на свет недоношенного, слабенького, с горбом и иссохшими ногами, на месяц раньше положенного и тут же умерла не приходя в сознание. Если бы меня не было рядом, то умер бы и ребёнок. Вы уже, наверное, поняли, что речь идёт о несчастной Ивлинке. Но я не мог предать сестру. То, что стало перед смертью смыслом её жизни, то что никто не мг у неё отнять, я не мог отдать своим родным, чтобы они убили его или подбросили в приютный дом, предав забвению не только память самой Розы, но и тех мерзавцев, словно ничего не было. — Мистер Эвери помолчал немного, переводя дух, а потом продолжил снова. — Но возня с ребёнком стоила мне невесты. Боже, как я ошибался в Анджелле! После смерти отца имение перешло к Джорджу. Он отказал своей невесте, а сам начал ухлёстывать за моей. И Анджелла отвечала ему взаимностью. Моя жизнь рушилась. Но… Имею ли я право рассказывать вам всё это?

Мистер Эвери вопросительно посмотрел на Элис, а она сидела, ни жива ни мертва, прижимая руки к груди. Вот значит какова разгадка той самой тайны!

Но мистер Эвери молчал. Она подняла на него глаза — он смотрел на неё. Ждал разрешения, наверное. А что она могла сказать? Элис льстило, что мистер Эвери рассказывает ей это всё и в то же время, она не разрешала себе надеяться. Слишком глубока, наверное, была рана, нанесённая ему неверной невестой.

— Я… Мне очень жаль мистер Эвери. — А что она ещё могла сказать? Элис посмотрела на него, а потом опустила глаза. Но видимо хозяина это удовлетворило, потому что он продолжил свой рассказ.

— Так вот. Я говорил об Анджелле. Наверное, вам, неискушённой девушке не очень понятно, почему мне так тяжело общаться с братом и с ней… — Мистер Эвери поднял голову и тут же опустил. — Но я не рассказал как сильно Джордж и матушка исподволь всеми честными и нечестными методами пытались склонить меня избавиться от Ивлины. Как я пытался найти поддержку у своей невесты и находил лишь непонимание, да лживые уверения в любви. Когда за моей спиной она уже встречалась с другим, быстро осознав, что выходить за меня замуж ей теперь невыгодно. Наследником то стал Джордж, — мистер Эвери сжал кулаки. — Он бы быстро промотал имение, но отец, видимо, что-то предчувствовал и в завещании указал странные условия… Впрочем, это неважно. — Мистер Эвери немного помолчал, а потом сменил тему. Даже голос его зазвучал по новому. — Нет. Так не пойдёт. Вы не поймёте. — Он прикрыл глаза, и Элис поняла, что он мысленно сейчас там, в своих воспоминаниях. — Представьте себе, леди Арспьер, что вы вдруг на мгновенье стали мною. Всего лишь на короткий миг. Вот всё ещё относительно хорошо. Вы возвращаетесь домой после того, как навестили Ивлину, находящуюся на попечении кормилицы. Стоит тёплый летний вечер. Вы радуетесь предстоящей встрече с невестой и надеетесь, что ваши родные рано или поздно, но смирятся с существованием девочки. Жизнь играет радужными красками. Вы подъезжаете к отцовскому имению. Положенное время траура уже вышло. Играет музыка. Где-то там вас ждёт невеста. Вы в предвкушении встречи решаете прогуляться по саду. По аллеям прогуливаются парочки, слышна музыка и смех. Матушка с размахом празднует своё день рождения, не задумываясь ни о несчастной Розе, что лежит в могиле, ни о её дочери. Вы сжимаете кулаки, но тут же мысль о том, что ваш выбор поддерживает самое дорогое для вас на земле существо, охлаждает ваш пыл. Вы идёте по дорожке туда, где вы всегда прогуливались с ней. Шляпа надвинута на лицо. Шрам ещё не зажил. Но это ведь такие пустяки. Главное, что она считает, будто шрамы украшают мужчину. И тут, на той же дорожке вы слышите знакомые голоса. Один голос принадлежит вашему брату, который уже промотал всё, что принадлежало ему и начал проматывать отцовское наследство. Но брат выглядит лихим и бравым, в отличие от вас. А второй голос… О, кажется, второй голос принадлежит ей. Вам пока просто интересно, о чём ваш брат может разговаривать с вашей невестой. Дурные подозрения пока не закрались в вашу голову. Вы подходите ближе, но почему-то вместо того, чтобы показаться им на глаза, ступаете в кусты. Наверное, чтобы послушать. И слышите. Ваш брат говорит самые фривольные нежности вашей невесте. А она только краснеет и улыбается в ответ. Вы ясно видите её улыбку. Потом он задаёт вопрос — ну что же, разве я не лучше своего брата? И она отвечает, что во много раз лучше и прекрасней. А потом начинается глупый разговор, где они оба начинают высмеивать ваш шрам и ваше желание лезть не в своё дело. Да так грубо, называя младенца, нескольких недель отроду — уродцем, выродком, гнилым отродьем, и всё в таком духе. Вы стоите, словно пригвождённый к земле, не зная, куда деться и что делать. Ведь на дуэль пригласить своего брата было бы самым худшим и глупым выходом из всех возможных. И после этого вы перестаёте доверять всем без разбору женщинам на свете. Ведь они точно так же могут предать. А потом начинается ад…